Одиночество

Она кричит в темноту слова:
Есть
ЕСТЬ ЕЩЕ ЗДЕСЬ
ХОТЬ КТО-ТО
КРОМЕ МЕНЯ???

Ты знаешь… да, раз уж мы говорим на такую тему, можно и снова на «ты», не находишь? Так вот, ты знаешь, как тяжело это. И можно сколько угодно вставать в красивую позу и декларировать свою свободу и независимость от чужого мнения, но…

Но как приятно, когда твой заботливо сплетенный кокон гордости и высокомерия вдруг пропускает чью-то нежность, ласку, или попросту искреннее внимание…

И ты веришь. Веришь, что не все так плохо, что не все сволочи, что кто-то… Кто-то считает тебя близким человеком.

И пусть ты ошибаешься, занимаешься самообманом – к черту, это станет важно потом. Когда-нибудь потом. Не сейчас, не в этот момент, когда падают стены и крепость выкидывает белый флаг. К черту…

И, возможно, самое важное – не то, что это прошло, а именно то, что это было… Что было у нас. И мы же видели друг друга такими, какие мы там, под броней. Видели настоящими. Это не зачеркнешь, не забудешь… и не исправишь, куда деваться. Было ли это нашей ошибкой? Да, думаю, что было. Самой страшной и нелепой – очередной самой страшной ошибкой.
Как дети малые, ей-ей…

Мы с тобой ведь одной крови. Ты смотришь и поражаешься – какие же вокруг идиоты… господи, какие они идиоты, а? Ты одна такая умная, красивая, успешная… и одинокая, но это же не зря в самом конце списка – это так, неудобство, мелочь…

И я, озирающий мир сквозь смотровые щели черепа, привыкший давать сдачи заранее, человек с тонкой душевной организацией, но также и с неизмеримыми запасами терпения, подлости и злобы… вместе мы составляли одного полноценного человека. Ключевое слово – составляли…

Нет, нет в них той способности - зацепить твои струны. Они копошатся в своей навозной куче, выгадывают возможность решить свои мелочные шкурные потребности, может быть, строят семьи, растят детей… Да, детей… Их у тебя нет, а если и будет когда ребенок – уверен, только для себя. Потому, что нормальный мужчина не вынесет постоянной конкуренции с твоим «я», а подкаблучников ты презираешь. А тех, кто сильнее – ненавидишь. А я… я попал с тобой в унисон. Шли мы к этому долгих два года, началось и закончилось все за два месяца.

Ты умная, да. Человек, который так умеет играть другими не может быть глупым по определению. Ты тонкая и расчетливая. Ты красива. Но почему же тебе так плохо и больно, почему чужая семья – друзья, которые тебе всем обязаны, для тебя ближе твоих родных?
Они тебя боятся. Окружающие. Между собой тебя называют не иначе как «эта сука». Тебя побаивается даже твое начальство. Просто так, без причины – как боятся крыс, тараканов, пауков. До холодной иглы в хребте.

Я – не боялся.

Они не видели тебя рыдающей на своем плече. Они не гладили твои волосы до тех пор, пока ты не засыпала. Они… да пошли они к черту, в конце-то концов…

Ты сильная. Ты чертовски сильная, я тебе завидую. Ты… так несчастна, что щемит сердце, хочется посадить тебя в карман и не выпускать, носить с собой везде… Невозможно, знаю, но мечтать-то никто не запрещает. На то они и есть – мечты…

И, одновременно, ты еще в чем-то ребенок. Броневая скорлупа иногда пропускает тебя настоящую, чистую, светлую… ты этого сама боишься. И спешишь загладить, замаскировать свой промах.

Как же они тебя искалечили, суки…

Остались при своих – и слава богу. Нет, я не хотел прекращения наших отношений, но оборвал их именно я. Ты кричала, что не собираешься меняться ради меня, а я просто воспользовался твоей вспыльчивостью. Но если бы это случилось позже, было бы гораздо больнее, так что… Все правильно, да. Остались при своих – в мире кукол, вырезанных из размокшего картона. Для нас обоих так лучше. Для нас обоих самые близкие друзья – те, кто находится по другую сторону монитора…

Я был бы не против таких отношений, но не теперь, не после всего, что мы друг другу открыли. Теперь я хочу это забыть. Нет, не забуду, разумеется, это так, форма речи… Но ближе к себе мы еще никого не подпускали – только друг друга. И после вырванного по живому общаться просто больно. Давай уж лучше общаться с куклами. И с друзьями, которых никогда не увидим, и потому никто из них не сможет нас предать или сделать нам больно. В скорлупе уютно…

Вдвоем – один человек. Две половинки. Что же, так и должно было получиться. Слишком уж похожи, слишком привыкли бить первыми, слишком закоснели в своих бронежилетах. Я не прощу, ты знаешь. Ты тоже не простишь.

Черт с ним.

Знаешь, я рад, что ты у меня была. Ах, да… Вы.

Что вы были моей.