Ответ на рецензию С. Белашова по поводу высказыван

ОТВЕТ НА РЕЦЕНЗИЮ СЕРГЕЯ БЕЛАШОВА ПО ПОВОДУ ВЫСКАЗЫВАНИЙ О ВЫСОЦКОМ
Вы процитировали мою статью о том, что Высоцкого народ не воспринимает в наше время, а его насильственно хотят внедрить в наше сознание. И прочие строки.
А подытоживаете своими словами, что все слова в воздух и цитатой из романа «Мастер и Маргарита», что рукописи не горят. Но конкретного ничего по поводу моих высказываний.
Но я могу, например, по поводу романа «Мастер и Маргарита» привести аргументы, почему он на все времена. Ну хотя бы эпизод с тем, как сатана один коллектив заставил петь песню так, что им не хочется, а они поют. Господи, к нашему времени, что так надоела эта свобода и демократия в исполнении либералов, но все еще повторяем, что идем в их направлении. Или Чубайс, Гайдар как деятели, которые устроили крах экономики и на которых пробы негде ставить. Но вот дочка Гайдара в очередном номере газеты «АиФ» пишет, что Гайдар честный человек.
Или же эпизод, как сатана со сцены предложил гражданам бесплатно приобрести одежду, а потом те среди улицы оказались голыми. Но ведь и ваучеризация – тот же пример. Когда Чубайс за ваучер пообещал две «Волги», а после этого народ раздел до основания, потому что за один только акт отнял у народа все, что тот создал за годы советской власти героическим трудом, когда был лидером экономики в мире. Таких примеров у Булгакова много, чтобы его изучать так, чтобы власть не могла обмануть народ.
А что Высоцкий? Я прежде, чем привести примеры из его творчества, хочу привести, во-первых, такой факт, что Высоцкий просил режиссера Говорухина поставить в фильм, в котором он играл капитана Жеглова, свои песни. Но Говорухин наотрез отказался. Но вы-то должны понимать, почему, что никак в то сталинское время чести и труда, когда жили в стране мечтателей, ученых ввести песни Высоцкого противоестественно. Получился бы винегрет.
И я не хочу приводить примеры подобного рода еще как, например,  а что, у нас сейчас сильное стремление к исполнению песен Высоцкого? Не то чтоб я не замечал, но они не ко времени. Ну, например, такая, как «в кармане нож, решил я «что ж, меня так просто не возьмешь». Когда у нас дошло до применения травматического оружия. Или про пьяного Серегу, который вспоминает, сколько выпил, и как упал на детской площадке. Потому что тот случай был диким на фоне высокой культуры и воспитания масс. А теперь, когда народ не помнит себя с точки зрения никакой морали и сам как свинья в этой грязи, то никакого раскаянья как юмора в ответном чувстве у него не возникает.
Конечно, Высоцкий – явление, но очень специфическое как состояние общества и государства. Была такая наука диалектический материализм, рассматривать каждое движение в обществе с точки зрения конкретных обстоятельств и в развитии.
А я помню то время взлета Высоцкого и Окуджавы, что на улице, в транспорте, куда ни ткнись, всюду звучали эти авторы. Когда шло раскрепощение душ от великого государства так, что треск его стоял, до осознания «кто же мы?» И тогда так ново, так необычно было представлять себя в роли пьяного Сереги, считающего, сколько выпил, что что-то творил на детской площадке, но выдержал, если бы водка была настояна не на опилках.
Это был такой юмор, что мы не такие, что давал заряд бодрости на целый день. Но, конечно, основной смысл успеха Высоцкого был не в этом, а в явлении эффекта Стеньки Разина, образ которого так был близок Высоцкому, что в кадрах только и мелькал, играя его, бросаясь на цепи и распрямляясь обратно.
Мы еще очень невежественны. Слабо знаем историю, что при советской власти воспринимали образ Пугачева, Стеньки Разина как положительные даже в таких словах ответа Пугачева литературному герою Гриневу, что не хочет жить триста лет как ворон клевать мертвечину, а хоть тридцать лет, но пить живую кровь.
У нас сейчас общество, а потом и науки, находятся в таком невежественном состоянии, что никак не разберемся в жизненных процессах, происходящих с нами. По радиоканалу РСН слушал во вторник историка Карацубу и между прочим, и в православной религии и истории России, которая такое ляпала, что ей не наукой надо заниматься, а продавать бы билеты в туалет.
Между прочим, на этой встрече присутствовал какой-то светила по выражению Карацубы в области науки, и она ему задала вопрос на счет отношения к Стеньки Разину народа, казаков, из которых вышел. А тот в ответ путного, главного ничего не мог сказать.
А для меня Стенька Разин налицо из песни как, взяв в плен, поимел княжну, а когда другие из ватаги подступили поделиться и с ними княжной, бросил ее как в песне в набежавшую волну. И урвать от жизни что можно, и не потерять авторитета перед дружками, что достанется и им. А отсюда вывод, что народ видел, что на престоле царя Стенька Разин куда метал, как хам окажется еще большим деспотом, чем царь. Еще более антигосударственная, безнравственная личность. А казакам нужен порядок.
Что ни герой Высоцкого – тоже антигосударственная личность. У него есть строчки про братские могилы, что там нет ни одной персональной судьбы. Все судьбы в единую слиты. Но у него нет ощущения Победы как страны, а войну он воспринимает через личные ассоциации, то ли как толкал ногами землю то отступая, то в обратном направлении. То ли про товарища, не вернувшегося из боя, а у него ощущение, что это он сам.
А уже в мирной жизни его герои живут вопреки обычным правилам: то ли буйные в сумасшедшем доме, то ли с заточками, шагнув из школьного в тюремный коридор. То ли трудяга, работающий не по лозунгу, а выколачивающий рубли со злостью пролетарской костью.
Но время было удивительно тем, что как раз такие герои и пришлись впору времени как протестный акт против разлагающейся власти коммунистов, переродившихся потом в предателей Родины. Этот-то юмор потому и вызывал такое ощущение радости, свободы, раскрепощения государств.
Ведь что такое Родина в то время: высокопроизводительное государство с самым современным производством и лозунгами жить, трудиться во имя Родины и этим словом «должен», каким быть должен советский гражданин, что и голодная девочка Африки смотрит с надеждой на нашу страну, что ее накормят. А это слово «должен» не давало нам расслабиться, чтобы работать по-стахановски, жить так, чтобы дружить и, и, и… И я только сейчас понимаю, какое это было счастье.
Но тогда советский человек, работающий в какой-то шараге, дерзал выбиться в люди, отдавая себя этому труду, но когда добирался до отдыха, так было приятно оттянуться по полной программе в образах Высоцкого, что тот с Окуджавой гремел везде. Залезаешь в вагон, а там уже звучит гитара и разносятся на весь мир слова: «А у меня в кармане нож. Меня так просто не возьмешь». Но только потому, что у нас была Родина, могучая, непобедимая, которая не продаст, и мы в ней люди с большой буквы. В мире самые продвинутые как в отношении чести, так и в отношении ощущения себя хозяевами своей судьбы, государства.
Время Высоцкого это время противостояния здоровых сил в обществе, для которых лозунги советских идеалов были их естественной сутью против чинуш, которые уже разложились в своих низменных проявлениях и делали партию противоестественной этим лозунгам, а народ подчиняющийся лозунгам вроде идиотов. Партия вырождалась. Прежде всего в лице ее лидеров.
Взять хотя бы Бурбулиса с его цеховым коммунизмом, которого Михалков изображал как шута. Или же генсек Яковлев, оказавшийся потом работником ЦРУ. В семидесятые годы рядом с лагерем туристов я встретил, например, дочку одного шишки, которая жила в отдельном коттедже, ее обслуживала служанка, а на собственной машине ее возил шофер. Когда мы с ее знакомым случайно зашли к ней, она сидела за столом и ела из тарелки черную икру.
Но дальше-то, когда случился государственный переворот в девяносто третьем году. Но тогда-то мы официально потеряли государство рабочих, крестьян, и получили государство чинуш, как господ с совершенно другой экономикой, где на первое место выставлялись интересы кланов в роли чинуш, а крестьян и рабочих сделали рабами.
Собственно, власть коммунистов сыграла с народом партию в шахматы, как Остап Бендер. Но если Остап Бендер знал, что первый ход не грозит ему осложнениями, а потом, сдав все партии, запусти доской в лампу и спасался бегством, то в данном случае коммунисты, играя с одной стороны, предположим, белыми, оказались в проигрышном положении. Но коммунисты из игроков белыми фигурами объявили себя игроками черными фигурами, став демократами. И довели партию до победного конца тем, что стали хозяева не только руководителями распределения бюджетных средств, но и производств, с таким коэффициентом распределения дохода, что превратили нашу страну в государство рабов и господ.
А что Высоцкий, может отобразить процессы, происходящие в обществе? Это с точки зрения Стеньки Разина писать историю? Высоцкий для этой роли абсолютно беспочвенная невыразительная фигура. Как это у него в строках о войне виден вспыхнувший танк, горящий рейхстаг? Ну и что?
Или как он писал: «У братских могил нет заплаканных вдов. Сюда ходят люди покрепче.»
А кто может быть крепче заплаканных вдов, женщин, получивших на мужей похоронки и впрягающихся в плуг вместо лошади и пашущие поле? А почему наши солдаты, как ударили фашисты в начале войны, побежали. Бросая оружие, сдаваясь в плен? Они просто не знали, как воевать.
Их разложили коммунисты идеологией, что мы такие, что как дадим по фашистам и они побегут. Командиры пьяные пошли по ****ям в образе тех киногероев, которые одним своим несокрушимым взглядом должны были отбросить врага назад.
И Сталин создал заградительные отряды, что ни шагу назад. Или расстрел. И одновременно с этим вышла песня «Священная война», в которой звучал смысл этой «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой».
И смысл этой войны священный долг убить фашиста. Не рассуждая о том, что фашисты тоже люди, а кругом висели плакаты женщины с девочкой на руках и словами «Папа, убей фашиста!»
Мы были тогда другими. Нас воспитывали в духе ненависти к врагам нашей Родины, к расхитителям государственной собственности, к предателям. И когда сейчас стоит вопрос о смертной казни, что нельзя лишать жизни преступника, то мы сами создаем ему приоритет, что он человек. Но выходит так, что честные трудящиеся, кого он убивает, менее достойные люди. Мы безнравственней.
Я помню рассказ, как насильник выследил девушку семнадцати лет, повернул к себе лицом, а она от ярости, что дотронулся до нее, подпрыгнула, впилась зубами в губу, а он взвыл, убежал. Но на следующий день девушка с матерью выследили его, куда он обращался с губой, и посадили.
И при Сталине Зои Космодемьянские, Лизы Чайкины такими и были: как это какая-то мразь прикасается к ним. За то что только коснулся, растерзали б на части. Они бы сказали: «Как же так, чтобы такое могло случиться?»
И не было никаких Чикатил. Разбирались на месте.
Гафт писал о Высоцком: «Пусть нам кричат, что умер Джо Дассен, мы знаем лишь, что умер наш Высоцкий. Кто Джо Дассен, не знаем мы совсем. Высоцкий пел о нашей жизни скотской.»
Но тогда в нашей жизни было больше прекрасного. Взять хотя бы фильмы «Весна на Заречной улице», «Высота», «Неподдающиеся» и другие, в которых героями были трудящиеся, которые говорили о дружбе, любви. Или песни, как «А у нас во дворе есть девчонка одна», «Ландыши» и десятки, сотни других в исполнении Майи Кристалинской, Магомаева, Бернеса и других артистов нашего искусства на самой высокой планке.
И советская экономика была понятна людям, что, например, при средней зарплате сто двадцать рублей сталевары, например, получали намного больше этого уровня. Учителя поменьше, но они работали по зову души. Крестьяне поменьше, но они были хозяевами предприятия, и когда хотели, тогда и брали технику для своих нужд. Но не было бесконтрольных олигархов уже такой касты распоряжающихся государственными средствами как своими.
И тогда могучее советское искусство уравновешивало это скотство песен Высоцкого до того состояния творчества, что Высоцкий воспринимался как юморист того общества до состояния абсурда, которое можно предположить как репризы легкого жанра, но которого не может быть.
Тем более, что эти сцены происходили в рамках нашего государства, которое было прочно, несокрушимо, как, например, в песне о Аэрофлоте в таких строках, как эти: «И вот идет по самолету стюардесса надежная как весь гражданский флот.»
Да можно вообразить всякие коллизии и в Аэрофлоте, когда мы занимали первое место в мире по производству самолетов, их надежности, их высоких эксплуатационных качеств. Но состояние нашего государства времени творения Высоцкого и теперешним это переход от состояния ведущего самого могучего в мире до состояния наоборот. Государства.
Сергей, у Вас нет критериев оценить деятельность Высоцкого с точки зрения истории, науки, потому что наша наука находится в таком кризисном состоянии, что не может оценить ход истории с точки зрения человечества как идеалов, а дошла до того, что может оправдать чудовищные преступления против людей в масштабах России и не только оправдать, но возвести в роль закона.
Для меня юмор чудовищные несообразности, которые ляпают наши либералы-деятели. Например, историк Карацуба по радиоканалу РСН о том, что надо писать несколько историй. Никто же не вдумывается в смысл того, что как это несколько историй. Одна для честных людей, другая для воров, как она должна развиваться с их точки зрения.
Но больше всего, конечно, меня интересуют извращения в теории законов экономики, в которой руководствуются взглядами дутых авторитетов, таких, например, как Маркс, Адам Смит, делая неправильные выводы для развития экономики как науки.
Но Адама Смита неправильно понимают с точностью до наоборот, когда спрос определяет предложение. Это было в семнадцатом веке, а теперь наоборот предложение определяет спрос. Как конкуренция.
Но более чудовищны ошибки в теории Маркса, которые извратили настолько сознание масс, что не будь таких ошибок в теории, то развитие общества пошло по другому, более прогрессивному пути. Например, высказывание об общественном труде, который у нас воспринимали как справедливый труд во имя общественных интересов как патриоты, с ущемлением личных. А это не так, если, например, в государстве рабовладельческий строй, а это значит, что и труд действует по тем же законам.
Но самое чудовищное искажение у Маркса в определении частной собственности, абсолютно противоположное в определении частной собственности в православном труде «Новый Завет». Что почти два века давлеет над нашей экономикой, искажая ее смысл.
Собственно, знакомые ученые не советовали мне обнародовать такие мысли, потому что на меня и сторонников ведут ЦРУ, Моссад охоту так, что некоторых нет в живых, черной магией, а также сторонники семейки типа либеральной оппозиции как исполнители воли западных стран, но просто пишу от ненависти к ним, что пусть меня уничтожат, но правда все равно найдет себе путь.
Конечно, Путину не под силу справиться с этими кланами, созданными Горбачевым, Ельциным, что где-то в ведомости ставят закорючку и получают миллионы, миллиарды за то, что в них.
Но Путин на правильном пути, потому как идет борьба между чиновниками и предпринимателями и чиновники хотят разрушить страну, дестабилизировать, завезти гастарбайтеров и их сделать конкурентной силой, платя гроши, чтобы русских лишить их прав как граждан страны, поставить в положение рабов, разбавив общество гастарбайтерами.
А Путин создает реальные производства, дающие прибавочную стоимость предпринимателями, как гениями производства. А тех, которых чиновники посадили в тюрьму, амнистирует своим законом через Думу. Тех, которым Бог в притче дал по таланту и тех, кто принес прибыль в талант, пять талантов – оставил, а дурака, который не умеет работать, прогнал.
Но как раз из этой притчи следует определение частной собственности, что это не недвижимость по определению Маркса, будь то стал, принадлежащий государству, завод, а личность человека. Бог дает деньги на развитие производства тем, кто умеет работать, кто трудом приносит прибыль, а дурака прогоняет прочь.
То есть Бог умного отделяет от дурака. А по Марксу капиталист это тот, кто распоряжается производством, у которого после реализации производственной продукции остается прибавочная стоимость. Маркс не понимает того, что просто так прибавочная стоимость не создастся, а успешен труд у того, кто гений производства.
Кто личности производства. А с чего начинается Родина? Как и производство, с чести, как и личности. Когда прежде всего в расчет берется нравственность. И тогда общество жизнеспособно, устойчиво. Пример тому наша страна в эпоху правления Сталина, как самого могучего в мире государства, так и справедливого.
А как сравнить нравственность государства в разные эпохи его становления? Очень просто. По тому, какую зарплату получали трудящиеся, а в зависимости от этого, какой труд вкладывали в дело, а от этого какое производило ВВП.
Так вот, если взять среднюю зарплату при Сталине, то, например, у сталевара она была выше, у летчиков тем более, а у учителей на уровне средней зарплаты. Но они посвящали себя профессии во имя души. А что у крестьян за трудодни шли палочки за счет того, что рабочие на заводах получали больше, и неоткуда было взять. Но производство укреплялось, и жизнь становилась лучше. Это противоречие между трудом и капиталом.
А сейчас? Средняя зарплата по стране сорок тысяч рублей, а у трудящихся производства двадцать тысяч рублей. А есть образовавшийся класс чиновников, получающий при этом сотни тысяч рублей, миллионы, миллиарды. Необоснованно. Потому что ими руководимые производства терпят крах. Я уже не беру девяностые годы, когда трудящимся по несколько месяцев не давали зарплату, а экономика терпела крах.
И я хочу сравнить годы правления Сталина и Ельцина, Горбачева как экономические системы. Если при Сталине у нас было самое могучее государство в мире, а детей рожали выше крыши, что в два раза больше, чем в Англии, Франции, Германии вместе взятых, то противоречия труда и капитала не было в честных рамках как в притче труда «Новый Завет», в котором Бог как совесть нации, честь распределял средства между теми, кто мог давать прибыль, и государственные средства не уходили налево в виде каких-то непрозрачных коррупционных связей. Бог того, кто не умеет работать, а только потреблять, гнал прочь.
А уже при советской власти при Хрущеве, Брежневе появилась коррупционная связь, при которой потребности власти переросли конституцию, и партийные деятели стали обогащаться, пользуясь своим положением как слуг народа, удовлетворять свои потребности. Партия стала перерождаться.
Здесь я хочу подойти к Высоцкому, но оценки периода того, что было при Сталине как нравственности государства и того, что стало в девяностые. У меня врезалось в память, как добирались в тот и другой период из Москвы в Осташков на Родину моей матери в деревню к бабушке отдыхать.
При Сталине каждая станция была полна очарования, вызывала восторг как в творчестве писателя Аксакова. Ехали в тесноте, с пересадками, но со светлыми чувствами. Перебирали рыболовные снасти, блесну и с восторгом мечтали о том, какую поймаем щуку. Вокруг сидели люди, особенно дружелюбные оттого, что моно не думать о работе и расслабиться. И о чем только разговор ни шел, о делах ли, о том ли, как выращивать клубнику, но люди были предупредительны друг к другу. Доброжелательны. Как люди. О господи, какая у меня ностальгия по тем благословенным временам.
А помню, как в девяностых ехал в автобусе в Осташков из Москвы. На дороге какой-то мужик невзрачной наружности вышел на дорогу и так и стол с пол часа, не пропуская автобус. Шофер не трогался, не открывая двери.
На обратном пути в Твери в переходе девушка, проходя мимо, бросила кошелек, а парень сказал мне: «Посмотрим, что там.»
Я как раз побежал вверх. Спеша на электричку, а он закричал мне снизу: «Иди сюда!»
Я не остановился, не реагируя на подставу, а то бы попался в руки бандитов.
В вагоне не помню на какой станции, когда остановились, один из пассажиров рассказал, что за день до этого электричка стояла больше положенного, а в вагон вошли бандиты и ограбили пассажиров. В Осташкове при отправлении поезда проститутки ходили вдоль вагонов и предлагали свои услуги открыто. А в Москве при встрече вышли трое кавказцев и спрашивали: «Кому надо девочку за деньги?»
Никто не позарился. А как потом узнал, они встретили первую попавшуюся приехавшую в Москву сдавать экзамены в институт, избили, изнасиловали и стали предлагать другим за деньги.
В переходе подземном трех вокзалов в открытую трое кавказцев напали на парня с рюкзаком ограбить. Он кричал: «У меня же здесь продукты!» - и отбивался.
И было желание помочь, но только помоги, чтобы превысить правила самообороны и тебя тут же сцапают, потому что власть воров вовсе не боится того, как третируют мирное население отморозки. Оно боится того, что население озвереет, и само начнет разбираться с бандитами. А потом очередь дойдет и до них.
Девяностые годы у нас проходят как провал в деторождаемости, как демографическая яма, нарушившая этот процесс.
Нас при Горбачеве, Ельцине взяли тепленькими, верящими в устои государства, что защитит нас, подставив под удары отморозков. Да и сейчас чуть что приобрести оружие населению, то тут же вопли: «Это чревато последствиями. Создаст в обществе напряжение».
Власть чиновников не боится, что в руках бандитов оно есть. Даже лучше, чтобы держать население в состоянии страха. Хуже, когда население само начнет разбираться с бандитами. Как недавно девушка Лоткова оборонялась от пьяной компании, нанесла травмы бандитам. Так посадили на три года.
И никто из прошедшей власти не ответит за девяностые годы, хотя чем правление Ельцина, Горбачева отличается от геноцида населения страны фашистами? По месяцам не выдавать людям зарплату и до того недостаточную, особенно в области науки, что и как на пенсию ниже прожиточного минимума не прожить. А ради исторической правды нельзя ли таких вождей назвать палачами народа?
У нас в информационных дискуссиях на эту тему как разговор доходит до этой точки, тот час раздается возглас: «Не суди других. Да не судим будешь.»
Но если они негодяи, из-за которых страдает человечество, то это как раз то подлое равнодушие, из-за которого совершаются все преступления на свете. А как же изречение о том, что сила в правде, а на твоих глазах совершается преступление, что вырождается народ, так тут во все колокола надо звонить, кричать: «Негодяи!», предать их анафеме. Если по Высоцкому, чтобы защитить народ от угнетения, но Высоцкий пел не о том.
Здесь надо строго уяснить то время, когда от Сталина шагнули к Хрущеву как и оттепели, но в чем? От идеалов Зой Космодемьянских, Павок Корчагиных к зэку Солженицына. Кто-то за, кто-то против, но надо четко представлять, что мы потеряли и приобрели, шагнув от Сталина к Хрущеву. Приобрели свободу выразить каждый свое «Я», но потеряли духовность, государство.
Я бы это привел на некоторых примерах, например, великой артистки Орловой, которая как только узнала о гибели Сталина, произнесла буквально следующее: «Сдох!»
Но потом как ни умоляла мужа режиссера Александрова поставить для себя фильм, подобный ранее выпущенным «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Весна», у Александрова никак не складывался сюжет для фильма, так как жизнь становилась менее духовной.
Я помню, как на лито в первый раз услышал стихи «Первый удар хлеб, второй удар хлеб. Третий удар штаны и четвертый будущее страны».
Люди стали спекулировать такими понятиями, как жить надо прежде всего для себя, семьи, а потом для идеалов. Ломка жизни и судеб стала происходить в то время.
Тот же Евтушенко в то время писал:
«Со мною вот что происходит:
Ко мне мой старый друг не ходит,
А ходят в праздной суете
Разнообразные не те.»
Собственно Хрущев как невежда в политике сам не понимал, что такая двойственность в жизни приведет к взрыву в государстве, его расколу. Гражданской войне. Собственно, она и началась с момента заступления Хрущева на престол. А кончилась антигосударственным переворотом в девяносто третьем году, при котором народ, потеряв Верховный Совет как выразитель своей воли, утерял все свои завоевания государства рабочих и крестьян в семнадцатом году.
Хрущев, конечно, с его мозгами не мог осознать того, что творит. Конечно, на мой взгляд надо было идти по пути, указанному Косыгиным создания хозрасчетных предприятий с жесткой ответственностью перед государством, а так они попадали в руки бюрократов и последующих коррумпированных связей. А главное, партия стала перерождаться и стала источником воспитания таких роботов, как Бурбулис, таких негодяев, как генсек Яковлев, ставший сотрудничать с ЦРУ.
Страна стала вырождаться, и Высоцкий как раз был первым выразителем либеральных идей, разрушающих государство, но в то время могучего до того, что Высоцкий казался не только не опасен, но даже остроумен своими куплетами.
Собственно говоря, это отразилось в разговоре Брежнева с Андроповым, шефом КГБ, когда Брежнев предлагал Высоцкого посадить, а Андропов реагировал на это предложение Брежнева так, что если посадить Высоцкого, то популярность его только возрастет.
Да, собственно, и на мой взгляд Высоцкий тогда был к месту, когда сам опирался на мощь государства в таких строках, как: «А вот проходит стюардесса как принцесса, надежная, как весь гражданский флот.»
И все его образы антисоциальных элементов казались забавными из-за их несоответствия действительности, когда создавались такие фильмы, как «Весна на Заречной улице», «Высота», «Неподдающиеся», и другие, когда звучали такие певцы, как Майя Кристалинская, Бернес, Барашков, Высоцкий казался экзотикой, правдой жизни, которую уже многие замечали, но думали, что не дай нам бог такую. Выкарабкаемся.
Но уже после государственного переворота в 93-м году какой там Высоцкий, когда людям по месяцам не давали зарплаты, а зарплата на таком уровне, что страна вымирала. Ведь и сейчас в стране не воспроизводится достаточно населения, но из-за того, что в девяностые из-за кризиса экономики люди боялись рожать детей.
А либералы все говорят про народ, который при Сталине сам выиграл войну. Да при Сталине рождаемость была выше крыши, что и в войну в два раза больше, чем в Англии, Франции, Германии вместе взятых.
Меня возмущает теперь сам народ, что хочется плюнуть ему в лицо, что чуть что о Сталине так: «А он, а он!» - а про Ельцина не то чтоб не возмущаются, а молчат. Как в тюрьме при пахане, что свой. И чуть что, в ответ высказывают мысль: «О покойниках говорят только хорошее.»
А о Сталине, хотя при нем у нас было самое могучее государство в мире, вопят. Значит, Сталин жив? А Ельцин труп. Но для того, чтобы написать историю, выскажитесь все же, что за человек Ельцин. Вождь ли во имя государства, народа, или же стяжатель как лавочник набить карманы, чтобы обогатиться за счет страдания миллионов граждан. А церкви предать Горбачева и Ельцина анафеме во имя той правды, которая должна стать силой.
Гафт сказал о том, что Высоцкий пел о нашей жизни скотской. Но во времена, когда жив был Высоцкий, гораздо больше замечали прекрасного в жизни. А вот в девяностые это да. А вот песни Высоцкого не звучали уже кощунственно?
Например, о том, что у меня в кармане нож, куда там что-то про нож, когда такие бандитские рожи показались на экране. Или что лечу туда, где принимают, когда у людей не было денег на хлеб. Прилетели. Или о том, что мальчишки с заточками шагнули из школьного в тюремный коридор. Очень своевременно, когда ПТУ ликвидировали, а с заточками только и мелькают с экранов.
Я думаю, что Высоцкий в наши дни перерос в таких либералов, как Хакамада, этой полоумной женщины, которая во время передачи Соловьева «Поединок» в диалоге с Прохановым кричала на весь зал: «Спасайте наших детей. Продавайте в Америку! В России живут только преступники, проститутки, наркоманы.»
Соловьев обмолвился: «Что для меня Россия: это женщина, родившая ребенка и кинувшая в помойку.»
Соловьев и о Ельцине обмолвился как о деятельном политике, который как Горбачев не стал рассуждать, что делать во время переворота ГКЧП, а взял и расстрелял депутатов в Белом доме, не идущими на уступки. Так просто сказал об этом, что я подумал: а чем он лучше фашиста?
Или Гозман со своей ослиной рожей, выступающий по радиоканалу РСН в диалоге с оппонентом, когда тот ссылался на Путина, заявил: «А что вы будете делать, если Путина не станет?»
А какое он имеет право так думать и высказывать свои мечты в радиоэфир? Наверное, так же думали подонки, которые отравили Сталина.
Но я хочу ответить, что ничего не изменится. Потому что останется Медведев, а Медведев как Путин честный человек. Серьезный в деле разрешения государственных задач. Не думать схимичить миллиарды детишкам на молочишко за счет государства. А рядом с Медведевым такие же серьезные люди государственного масштаба как Шойгу, Воробьев, Рагозин, Собянин, и я думаю, другие, которых они подбирают в кадры, чтобы не просочились деятели типа Чубайсов, Гайдаров, Гозманов.
Я бы послушал Райкина. Перенесся в тот мир крепких государственных отношений, когда Райкин бичевал в лице образов отрицательных героев того времени, мешающих обществу, полновластно жить.
Но и положительные образы героев того времени замечательны в выражении Райкина. Творцов ли производства, науки, восторгающихся ли своим городом, что человек, по вине которого хозяин покалечил велосипед, вдруг преображается, когда узнает, что тот не знает их города, и хочет показать ему.
Посмотреть бы передачу Александра Иванова «Вокруг смеха». Ощутить тот уровень искусства, присущий его передаче. Например, критикуя автора стихов, злоупотребляющего жаргонными камерными выражениями, как в его стихах звери и птицы выражаются, он написал: «Сидит ворона на суку, по фене ботает.» Во многих газетах, журналах каждое воскресенье выходил юмористический выпуск с материалом под руководством высококлассных специалистов. А после девяносто третьего года они исчезли. Взамен них появились самиздатовские газеты типа «Самогонщик». Месяца три просуществовали, привлекая своей новизной. Потом из-за серости, однообразия, низкого уровня материала надоели как жвачка. Исчезли с горизонта.
А теперь юмора нет. Вот я держу в руках номер газеты «Аргументы и Факты», номер тринадцатый за 2013 год, страница 21 Винокура юмора в статье «На ТВ себя дозирую». Противно читать.
На вопрос о том, что юмор защитная реакция общества, Винокур ответил то, что юмора стало много. А потом признался, что ему звонят по ночам и как некоторых известных людей стараются довести до белого каления, а потом поместить в Интернет.
Это наша свобода и демократия, при которой хочется хлеба и зрелищ, и низ с психикой варваров хочет растоптать все прекрасное, что есть у людей, разбить статуи и тем самым сравняться по интеллекту с ними.
Но с другой стороны мне наш юмор теперь, что вижу на сцене, вызывает отвращение своей низкопробностью, идиотизмом тем и их воплощением. Для авторов абсолютно безразлично, что происходит в жизни, и они стараются показать идиотов, от которых не то чтоб не улучшается настроение, а наоборот. Становится противно, что такое вообще надо показывать.
Пробовал молодежные организации в партиях заинтересовать созданием газеты для молодого поколения. Но куда там, как сейчас вижу их деятеля среди молодежи Деньгина дубину, который с апломбом закоренелого бюрократа громко гремел в ответ: «У нас серьезные люди. Мы занимаемся серьезными политическими делами. И не времени для беллетристики.»
Как там Высоцкий. У нас государства нет.