Вера, любовь, милосердие

У богатого, нажившего неправедным путем богатства, а у нас их иными путями, как ограбление с применением оружия,  и не приобретали, совесть, вера, милосердие становятся отвлеченными понятиями.
Мы говорим о вере и надежде,
А верим ли, на самом деле, мы?
В писании святом мы все – невежды,
Идём на поводке у сатаны.

Не ведая, ему мы верно служим,
Хотя поклоны перед Богом бьём.
С моралью, совестью, всё хуже,
Не только слепы ночью, но и днём.

Мы проповедуем любовь и верность,
А процветают ненависть, разврат,
Мы ложным целомудрием наверно
Дорогу проложили в ад.

Твердим о милосердье, сострадании,
А беспризорных, бедных тьма,
Мы нищету родили только сами,
Разрушить всё – не надобно ума!

ГОРОД  НОЧЬЮ
(Керчь. Осень 1993 г.)

Запомнилось немногое едва:
Просторы площадей и улиц кружева,
Пустынных, погруженных в мрак,
И душу леденящий страх,
Что вместо фейерверков и тусовок
Вернулось время светомаскировок!

       НОРД-ОСТ
   (Керчь. 1994 год)

В разрывах туч мелькнет луна,
Как свежий срез головки сыра.
Ночь беспощадно холодна.
Тоскливо, муторно и сыро.

И в серой пелене дождя
Не разглядеть фигур прохожих,
Как четко разглядеть нельзя
И зданий, друг на друга схожих.

На берегу лежит баркас,
Ржавеет три-четыре года.
Гостиницей он стал сейчас
Бездомных, сирым в непогоду.

Местечко отыскав, шальные,
Влюбленные ютились пары…
И бьются брызги водяные
По камням кожи тротуара.

И с синевой озябших губ,
Под  аркой пряталась девчонка,
И ветер рвал из тонких рук
Подол коротенькой юбчонки.

Усталый город мирно спал.
Циклон над городом носился,
По крышам, чердакам гулял,
В квартиры жителей просился.

И общий темно-серый фон,
На улицах пустых, угрюмых…
И лишь гремел металлолом
По днищам корабельных трюмов.

Грузить его не уставал
Порт. Краны двигались со стоном
Идущий за рубеж металл
Для нас был похоронным звоном.

А ветер рвался и кричал,
Выл дико, словно стая бесов.
И бились волны о причал
Из скользкого гнилого леса…