Альбатрос

Знаете, как происходит общение с альбатросом? Замечательно.
Он лучший собеседник в мире.
Его замкнутый клюв, пренебрежительный взгляд вдаль, подобранные крылья – дают свободу полета в разговоре. Альбатрос молчит. И ты говоришь ему все. Все, что угодно, всякую чушь. Потому что ты чувствуешь, что можешь говорить.
Альбатрос молчит не потому, что он такой хороший собеседник. Нет. Он пренебрегает тобой. Он может столько всего собрать в клюве, что ему просто незачем с тобой общаться.
Правда, посмотри. Он красив. Альбатрос могуществен. Он может все. Он может молчать. Ты можешь любить альбатроса. Альбатрос может что угодно.
Когда ты подходишь на тихий причал, еще не остывший от вчерашнего дождя, продуваемый бризом, вдыхая соленые волны, видишь его. Он, подобрав крылья, сидит на торчащем бревне.
Ты слушаешь звуки бьющихся волн. Они дерутся друг с другом, разбиваются о песок, о камни. И шумят.
Ты выкашливаешь клубок газов принесенных из города. И замечаешь, что ты – совсем другой. Что не являешься частью причала, сделанного из срубленных деревьев; причала, сложенного фальшивым порядком. Ты не часть груды камней, стекла, пакетов и асфальтов. Нет. Ты есть частью этих волн. Чувствуешь, как сок бьется в твоем желудке. Зеленые волны ударяются о красные стенки. Это внутри тебя. И ты часть этого соленого моря.
Распрямив плечи, ты подходишь к альбатросу. Он спокоен. Он красив. У тебя бутылка пива в руке. Ты уже пьян. Просто хочешь поговорить. И ты рассказываешь ему о тротуарах, о том, как ненавидишь заборы, о пальмах – о всей твоей жизни. Альбатрос не смотрит на тебя. Он думает о том, что в этот момент хотел бы сидеть на белой лавке на бульваре и слушать другого человека. Выпить с ним пива. Но он стойко держится расклешенными лапами на этом бревне. И слушает тебя. Потому что он может все.
Ты-то, только говоришь. Что ты хотел сказать? Первое: что тебе надо ходить по тротуарам. Как такое можно принять? Мои ноги хотят ступать везде. Я не хочу идти в ритме других людей. У меня другой рост, другой вес, иной центр тяжести, другой размер ступней. Я не могу ходить как они. Приходится ущемлять себя. И ради себя, ради них делать так и искривлять себя.
Вот – жизнь состоит из компромиссов, которые каждый забирает у нас свободу. Ради визуального комфорта лишаемся себя.
Зачем нам диваны? Для того чтобы искривлять хребет? Чтобы становиться не тем, кем мы есть? Но это комфорт.
Зачем мясорубки? Чтобы молоть мясо, созданное из таблеток? Чтобы делать это быстро? Какой-то и здесь комфорт.
Тротуары – это очень комфортно. Есть место для машин, есть для велосипедов, есть для людей. Справа кустик, слева бордюр – ты ограничен. Удобно. И, кажется, красиво.
Так, с помощью диванов, создаем из себя уродов. Ради десяти минут «комфорта», мы потом калечим себя на остальные 24 часа. Но что-то же в этом удобное, да? С помощью приборов все углубляемся, потакаем своим извращениям. Вспомогательных приборов столько, что мы не замечаем сути того, что делаем. Мы так тщательно вуалируем свои извращение, что просто уже не понимаем их. И тротуары. Тротуарами ограничиваем свое направление.
Да, это очень удобно. Но что же делать?
Это первое. Второе, что ты хотел сказать – это заборы. Они-то зачем?
Есть сельские красивые заборчики, пускай. Они стоят где-то посреди лугов и держат отару овец вместе. Пускай. Но вот, когда стоит крохотный цветник с тремя тусклыми цветочками и обведен страшилищем-забором, то становиться грустно.
И страшно.
Кажется, что завтра у меня должны выпасть зубы, и я должен перестать быть человеком. Это не моя среда. Я не из этого состою.
Хорошо.
Ты обращаешься к альбатросу, не заметил ли он компромисс в твоих словах. Ты же сказал, что принимаешь заборы, ограничивающие овечек.
То-есть: я принимаю заборы вообще, говоря, что не принимаю их; и второе: я принимаю ограничение свободы других существ.
Альбатрос глянул на тебя. Что-то задребезжало в его горле. Ты наконец заинтересовал его. Но ты не замечаешь этого. У тебя рождаются мысли. Ты продолжаешь диалог. Хотя общение у вас только началось.
И к какому выводу мы приходим? Забор для овечек, да? То-есть: неестественность уже вжилась настолько в тебя, что ты ее не только принимаешь, но и одобряешь. Можешь ли ты себя называть до сих пор человеком? Нет. Мутантом? Да. Такой себе уродец.
Ты допил пиво и кинул бутылку в море. Она качнулась на волнах, а потом постепенно стала набирать воду в горлышко. Соленая вода все вытесняла воздух. И в конце заставила бутылку примкнуть ко дну.
Ты кинул бутылку и сразу пожалел об этом. Альбатрос провел ее, летящую в воздухе, взглядом, увидел, как она плюхнулась, и перевел шары глаз на тебя. Ты стал успокаивать себя мыслями, что она разобьётся и превратится там в десятки коричневых сверкающих кругляшков.
Ты ввел себе эти мысли, потому что не мог беспокоится. Ты хотел говорить. Ты не мог останавливать себя.
И что же? Что ты еще хочешь сказать? Пальмы? Ты их любишь? Да.
Но они искусственны.
Пальмы привезли сюда люди. Используя металлические корабли, деревянные платформы и каменные дороги. Их насильственно внедрили и заставили врастать в землю.
Они высажены здесь искусственно.
И, в этой природе, без вмешательства человека, они погибнут. Я вижу каждый день, как ходит человек и занимается их поливом. Он проверяет системы искусственного водоснабжения. Благодаря им семиметровые красавцы-столбы кидают на дорогу свою густую тень. И я люблю их.
Как к этому относится? Это перечит всему, что я говорил перед тем. Их не должно быть здесь. Они не естественны. Но, если они погибнут, то мне будет плохо. Я тоже могу погибнуть. Я люблю их. И люблю их здесь. Именно их. И как?.. И что мне делать?
Есть вещи, какие я понимаю, и есть вещи, которые я люблю. И они упираются друг в друга.
Значит, что-то из этого неправдиво. Что-то нереально.
Природа едина. Она вмещает все. И ум, и силу, и любовь. Противоречий она не содержит. Но я не могу понять, где я ошибаюсь.
Альбатрос?
Альбатрос только мощнее сомкнул клюв. Морской ветер подымал пух на его шее. Он резкими движениями поворачивал голову. Тело альбатроса сжималось. Он не хотел слышать всего услышанного.
Ты стоишь и ждешь, когда он улетит. Без взмаха его крыльев ты не можешь уйти. Вам обоим холодно. Ветер прозябает толстую одежду. Вы не хотите быть рядом. И тем более, оставаться здесь. Но…
Альбатрос не может улететь. Может, он больше никогда никуда и не улетит. Не сумеет больше.
Он хочет начать свой разговор. Начать рассказ. Но понимает, что не может.
Тебе грустно. Ты сумел закончить свой разговор. Редко удается найти такого собеседника, который допустит кончить твой разговор. Ты окончил. И тебе грустно.
Альбатрос теперь понимает, что не может всего. Желание говорить забирает его мощь. Он хочет говорить, но не может. Это желание не дает ему улететь.
Теперь, он не может всего.