Моя Мальвина

Мои воспоминания ранят меня. В кого мне верить, какое божество мне может дать любовь моей Мальвины? Моя Мальвина, взгляни же на меня, почему я так страдаю? Я могу говорить только с тишиной. Лишь она меня слышит. Ты променяла меня на выскочку-Арлекина с разукрашенными щеками, а я променял все на темные воспоминания. И моему шепоту внимает рокот волн… Они такого же цвета, как твои волосы. Нет их мягче и нежнее… Ты сама подобна океану, дочь великана Уллина, ты сама есть море.
Мне остается лишь лечь на землю и ждать, когда мое несчастное тело источат черви. Хоть им я принесу удовольствие и утолю на время их голод. О, я слышу, как волна шепчет: «Мальвина, Мальвина!», и я шепчу вместе с ней:
-Мальвина, Мальвина…
Закрыв глаза, думаешь: если бы на миг ты я стал ветром, что бы я смог сделать? О, все что угодно! Я мог бы сотрясать верхушки сосен, я мог бы срывать листы с дубов, я мог бы… много чего я бы мог. Но сделал бы лишь одно: я бы ласково касался твоих голубых волос, твоего бантика, повязанного на тонкой талии, твоих нежных и гладких фарфоровых ног.
Я помню твои запястья, тоньше и изящней которых нет на свете. Твои пальцы с бархатистой кожей; на них нет украшений. Мне можно лишь воспевать эти пальцы, а не видеть их. Но если бы я смог умереть, то видел бы тебя когда захотел. А ты меня бы не видела. Как было бы прекрасно!
-Ты долго ли здесь собрался сидеть? Давно стемнело, ужин остыл.
Дрожь пробежала по моей коже. О, неужели это ты, моя Мальвина? О, скажи же еще что-нибудь, дай мне услышать твой голосок! Да, это ты, твое платьице, твой бантик, твои волосы… Ты недовольна. Ты всегда недовольна, когда кто-то поступает неблагоразумно, как я. Ты заботишься обо всех, кто тебя окружает: обо мне, о Пиннокио, о Пульчинелле, об Артемоне и Арлекине… Поэтому тебя так все любят, дочь великана Уллина, моя мечта, моя фантазия…
-Тут спокойно, хочу здесь посидеть еще чуть-чуть. Тебе нравится море, Мальвина?
 -Нравится, но если каждый раз о нем мечтать, то можно самому водою стать. Идем, Пьеро, и хватит здесь хандрить. Не удивлюсь, если твоя хандра воде надоела.
-Присядь со мной, Мальвина, и взгляни: ты видишь, вдалеке горят огни?
Ты вгляделась в темнеющую даль моря и нахмурилась.
-Никаких огней. Тебе они мерещатся, Пьеро. Возможно, это жар, и ты схватил простуду.
И ты коснулась моего лба своею теплою ладонью. Я умер, умер наконец… Но нет, не трогай же меня, Мальвина! Твоя рука может исцелить меня… Нет, нет, не отнимай руки! Ведь я очнусь от сладкого забвения…
-Не знаю, вроде жара нет. Я долго тебе буду повторять? Не собиралась я пока что становиться попугаем. Вставай и пошли!
Повиноваться я умею… Я встал, взглянув в твои глаза. Они всегда открыты и честны даже с врагом… Да что же это я? Разве у тебя, хрупкая Мальвина, могут быть враги?
Ах, если б ты еще раз прикоснулась к моему лбу!..
Подходя к дому, я услышал радостный лай Артемона. Наверное, он как всегда дурачится с Арлекином. А ты пошла за мной… Какая ты заботливая!
Кусок мне в рот не лезет… А ты все заставляешь есть. Если б ты понимала, какая жажда одолевает меня, стоит мне увидеть тебя!
-Мальчики, хватит шуметь, вы разбудите бедняжку Пульчинеллу ! – сказала ты в форточку. – И вам вообще уже давно спать пора! О, вы меня никогда не слушаете…
-Я тебя слушаю, - заверил я.
-Еще бы, часами просиживаешь на берегу, какой послушный!
-Сидя на берегу, я сочиняю стихи о тебе, Мальвина. –тихо сказал я, одновременно боясь, что ты услышишь и желая, чтоб мои слова до тебя долетели.
-Обо мне? Хм…
Сейчас ты скажешь, что это глупое занятие и что лучше б я занялся делом…
-Прочти.
Я удивленно взглянул на тебя. Неужели ты это сказала? Ты хочешь услышать мои стихи, хочешь услышать мое признание? Как бы мой голос не сорвался…
-Скажи мне, что я ослеп – я тому не поверю.
Пока это не скажешь мне ты.
Но даже не обратив и вниманья на это,
Я пойду для тебя и сорву цветы.
Ты поставишь их в вазу милой рукой,
Коей я давно восхищаюсь.
Как, Мальвина, стала ты красивой такой?
Перед тобой я, слепой, преклоняюсь.
Я прелестной твоей головой…
-Все, перестань, хватит. – оборвала ты меня.
-Тебе не понравилось?..
-Уже очень поздно, Пьеро… Я устала.
Нет, ты не можешь мне врать, Мальвина. Нет, только не ты… Тебя создали из фарфора не для этого, не для того твое прекрасное личико расписывал мастер… Ты услышала их, Мальвина! Я знаю, я чувствую… Услышала!
-Мальвина. – я осмелился взять тебя за руку. Почему же она холодна, как лед?
-Пьеро, я устала.- в твоем голосе чувствуется нажим. Что с тобой, дочь великана Уллина?
-От моих ли стихов ты устала? Ответь, не мучь меня, мне тяжко смотреть на твое усталое лицо.
Но ты молча высвободила свою гладкую ладонь и ушла. Как будто не услышала меня. Нет, ты все-таки умеешь лгать, Мальвина, теперь я уверен… Я не разочаровался в тебе, нет. Ты не стала для меня более земной. Ты приводишь меня в трепет, я превращаюсь в страх: что если ты растаешь, как туман, как снег? Что если прямо сейчас начнет таять твоя фарфоровая кожа и потекут румяна с твоих щек? Я все так же буду любить тебя, я все так же буду сочинять серенады.
Ночью я не сплю. И этой ночью я тоже не спал. Я думал. Обо всем. Возможно, я даже задремал на некоторое время: не знаю. Надо мной давно зарделась заря: она такого же цвета, как твой румянец. Нежно-персиковая, разведенная розовым. И такая же красивая.
Сердце просит тебя, а тело просит сна. Я встал. Отряхнул прохладную росу с одежды и домры. Давно я не играл на ней, а все равно ношу с собой…
Направился в дом.
Артемон заспанно взглянул на меня из конуры, но потом вновь сомкнул веки. Я раскрыл дверь, прошел в гостиную. Никого. Конечно, ведь раннее утро. Дольше всех спит Арлекин, этот шут, который в театре постоянно издевался надо мной…
А может, ты сама за ним пошла? И мне не стоит тебя упрашивать и умолять пойти со мной и не надеяться мне на твой поцелуй?
 Я тихо прошел по спящему дому к своей комнате. Здесь все убрано твоей заботливой рукой: на кровати – чистое белье, пахнущее твоим любимым фиалковым корнем; книги расставлены в алфавитном порядке, на них нет пыли; на окнах висят чистые голубые занавески. Здесь везде присутствует твой почерк, ведь ты одна любишь нежные и бледные тона и всегда аккуратна. Нечего и говорить, что другая девица – Пульчинелла – до ужаса взбалмошна и пошла.
-Ты опять сидел там всю ночь?
Я вздрогнул и обернулся. Ты, одетая в платье для сна, с убранными в хвост волосами. Как всегда бесшумно ходишь и прекрасно выглядишь, даже если только поднялась с постели. И я: в мокрой одежде, с бледным лицом, с потекшей черной каплей на щеке. А как старательно я ее рисовал…
-Я размышлял. – виновато произнес я. – И не заметил, как ночь прошла…
-Не заметил, как прошло десять часов?
-Почему ты злишься, Мальвина?
-Потому что ты опять меня не послушал! А если ты и правда простудишься? Вы, впрочем, как и всегда, отказываетесь пить лекарство, но и умирать вы отказываетесь! Скажи на милость, поэт, что я должна делать, как не злиться?
-Я бы с радостью умер… - тихо сказал я.
-Глупый! – рассердилась ты. – Какой же ты все-таки глупый!
-А Арлекин не глупый, да? – почему мой голос так тих… Почему я даже возмутиться не могу?
-А чего он тебя так тревожит, этот Арлекин? Влюбился что ли?
-Очень смешно, Мальвина, очень смешно… - согласился я.
«-Здравствуйте, почтеннейшая публика! Меня зовут Пьеро. Сейчас мы разыграем перед вами комедию. Меня будут колотить палкой, давать пощечины… На ваших глазах я получу тридцать три подзатыльника… Это очень смешная комедия…»
-А я и не смеюсь, Пьеро. Просто ты очень им заинтересован. Арлекин то, Арлекин это, Арлекин тут и там! – внезапно ты осеклась. – Прости, я не хотела этого говорить. Я пришла вообще не за этим…
-А зачем? – удивился я. Что тебе нужно стало от меня, Мальвина?
-Мне понравились твои стихи, Пьеро.
Меня переполнила радость. Тебе понравилось! Губы сами растянулись в улыбке. Я и не прятал ее от тебя. Это еще одно доказательство моей любви.
-Правда? Я могу прочитать еще..!
-Нет… Не нужно. – ты подошла ближе, прижав холодные руки к холодной фарфоровой груди. – Пьеро, я… Знаешь, сегодня для меня была очень странная ночь.
-Почему? – я боялся пошевелиться. Боялся, что видение твоего приближения ко мне исчезнет, и ты окажешься очень далеко. А может, и в мыслях ты далеко от меня, может, вообще не здесь?
-Я все никак не могла заснуть. Скверная ночь… Не знаю, почему, но сон не шел ко мне. Я теперь поняла, что ты чувствуешь, когда сидишь там, на берегу, и бездумно смотришь куда-то. Ты хочешь спать.
Очень хочу… Я прямо сейчас свалюсь. Но ты стоишь здесь, и я должен тебя слушать. Нет-нет, я очень хочу видеть, как двигаются твои губы, как оживает вместе с мимикой твое красивое юное лицо… Продолжай, фарфоровая кукла Мальвина, я буду слушать тебя вечно.
-И что… в связи с этим… тебя привело ко мне?
Ты еще ближе… Я вижу, как на твои щеки падает тень от твоих ресниц. Мальвина, вблизи ты еще прекраснее… Почему ты не можешь мне принадлежать?
Удивительно, как тепло твое дыхание! Как красиво изгибаются твои ресницы, самые длинные ресницы в мире… Как красивы твои губы…
Ты коснулась моих губ. По мне прошла странная волна. Я даже забыл, кто я – в этот момент я не был Пьеро, я был богом…
Мальвина, как ты возносишь меня! Мне плевать, что я ничего не могу тебе дать – я все равно попытаюсь… Если ты позволишь мне… Мне не хватает нежности выразить это, и я с ужасом осознаю, что от счастья по моим бледным щекам текут слезы. Но от счастья ведь не плачут…
Ты оторвалась от меня и улыбнулась. Что может быть приятнее твоей улыбки? Только твой поцелуй. Только ты сама.
-Мальвина…
Ты приставила палец к моим губам. Он холодный. Но твоя улыбка источает тепло и свет. И я не могу ей противиться. Чего ты ждешь от меня, Мальвина?
-Ты ведь устал… Ты весь в росе. – ты тихо рассмеялась. – Я знаю, что смогу кое-что сделать.
Ты можешь все, Мальвина!
Твои руки стянули с меня промокшую кофту. Зачем я тебе, мое сокровище, моя Мальвина? Так хорошо в груди… Наверное, там впервые в жизни разлилось тепло… Что ты со мной делаешь, Мальвина?
-Что ты хочешь увидеть? Я не слишком красив, Мальвина…
-Тише… - ты положила руки на мои холодные худые плечи. – Все куклы красивы, Пьеро.
Ты еще раз поцеловала меня. Я готов растаять, как те бедняжки-куклы, вылепленные из воска… Так нельзя, но я уже над собой не властен. Мне слишком хорошо, чтобы я сопротивлялся.
Ты прижалась ко мне, разве этого не достаточно?.. Ты улыбаешься. Я и сам уже улыбаюсь и потянул за ленточку, стягивающую твои волосы. Я запустил в них ладонь, перебирая атласные пряди любимых кудрей. Как ты красива, Мальвина! Неужели ты вдруг станешь моей?
Я медленно, еще как будто не веря в это, расстегнул пуговицы на твоем платье. Ты сбросила его с себя, явив мне красоту твоих нежных плеч, маленькой груди, тоненькой талии и идеальных линий бедер. Твоя кожа не может покрыться мурашками, как у людей… Ты все-таки совершенное создание, Мальвина!
Как приятно дотрагиваться до тебя… Как будто совершаешь что-то преступное, идешь против всего… Да, так и есть. Мы идем против всего, ведь то, что сейчас случится, вообще не должно произойти. Так не нужно делать… Но так хочется. Я касаюсь твоей груди, и ты вздрагиваешь. Твои руки тянутся к моим шальварам. Я прижал тебя к себе, надеясь, что твоя кожа станет теплой… Напрасно.
-Пьеро… Только не медли. Я этого очень хочу.
Этот шепот заставил меня сделать невозможное. Я увлек тебя к постели, положив на мягкую перину. Среди этого порядка ты выглядишь как… как жемчужные бусы. Странное сравнение. Но именно так. Ты так же прекрасна.
Удивительное чувство возникло во всем теле. Как будто чего-то нестерпимо хочется. Но я знаю, чего. Тебя, это ведь уже ясно.
Поэтому я  сам целую тебя, пытаясь вложить в этот поцелуй все, что накопилось в моей душе. Ты отвечаешь. Тебе хорошо, я чувствую…
Меня переполняет желание… Я ли это? Я не такой, я не могу это сделать… Нет, нет, я все могу…
Ты выжидающе смотришь на меня, а я не знаю, что делать. Вдруг я причиню тебе боль? Нет, я ведь тебя люблю… О боже, что я за идиот, почему я…
-Ну что ты ждешь… - шепчешь ты.
А чего я жду?.. Я наклоняюсь и, делая рывок, овладеваю тобой. Зрачки расширяются, когда я слышу твой тихий стон. Я ли это делаю?.. Мной движет желание, и я сам двигаюсь, глядя на твое искаженное в экстазе лицо. Ты одновременно улыбаешься и стонешь, закрыв глаза, а я часто дышу. Какое глупое чувство, но так хорошо!
Постепенно я привыкаю и задаю ритм, я сам сгораю от греха, в который погрузил и тебя. Наверное, мне было бы все равно, появись на пороге Арлекин…
-Мальвина…
-Молчи… - ты все еще закрываешь глаза, из стороны в сторону мотая головой. – Боже!..
Вспышка света под веками – и удовольствие накрыло холодной волной. Хочется еще, на все наплевать… Так хочется, я готов раствориться, готов умереть… Хочется вечно жить в этом удовольствии, не понимая, что прошла всего лишь секунда.
-Мальвина, как же я люблю тебя… - а что я еще могу сказать… Больше ничего не нужно.
Ты улыбаешься. Твои голубые кудри рассыпались по постели. Ты не устала. Ты, как и я, хочешь еще. Слишком поздно мы осознали, что совершили.
-Обещай мне, что ты придешь ко мне, когда все уснут, а не будешь сидеть на берегу. – попросила ты.
Ну как я могу отказать тебе, великая дочь Уллина, моя любовь, моя Мальвина?