Залечили

                Залечили.
Как-то  уж так получилось но, дожив до семидесяти лет, старик ничем и никогда не болел. Бывали случаи - простывал на работе, чихал, кашлял, иногда болела поясница, но всё проходило само собой или с помощью грелки и таблеток. И вот на восьмом десятке случилось то, чего он не ожидал: - начало пучить живот, да так сильно, что перехватывало дыхание и казалось, что вот-вот остановится сердце, прижатое раздувшимся желудком к рёбрам. Боль в правом боку стояла невыносимая, по всей  верхней части груди от солнечного сплетения до позвоночника болело так, что невозможно было ни вздохнуть, ни ухнуть. Надеясь, что всё пройдёт само собой, как то бывало и раньше, старик мучился несколько суток, сидя в потёртом временем кресле, зажав живот руками. Наконец старухе надоело смотреть на его мученье и она вызвала скорую помощь. Медсестра скорой, осмотрев старика, велела собираться и немедленно ехать в больницу.
В больнице  в такой ранний час посетителей не ожидали, а потому пришлось ждать у входной двери добрых полчаса, пока дежурная медсестра приёмной откроет входную дверь. Всё это время старик просидел, облокотившись спиной к каменной стене, пытаясь приглушить боль в груди. Взяв направление, медсестра посмотрела заспанными глазами на нового посетителя и направилась в помещение, жестом пригласив старика следовать за ней.
-Пять рублей - проговорила она сонным голосом.
-За что? - переспросил, недоумевая, старик.
-За бахилы - и показала на груду целлофановых пакетов синего цвета, валявшихся в коробке у входа.- У нас в обуви не положено.
-Но меня скорая привезла, и я не взял с собой денег.
-Тогда разувайся и дуй за мной босиком - проговорила медсестра с сожалением. Остаться с утра без прибыли - плохая примета.
Старик снял ботинки, сунул их под мышку и последовал за грозной хозяйкой приёмного покоя.
 Взяв нужные анализы мочи и крови, медсестра велела ждать в коридоре прихода дежурного врача и результатов анализа, а сама со всхлипыванием потянулась всем дородным телом  и ушла в соседнюю комнату. Старик присел на ободранный, с просевшим сидением стул в коридоре в той же спасительной позе- согнувшись, и  стал ждать прихода врача. Боль в боку тем временем становилась невыносимой.
-Девушка!- обратился старик к медсестре, робко приоткрыв дверь в её комнату. –Может, мне укол пока сделаете? Сил терпеть нет - проговорил он умоляюще.
-Я сказала- ждите! Что приставать раньше времени? Терпели много, потерпите ещё! -недовольно пробормотала медсестра из полутёмной комнаты.
Наконец пришла дежурная врач и велела старику пройти в приёмную.
Старик  оставил обувь у порога  и  ступил на холодный пол.
-Ну, что у тебя ?- проговорила врач, обращаясь к старику.
-Да вот, боль в боку. Может аппендицит?
-Чем раньше болели? - не обращая внимания на его слова, продолжила врач.
-Да ничем я не болел. Так, насморк и поясница побаливала, а тут вот прижало.
-Так не бывает, чтобы ничем не болел. Люди всегда болеют - со знанием дела  пояснила врач авторитетным тоном и продолжила допрос: -Когда боли начались?
-Недели две тому назад, но так сильно только два дня.
-Стул давно был?
-Вчера днём.
-Жидкий?
-Нет. Как обычно.
-А раньше задержки стула были?
-Не замечал я! Как нужда приспичит, так и иду. На то она и называется нуждой.
-У нас это стулом называется - снова поучительно поправила старика  врач.
-Ну, вам видней! - согласился с ней старик.
-Ложись, бабай, на кушетку - приказала врач и стала с усилием  нажимать на вздувшийся живот. Старик терпеливо молчал, опасаясь её гнева, хотя лежать на спине он уже давно не мог-задыхался, но тут пришлось терпеть.
-Что так запустил-то? Головы что ли нет?- проговорила врач и приказала одеваться.
-Вы бы мне, девчата, укол от боли сделали. Терпежу нету.
-Сделай ему укол - великодушно разрешила врач, обращаясь к медсестре.
-Пошли, бабай, в процедурную - проговорила медсестра всё тем же недовольным голосом.
Чужое слово коробило и оскорбляло старика, но он терпеливо молчал - не до обид было -боль в боку принижала чувство собственного достоинства, а медперсоналу очевидно нравилось хоть чем-то принизить посетителя.
Укол медсестра сделала с такой силой и злостью, что старика передёрнуло от боли..
-Иди на третий этаж в хирургическое отделение. Там у дежурной узнаешь куда лечь - проговорила врач и ушла из приёмной.
Старик долго плутал по лабиринтам больницы  в переходах и лестницах. Несколько раз мимо провозили на каталках трупы умерших за ночь. Везли то ли в морг, то ли  оттуда, не утруждая прикрыть посиневшие лица усопших простынями.
Наконец старик добрался до хирургического отделения номер один и протянул на-правление медсестре. Повертев бумагу в руке, она что то буркнула недовольно и велела санитарке принести топчан из процедурной.
-В коридоре лежать будешь! Места в палатах все заняты - и показала ему в тёмный  угол  рядом с туалетом.
Санитарка вытащила из процедурной обтянутый рваным дерматином топчан, бросила на него ржавый матрац с пятнами засохшей мочи и крови и проговорила:
-Простыней, наволочек нет, -а сама выжидающе посмотрела на старика. Старик, довольный, что можно присесть, опустился на топчан так и не поняв многозначительную паузу санитарки. Видя, что навара ждать нечего, санитарка фыркнула и ушла, но вскоре вернулась с рваной простыню и застиранным до дыр байковым одеялом неопределённого цвета. Бросив всё это на топчан, едва не задев по лицу старика, ушла окончательно. Новый посетитель был для неё неинтересен -он из категории ненаваристых. Старик постелил  одеяло, чтобы прикрыть срамные пятна на матраце и усмехнулся сам себе:
-Одеяло-то видно из остатка от гуманитарной помощи народам США или Индонезии, на которую наш президент "как всегда, первый откликнулся", узнав о беде. И то верно! Какой прок делать добро для своего народа? За это никто не похвалит и надо как можно быстрее помощь богатым и прослыть щедрым на весь мир за счёт нищеты собственного народа.
 Мысли у старика соответствовали его состоянию, а оно становилось всё хуже и хуже. Вскоре пришёл лечащий врач, потрогал живот, попросил показать язык и проговорил:
-Еду не давать, пить только кипячёную воду, готовить на эндоскопию - и удалился.
Старик пролежал в коридоре два дня, готовясь к непонятной ему процедуре. На четвёртый день освободилась кровать в 7-ой палате и ему велели перебраться туда. И потекла нудная до тоски палатная жизнь.
Разнообразие в разговоры вносили дежурные медсёстры. Они были разные по характеру, а потому и тон их различался Весёлая и жизнерадостная Наиля утро начинала с раздачи градусников. Собственно, раздавать-то было нечего - их было всего два на всё отделение, а потому мерили температуру по очереди.
-Ну что сегодня у тебя , бабай?  -говорила медсестра, разглядывая градусник. -О , сегодня только 38. Остывать начал! К понедельнику и совсем покойником станешь!
 Говорила она бодрым голосом и передавала градусник другому. Вечером тема разговора была уже другая:
-Ну, кто сегодня очередник на клизму? Бабай, тебе сегодня воткнём и много, семь раз -прихохатывая от удовольствия, говорила она, обращалась к старику.
Но она была исключением из общего персонала. Остальные медсёстры молча подходили к больным, показывали шприц или капельницу и взглядом заставляли принять нужную позу.
-Не дёргайся! - кричала медсестра на старика, уставшего от бесчисленных уколов.
-Куда руку положил? Сожми кулак! Чево напрёгся так, словно тебя режут? - кричала она нетерпеливо.
В результате игла проткнула вену насквозь  и содержимое двух банок капельницы вылилось вместо вены под кожу. Рука у старика вздулась и покрылась чёрными, красными и жёлтыми пятнами.
-Вертелся бы меньше и не дёргался, тогда бы всё было хорошо - говорила медсестра  назидательно в ответ на жалобы старика, вытиравшего кровь, хлынувшую из повреждённой вены.
Процедуры в кабинете эндоскопии были назначены только на пятый день и всё это время старику не разрешали ни есть, и не пить. Организм крепился за счёт  вливания глюкозы в вену, но на пятый день старик едва передвигался по коридору.
Медсестра Резеда сунула ему в руки историю болезни и громко  приказала:
-Иди, бабай, на первый этаж. Там найдёшь кабинет эндоскопии.
У кабинета толпился народ. Принимали сразу два доктора - один проверял желудок, второй - кишечник. Клиенты были  не только из числа больных стационара, но и по направлениям участковых врачей, так что посетителей было много, а вот поставить стулья или топчаны в коридоре   никто не побеспокоился и  народ томился в ожидании очереди, прислонившись к стене.
Старик, по своему обычному положению, присел, зажав живот руками. Очередь тянулась медленно. Наконец наступил его черед. Он вошёл в длинное, узкое помещение, заставленное оборудованием. Медсестра, взяв у него историю болезни, при-казала  строгим тоном:
-Иди, бабай, туда и раздевайся. - И она указала на кресло для роженец. -Залезай на-верх и становись на колени! -всё тем же тоном приказала пожилая медсестра. Старик покорно выполнил всё, превозмогая боль, пока обследовали его кишечник, стоял на коленях с обнажённым задом в сторону входной двери.
Обследование длилось не менее получаса, и всё это время второй врач вёл прием других больных, в том числе и молодых женщин. Во время обследования медсестра давала свои указания со злостью и громким голосом, словно имела дело с глухим. Старик подумал грешным делом, что не в ту больницу попал: -так принято разговаривать с пациентами  у лошадников  и коновалов, а не с людьми. Оно, конечно, мало что приятного и нового можно увидеть в заднем проходе человеческого тела, но это была работа, за которую платили деньги. Пусть не велика зарплата, и не картины  из произведений Ван Гога или Репина виделась во время процедуры, но не старик же был в том виноват. Обиженные мизерной зарплатой, за которую им приходилось работать по две смены, работники больницы старались излить свою злобу на больных, словно они были виновниками нищеты в разграбленной стране. 
 -Иди в ренген кабинет - проговорила медсестра и протянула ему историю болезни.
В другом кабинете процедуры повторились в той же форме. Измученный старик вернулся к себе в палату только после обеда, лёг на кровать и уснул.
Проснулся он от жажды и боли в правом боку, когда сумерки опустились за окном. Выпив воды, почувствовал, как вместе с прохладой жидкости температура и боль заполняли его тело. Он подошёл к столу дежурной медсестры и попросил сделать укол от боли.
-Вечером надо было просить! Сейчас не до тебя! – грубо ответила медсестра и уткнулась в книгу. Грелку со льдом  приложи и всё пройдет! –смилостивилась она наконец над стариком, всё ещё стоявшего у двери в палату. В обнимку с холодной грелкой старик просидел до утра не сомкнув глаз, сгорбившись от боли и обиды.
-Ну, бабай! -бодрым голосом проговорил лечащий врач во время утреннего обхода. -Раков мы у тебя не наловили, так что можешь отправляться домой.
-Но болит же, доктор!- пожаловался старик. - К тому же, понос открылся. Неделю в рот ничего не брал, кроме воды и надо же, пронесло.
-От поноса унитаз лечит, а не врач! - поучительно пояснил лечащий.
-Температура у него 39-попробовала заступиться медсестра.
-Тогда выписывай переводом в инфекционное отделение, а то заразит тут нам всех. Место надо освободить. Больные в коридорах лежат! - настаивал на своём врач.
Старик оказался несостоятельный, и он спешил от него избавиться.
-" С виду вроде бы интеллигентный, а оказался без навара. Что прутся в больницу, если денег нет? Дохли бы дома и голову врачам не морочили " - думал врач о старике с раздражением.
Подошло время платного приёма больных, и врач спешил закончить формальную часть бюджетной работы.
-Вот так!- думал старик, собирая свои вещи.- Пришёл с запором, выписали с поносом.
Медсестра тем временем  принесла ему выписной эпикриз и поторопилась выпроводить из палаты.
- Инфекционное отделение на другой стороне улицы - проговорила она вслед старику и занялась своими делами. Он вышел на улицу, пытаясь определить, где находится инфекционное отделение больницы, подошёл к пешеходному переходу через улицу, щурясь от дневного света. Скрежет тормозов машины привёл его в себя
-Ты чо, в натуре, падло, бабай! Ваабче штоли? Али жить надоело? Так ступай на кладбище прямиком! - выразил своё недовольство мордастый шофёр с азиатскими раскосыми глазами, задрав чёрные очки на лоб, и высунулся  из  окна машины с явным намерением  ударить старика. Старик отступил на тротуар.
-Шляются тута  всякие, а патом из-за них неприятности расхлёбывай с ментами! Ноадан урус! Казёл! - всё так же громко проговорил мордастый азиат и поехал дальше.
Старику расхотелось идти в инфекционное отделение. Он скомкал в руке бумагу на выписку и направился в сторону дома, шлёпая по лужам домашними тапочками Вокруг толкались люди, не обращая внимания на старика.
 -Если я сейчас здесь  стану умирать, вряд ли кто подойдёт, чтобы помочь или вызвать скорую . Скорее всего сделают занятый вид и побегут по своим делам –невольно подумалось старику.
Отвернуться от стариков можно, но в этом мире ещё никому не удавалось избежать собственной старости, и вряд ли эти мальчишки из детского сада, став взрослыми, позаботиться о своих родителях.
От мысли, что он не одинок в беде, старику стало  легче.
Немного отдышавшись, он с трудом поднялся на ноги и направился дальше, не обращая внимание на смеющихся прохожих. С трудом перейдя улицу, он вступил во двор своего дома. 
С этой мыслей старик нажал кнопки домофона. Но квартира молчала.
-Наверное ушла куда-то -подумал старик о своей старухе и стал звонить соседу, чтобы открыл входную дверь. Сосед ответил нескоро, что- то буркнул в ответ и затих. Второй раз старик звонить не стал и присел к стене, дожидаясь, что кто-нибудь случайно откроит дверь. Но, от стены ему пришлось пересесть на другое место, так как с балконов падали окурки, плевки и пустые бутылки из под пива и водки. При этом хозяин падающих предметов с любопытством наблюдал, куда приземлиться брошенные им окурки и громко смеялся, если они попадал на головы прохожих. В стороне от зоны действий балконного пакостника, под редкой тенью тополя старик просидел полчаса. За это время пробежал парнишка лет пятнадцати, но, покосившись на пытавшегося встать на ноги старика, поторопился захлопнуть за собой дверь. Старик снова опустился на землю. В это время на дорожку вышла дворовая собачка и, виляя хвостом, уставилась на старика. Пёс долго смотрел, потом подошёл, лизнул ему руку и уткнулся в неё носом. Что увидел пёс в глазах старика - боль одиночества, тоску по обычному вниманию, останется непознанным, но собака инстинктом животного поняла, что этот старый, седой и больной человек нуждается в сострадании. То, что не хотели понять люди, поняло четвероногое существо и как сумело, утешила старика. Старик рукой погладил собаку по голове и почесал за ухом. Пёс от удовольствия захрипел в знак благодарности.
Вскоре пришла старуха и удивилась, увидев старика.
-Ты что так пришёл?  Случилось что?
-Нет! Выписали вот и сказали, что долечусь дома. А ты где была?
-Да вот, на огород ходила. Хотела тебе компот сварить из свежих яблок, да где там! Всё содрали, и картошку, и морковь, и репу, и яблоки, и вёдра с лопатой украли. Вот, собрала с пола десяток гнилых, и весь твой урожай за лето.- Старуха показала сумку.
-Бомжи наверно - спокойно отнёсся к утрате дед.
-Какие бомжи!? На иномарках семьями приезжают, как на свою дачу. Манька –блудница из третьего подъезда там со своей компанией сидит. Харя вся чёрная с перепоя, глаза заплыли, нос картошкой отвис, руки трясутся. Насобирают на огородах, продадут около бани, пропьют и снова воруют. Таких бомжей полгорода! Раньше их ****ями называли, да в мешках топили, а нынче они у властей в почёте ходят, матерями -одиночками в гражданском браке называются. Их даже в Госдуму приглашают для согласования законов о ****стве. Блудницы окаянные! Их бы из деревни гнать, а они в заседателях в кремле сидят!
Старуха, ворча себе под нос, открыла входную дверь, помогла подняться старику и стала медленно подниматься по лестнице. Старик последовал за ней.
Дома, присев в старенькое кресло, он включил телевизор, чтобы узнать новости за эти дни. С экрана новый правитель государства, немного облезлый, с мягким взглядом еврейских глаз, тихим голосом, вкрадчиво, словно боялся, что его услышат, говорил, что «вот в 10-ом, 20-том или 30-том году народ России заживет богато и весело».
-Заживём, если доживём! Или новые бронштейны и абрамовичи в очередной раз не разграбят страну - согласился с ним старик
С этого черно-белого экрана старого телевизора марки "Рекорд" ему пришлось видеть много таких «благодетелей народных». Он помнит лысого Хруща, бровастого молдаванина, птичкой обгаженного комбайнёра, российского Зенона еврейской наружности. Все они обещали для "нынешнего поколения" рай земной, светлое будущее и всеобщее процветание, но не сейчас, а чуть погодя, в ближайшее время, а сами тем временем спроваживали своих детей в "гнилую Европу", чтобы промотать там награбленное в России. 
Тем временем с экрана телевизора вещатель продолжал уверять, что скоро построят в России много новых больниц и оснастят их иностранной аппаратурой, а для примера, показали построенные в этом году две больницы рядом со столицей, а на всю страну планируют ещё два центра на последующие годы. По расхожим мнениям столичного плебса люди живут только в столицах, а в "деревнях"- рабочий скот.
-Больницы, конечно, построить можно за десять или двадцать лет, но переделать людей, освободить их от хамства, корысти, жестокости и разврата понадобиться не одно столетие. Дикость веками измеряется, и для победы над ней нужна долгая эволюция, чтобы победить животные потребности людей и снова превратить их в разумные существа, как то задумала природа, наделяя род человеческий разумом. Это трудней, чем построить новые больничные здания. Да и очередь до простого народа дойдёт не скоро, так что ещё многие чиновники позолотят себе руки на старческих болезнях. Старость - вещь вечная! Одни умирают, другие стареют и так до бесконечности - думал старик свои невесёлые думы.
-Ты где? - прервал его мысли старуха. - Иди обедать. Я вчера на базаре купила  куриные головы, шейки и лапки. На окорочка и курицу денег не хватило, так я это купила. Многие покупают, стесняются, и говорят, что для кошек и собачек .Вот и я купила. Сказала, что для кота, который уже неделю не приходит домой –проговорила старуха со смехом над своей нищетой.
-Так перед уходом моим пенсия же была? - напомнил старик.
-Была, да я на неё тебе лекарства покупала и медсёстрам кое-что подарила.
-Это ты зря! - возмутился старик. - У нас лечение бесплатное.
-Бесплааатное!- передразнила старуха.- Кабы не сунула старшей, так бы и валялся в коридоре всё это время, пока не замёрз!- проговорила она, повысив голос.- А про лекарства для тебя мне медсёстры  подсказали. Говорят: - у нас нужного нет и русское не помогает. Так что, если хочешь поднять старика, неси зарубежное. Вот я и купила, хотя оно и дорогущее! Из Франции привозят! Всю пенсию отдала! Ну да, не беда, лишь бы здоровье было!
-А мне они только активированный уголь давали!
-Значит, обманули, а то себе припрятали. В России только один уголь в таблетках и остался. Остальное - то  уже всё  разворовали.
Спорить старику не хотелось .Приятная дремота растекалась по всему телу. Шум в голове и боли в боку отступили, мышцы расслабились, блаженная прохлада от ступней ног  поднималась к коленям и животу, вытесняя температуру.
-Как помру - на что она меня хоронить станет? -подумал старик погружаясь в сон. Это была его последняя мысль, и она осталась без ответа.
Так, сидя в кресле, старик незаметно уснул и больше не проснулся. Он не мог что-либо изменить в этой жизни, но и не хотел оставаться в мире лжи и корысти. Это был чужой для него мир, мир жадных, а в мире наживы и зла  нет места добру и состраданию. Потому и покинул его старик тихо и незаметно, чтобы не беспокоить пьяных соседей. Да они бы и не заметили его смерть! До того ли? Но, всё  же пришли похоронить.
Нынче кисель на поминках не подают!
РS.  Перебирая вещи после похорон, старуха не нашла пыжиковой шапки деда и его меховых рукавиц. Кто-то из соседей взял себе на память об усопшем.
                12.08.08г.