Рубеж. Продолжение 4

4. (Слабонервным не читать)
Окруженная внушительной толпой студентов, я вошла в «святая святых» – операционную. Никогда раньше мне не доводилось бывать в настоящей клинической операционной, где не просто «чиряки» вырезают, а проводят самые настоящие сложные операции, под общим наркозом, в окружении целой команды хирургов, реаниматоров, анестезиологов! Все это представлялось мне этаким, окутанным тайной и романтикой, приключением…
Но эта операционная разительно отличалась от моих романтических фантазий. Первое, что удивило – зашторенные окна. В центре большой операционный стол со знакомой лампой-ромашкой. Теперь я знаю, как она правильно называется – бестеневая лампа. Все это было лишено какого либо освещения. Помимо операционного стола, слева, вдоль стены располагались операционные кресла. Сделанные, то ли из ламинированного дерева, то ли из пластика кресла, в количестве 4 штук, были намертво прикручены к стене. Направленный электрический свет освещал лишь непосредственно операционное поле хирурга, уже работавшего тут же, в крайнем левом кресле со своим пациентом.
Картина, открывшаяся перед моим неискушенным взором, парализовала на мгновение. Я всегда думала, что самые кровавые, это полостные операции. Оказалось, я дико заблуждалась.… В крайнем левом кресле оперировали молодого человека, ему исправляли носовую перегородку. Одетый во все белое, с головы до ног, накрытый белой простыней, человек сидел при полном сознании, залитый кровью от самого носа и почти до колен!!! Из инструментов у хирурга я заметила пару зажимов и молоток, которым он методично выдалбливал что-то в носу пациента. Напоминало все это какую-то дикую средневековую пытку…
Тем временем меня уже подталкивали в спину, приглашая присесть в соседнее кресло. Там уже тоже горела лампа с направленным желтым светом.
Можете себе представить состояние, при котором идти вперед невозможно, а отказываться поздно… Пожалуй, "овца на заклании" будет наиболее точным определением.
Эмоции в сторону. На голову мне повязали одну простыню, в форме косынки, на плечи замотали другую, как в парикмахерской, предложили даже завязать глаза, но я отказалась. На ноги надели белые тряпичные бахилы, и в кресло по скользкой глянцевой поверхности я скатилась, как в яму, так, что ноги остались болтаться в воздухе. В руки, закрытые простыней, вложили эмалированный лоток и поднесли его непосредственно под подбородок. Доктор расположился напротив, на вращающемся кресле. Как и у всех лор-врачей, на голове у него было надето круглое зеркало с дырочкой посередине. За спиной у врача и перед моими глазами выстроился целый взвод студентов, все в белых халатах, шапочках и марлевых повязках на лицах…
Кровь приказано не глотать, поскольку в человеческом желудке она не переваривается, а выплевывать по ходу операции прямо во вложенный лоток. Я послушно кивнула, слабо представляя себе тот процесс…
Наркоз представлял собой два укола новокаина прямо в нёбо, слева и справа над операционной зоной.
Каждое свое действие, хирург сопровождал подробными комментариями, предназначавшимися для зрителей, расположившихся за его спиной.
Техника операции не представляла особенных сложностей. Всего лишь надо захватить миндалину двумя корнцангами и пережать ее у основания на расстоянии пару миллиметров друг от друга, затем перерезать скальпелем аккурат между двумя зажимами. То же следует проделать и с другой стороны.
Задача ясна. Операция начата. Но когда бы было все так просто, то было бы не интересно!
Продолжение следует...