Стопроцентное ясновидение

Каждый раз после очередных пертурбаций или катастроф непременно появляется целая толпа "ясновидцев", которые с многозначительным видом, четко предсказывают всевозможные несчастья, но только делают это почему-то… задним числом. Дипломированные астрологи и прочие провидцы буквально каждый день садятся в лужу при всей обтекаемости и хитроумности своих прогнозов. В результате скептики и просто нормальные люди справедливо ставят под сомнение способность некоторых людей к ясновидению, экстрасенсорному восприятию, получению информации по неизвестным науке каналам.  Между тем история имеет достаточно примеров стопроцентного ясновидения, когда события, удаленные во времени и в пространстве становились таинственным образом доступны людям, получавшим позднее абсолютно точные, а не высосанные из пальца доказательства.



Ищите в бухте Глухой!


В XVIII столетии никто иной, как Михаил Ломоносов, первый российский ученый-естествоиспытатель, исследователь, получивший международное признание, инициатор открытия Московского университета и прочая, и прочая,  в молодости пережил и впоследствии описал уникальный случай, когда однажды ночью совершенно явственно увидел картину гибели своего отца во время страшного шторма в далеком северном море. Произошло это 8 июня 1741 года при возвращении Ломоносова в Россию после пятилетней учебы за границей.

В беллетризированной версии этого эпизода говорится, что от волнения накануне прихода корабля в Петербург Михаил задремал лишь под утро и увидел себя на далеком острове Моржовец в горле Белого моря: "Падает снег. На берегу карбас. В нем, под снежной пеленою, человеческое тело. Я рукою охитил снег с лица и… узнаю отца". Далее в этом видении Василий Дорофеевич попросил у сына прощения за то, что не пособил ему встать на ноги, а сын встречно повинился за то, что бросил отца "при старости лет… И тут накрыла его метель".

Через некоторое время от прибывших в Петербург земляков-поморов Михаил узнал, что его батюшка ушел на промысел и вместе со своим карбасом действительно пропал  во время осенней бури прошлого года. Однако точное место трагедии осталось для земляков неизвестным. "Я, -- рассказал позднее Ломоносов, --  немедля отправил на родину депешу, дабы искали в бухте Глухой, на берегу Моржовца. Послал и деньги, потребные к расходу по сей экспедиции. Снаряженный из Архангельска гальот нашел останки отца моего в указанном мною месте. Понеже грунт явился кремнист, накрыли кости бревенчатым обрубцем".

В данном случае ученый, обладавший острым умом и рациональным подходом к жизни, не склонный к фантазиям или галлюцинациям, снаряжает экспедицию, определяет маршрут и указывает координаты, опираясь единственно на пророческий сон. Десятки людей, задействованных в плавании к месту  последнего упокоения Василия Ломоносова, стали очевидцами совершенно уникального случая. От первого русского ученого обращаемся к истории одного из первых русских литераторов.




Зачем рубить аллею?


Василий Капнист, драматург и поэт, выйдя в отставку проживал в родовом имении Обуховка Полтавской губернии. Жизнь автора сатирической комедии "Ябеда" и его многочисленного семейства "текла приятно и покойно". В 1823 году, будучи совершенно здоровым, находясь в своем уме и твердой памяти, Василий Васильевич вдруг взялся прокладывать аллею от семейного кладбища к реке. Странное предприятие вызвало недоумение домашних.

"Эта мысль его была для нас непонятна, -- написала позже дочь Капниста Софья. -- Мы жалели деревья, которые он для этого рубил без пощады, и совершенно не понимали, для чего он, который не мог терпеть никогда прямых аллей, вздумал прорубить эту аллею, и впоследствии только увидели, к чему она послужила, и что он делал это, быть может, по какому-то тайному предчувствию. Но мы были в то время совершенно счастливы и покойны и не ожидали, что страшное несчастье уже грозило нам…"

В сентябре 1823 года в день именин дочери глава семейства "был до того здоров и весел", что участвовал в играх и развлечениях молодежи и танцевал с дочкой экосез. А через месяц с лишним… "он не существовал уже более". Все началось с обычной простуды, когда Василий Васильевич отправился в недалекое путешествие к родственнику, которому обещал дать некоторые практические советы по ведению хозяйства и финансовым делам. По дороге домой он вдруг так плохо себя почувствовал, что, не доехав до Обуховки,  вынужден был остановиться у соседа. Вскоре там появилась его вторая дочь, приехавшая с мужем из Крыма. Отец настолько обрадовался ее визиту, что поднялся с постели, вышел пообедать в обществе гостей в довольно холодной зале и после повторной простуды слег уже навсегда.

Далее произошло необъяснимое. Сын драматурга Иван Капнист в это время находился за сотни километров от Обуховки в Екатеринославской губернии "и -- странная вещь -- именно в день кончины нашего отца, 28 октября, он увидел батюшку во сне умирающим. Сон этот его сильно встревожил, он немедленно выехал, скакал день и ночь, но уже не застал его в живых, приехав уже после похорон".

Чтобы как-то "сберечь чувства убитой горем вдовы", родственники решили установить гроб в любимом павильоне Василия Васильевича на берегу Псёла в комнате, в которой он любил отдыхать и любоваться видом на реку. В течение двух суток шло непрерывно прощание с покойным близких и "толпы рыдавшего народа". Чувства крестьян можно понять, поскольку выступавший против крепостничества поэт Капнист был не только "рачительным, но и добролюбивым хозяином", сделавшим многое для улучшения жизни простых людей. 

Когда наконец пришло время "взнесть его на гору, к могиле, то другого средства не было, как пронесть именно по той аллее, которую он незадолго до своей смерти прорубил от кладбища прямо к реке и по которой никто из нас еще не проходил, ибо она была не кончена и на ней лежали местами срубленные ветки, целые деревья и корни их. Тогда только мы увидели, для чего и, быть может, по предчувствию своему, он так старался провести эту аллею, несмотря на все разрушения".




Декабрист Муравьев-Апостол


Софья Васильевна Капнист-Скалон, оставившая цитируемые здесь воспоминания, была родной сестрой жена поэта Г.Р. Державина, близко знала Н.В. Гоголя, находилась в родственных и дружеских отношениях с декабристами -- тремя братьями Муравьевыми-Апостолами, из которых Ипполит, участвуя в восстании Черниговского полка, был ранен в бою и застрелился, чтобы не попасть в руки преследователей. Матвей был приговорен к 20 годам каторги, а Сергей в течение семи месяцев находился под следствием в числе главных заговорщиков. Скудные вести, которые все же доходили из Петропавловской крепости в Полтавскую губернию, не сулили ничего хорошего. Многомесячная пытка неизвестностью о судьбе близкого человека закончилась драматической и почти мистической развязкой, подробности которой сообщила сама Софья Васильевна:

"Не зная совершенно, чем кончится несчастная история эта, именно в день смерти несчастного Сергея Ивановича /Муравьева-Апостола/, рано утром я видела во сне, что стою у какой-то балюстрады, держась обеими руками за нее, и внезапно проснулась от прикосновения к ним двух холодных мертвых рук его. Этот странный сон так поразил меня, что долго я была в нервной лихорадке, с судорогами в руках, но сна моего никому не сказала, записав только час и число, которое и было роковым числом его страдальческой смерти".

Детали этого ясновидческого сна расшифровываются без труда. "Раннее утро…" Учитывая разницу часовых поясов, утро было именно ранним. Пятерку главных декабристов повесили в Петербурге на рассвете. "Балюстрада" -- это, конечно, эшафот, на котором мучительно и непрофессионально 13 июля 1826 года была произведена (с двух попыток) казнь через повешение.

Александр Пушкин, по натуре своей суеверный, но не фанатичный, как известно, тоже собирался в Петербург, где оказался бы среди своих друзей-декабристов на Сенатской площади, если бы при выезде из имения не перебежал ему дорогу заяц и не встретился православный батюшка, что поэт воспринял как дурную примету и повернул домой…




Раньше "Титаника" был "Титан"

Следующая история с течением времени обросла всяческими придумками и подтасовками, а потому есть смысл вспомнить ее еще раз, но строго придерживаясь фактов. В самом конце XIX века писатель Морган Робертсон опубликовал роман, главным героем которого стал новейший, громаднейший океанский лайнер, имевший корпус длиной 250 метров и считавшийся непотопляемым. В романе суперлайнер тонет в Атлантическом океане во время первого своего рейса. Робертсон написал, что катастрофа произошла в апреле месяце в результате столкновения с айсбергом.

Пророческая книга Робертсона стала бестселлером и получила сенсационную популярность только через четырнадцать лет после выхода в свет, когда компания "Уайт стар" построила, разрекламировала и отправила через океан гигантский пассажирский корабль, имевший в длину 269 метров. Он представлял собой "настоящий пятнадцатиэтажный плавучий дворец" с лифтами, ресторанами, театрами, турецкими банями, теннисными кортами, плавательными бассейнами и зимними садами.

14 апреля в ночное время корабль после неудачных маневров столкнулся с гигантским айсбергом, возвышавшимся над водой на 12-15 метров. Лайнер получил стометровую пробоину ниже ватерлинии и был обречен на гибель. Надо ли говорить, что жертва одной из самых крупных катастроф на море носила название "Титаник". Мало того, что невежественное руководство "Уайт стар" поленилось хотя бы перелистать роман ясновидца Робертсона, директор этой компании, растолкав женщин и детей, запрыгнул в последнюю шлюпку, отходившую от борта "Титаника", который увлек с собой на дно океана "от 1400 до 1517 человек".







"От него пахнет смертью"

Многие знаменитые люди проявляли удивительную способность заглянуть вперед, за завесу времени, и увидеть грядущие события, хотя и тут не обходилось без проколов, подтасовок, а иной раз самые поразительные случаи предвидения объясняются до банальности просто с помощью логики, интуиции, доступа к неизвестным другим источникам информации. Самые выдающиеся мудрецы и энциклопедисты Древней Греции    

 

Поразительным по точности поэтическим предсказанием "отметился" Маяковский, написавший "В терновом венце революций грядет 16-й год!" Всего на один год ошибся Владимир Владимирович, зато точно отметил грядущие страдания соотечественников ("терновый венец") и точно угадал, что революций будет более одной -- Февральская и Октябрьская. Другой именитый литератор, ветеран первой мировой войны в сентябре 1934 года послал в журнал "Эсквайр" свои "Заметки о будущей войне (письмо на злободневную тему". В этой статье автор называл по именам Муссолини и Гитлера в качестве поджигателей новой большой войны. За несколько лет до начала общемировой трагедии он предсказал, что начнется она в 1937 или 1938 году. Звали автора Эрнест Миллер Хемингуэй. Впрочем, в ту пору политологи почти всех стран старались угадать, как будет развиваться и когда начнется новая мировая беда. Однако Хемингуэй отличается от прочих пророков тем, что уже в ходе военных действий продемонстрировал совершенно уникальную способность предсказывать не только глобальные, но и вполне локальные события.

После высадки союзников во Франции Эрнест Хемингуэй в качестве военного корреспондента, переводчика, координатора, помогавшего взаимодействовать местным партизанам и американцам, неоднократно бывал на передовой линии, рисковал здоровьем и жизнью и по крайней мере в двух случаях проявил феноменальное дарование.

Обычно все корреспонденты базировались где-нибудь в тылу и совершали короткие визиты в действующие части и на фронт. В одной из таких поездок Хемингуэй оказался в настоящем старинном замке, в котором командир пехотного полка и его личный друг Бак Ланхем устроил свой командный пункт. Шато Линжар находился на возвышенности, которая господствовала над широкой долиной. Эрнест провел с другом-полковником несколько часов, собирая материалы и выясняя обстановку, а ближе к вечеру вдруг начал собираться "домой" -- то есть, к месту базирования журналистской братии.

Полковник Ланхем, пользуясь затишьем на фронте, собирался отметить в кругу друзей свой семейный праздник (годовщину свадьбы) и был уверен, что кто-кто, а уж Эрнест не откажется посидеть в хорошей фронтовой компании и продегустировать великолепные вина в подвале замка. Он не мог понять причин спешки Эрнеста. Зачем куда-то отправляться на ночь глядя, когда на кухне уже жарят гусятину, пекут большой пирог, а после в замке можно будет отдохнуть со всеми удобствами? Однако Хемингуэй, не раз проявлявший равнодушие к опасности, повел себя весьма необычно. Он не только отказался принять участие в пирушке, но все время нервничал и чувствовал себя отвратительно в симпатичном древнем замке.

Вскоре он сел в свой джип и к ночи вернулся в Мон-Сен-Мишель на свою базу, а на следующий день внезапно началось мощное контрнаступление немцев. Замок Линжар, хорошо пристрелянный немцами, оказался под сильным огнем артиллерии и превратился из укрытия в западню. Снаряды пробивали крышу замка и взрывались на брусчатке внутреннего дворика. Несколько офицеров во время обстрела были убиты, а многие получили ранения, включая самого полковника Ланхема. Когда позднее случай снова свел друзей, Бак спросил писателя, как он может объяснить свое необычное поведение в шато Линжар и стремительный отъезд. Эрнест только пожал плечами и пробормотал что-то насчет подсознания, которое подсказало ему, что "отсюда нужно в темпе смываться". Экстроверт по своей натуре, любивший иногда театральные жесты, эффекты и всяческие преувеличения, Хемингуэй на сей раз проявил странную замкнутость. Он никому ни словом не обмолвился о том, как избежал мясорубки в Ланжаре. Бак Ланхем сам рассказал об этой истории в своих мемуарах, вышедших уже после окончания войны.

В конце того же 1944 года, когда боевые действия перешли уже на территорию Германии, Ланхем по просьбе друга взял его с собой в инспекционную поездку на передовую, где полковник проверял готовность людей и техники к предстоящей вскоре атаке на немецкие позиции. Кроме других объектов они посетили капитальный блиндаж, который соорудил себе некий комбат в звании майора -- "маленький серенький человечек", в чьих боевых качествах полковник Ланхем был совершенно не уверен. По дороге в штаб полковник сказал Хемингуэю, что сразу после проведения атаки через день-два обязательно добьется, чтобы этого майора перевели куда-нибудь подальше в другую часть. Эрнест молча выслушал друга, а потом возразил: "Никуда ты его не переведешь!" Ланхем взорвался от возмущения: "Как это не переведу?" Эрнест спокойно объяснил: "Он не доживет до твоего приказа. От него пахнет смертью..."          

Неудовлетворенный таким ответом полковник и писатель наконец подъехали к штабу полка. Дежурный по части подполковник по всем правилам отдал честь и отрапортовал: "Кто примет Первый батальон? Только что его позиции были обстреляны, майора убило…"

После прямого попадания немецкого снаряда в блиндаж осколки шрапнели изрешетили комбата, нанеся майору ранения, не совместимые с жизнью. Эрнест, никак не отреагировав не это известие, прошел в штаб, расположенный в трейлере, и занялся написанием очередного репортажа с линии фронта. Полковник Ланхем немедленно назначил нового командира Первого батальона, еще раз проверил готовность людей к предстоящему наступлению, а затем пришел в трейлер, где его друг, закончив дела, попивал виски.

"Черт тебя побери! -- воскликнул полковник. -- Откуда и как ты узнал, что его убьют?" Хемингуэй, пожав плечами, пробормотал, что "словами это и не выразишь". Ситуация с замком Ланжар повторилась почти в точности, снова писатель не мог объяснить, каким образом сработал его "личный аппарат для ясновидения", и снова он, привыкший быть в центре внимания, никому не стал рассказывать про случай с неудачником комбатом.



Предсказание в Пятигорске

В дни достопамятного августовского путча 1991 года миллионы советских тогда еще телезрителей по всей стране с тревогой ожидали, чья возьмет, чем дело кончится и чем сердце успокоится. Во время многочасовой прямой трансляции непрерывного заседания Верховного Совета России и правительства президент Ельцин попросил доложить ему оперативную обстановку. Услышав, что гэкачеписты отправились зачем-то в Крым, он распорядился: "Товарищ Руцкой! Немедленно берите самолет, летите в Крым и арестуйте заговорщиков". Во многих российских семьях такая развязка вызвала безусловное облегчение. "Путч трясущихся рук" подходил к финишу. В Пятигорске в обычной семье в этот момент произошел любопытный диалог.

"Папа! -- с таким возбуждением, словно он смотрел остросюжетный фильм, спросил пятнадцатилетний школьник своего отца. -- И что теперь будет? Что дальше?"

Отец, который пользовался каждым удобным случаем, чтобы приобщить сына к языку Шекспира и Марка Твена, оторвал от листа клочок бумаги и написал на нес слово из семи букв. Делать нечего, пришлось сыну доставать с полки словарь, рыться в нем и в конце концов узнать, что же означает слово "suicide". Мать школьника, которая присутствовала при этом необычном разговоре, в иностранных языках тоже не была сильна, но термин "суицид" слышала от знакомых медиков. Сын, прочитав наконец перевод, закричал: "А кто? Кто это сделает?"

Отец спокойно перевернул бумажку и коротко написал на ней что-то. "Давай сделаем так, -- предложил он, -- я положу бумажку на книжную полку, пусть полежит, а там видно будет".

На следующий день, когда отец вернулся с работы, сын буквально места себе не находил от любопытства и волнения. "Как? -- встретил он отца вопросом. -- Скажи, откуда ты узнал?"  "Что узнал?" -- удивился отец.  "Откуда ты узнал, что покончит самоубийством Пуго? Только что передали, что когда его пришли арестовывать, он застрелил жену, а потом застрелился сам".

Отец, не склонный к мистике и эзотерике, мог только пожать плечами, совсем как Хемингуэй: ну получилось и получилось. Просто ткнул пальцем и угадал… Позднее он подтвердил, что предсказание далось ему без особого труда или каких-то сверхъестественных ощущений. Хотя политикой он интересовался, как в ту пору и весь советский народ, но о Борисе Карловиче Пуго имел весьма отдаленное представление… У этой абсолютно правдивой пятигорской истории есть два живых свидетеля. Историческая бумажка с поразительным предсказанием, пусть не была обнародована, афиширована или нотариально оформлена, но тоже на всякий случай сохранилась.



Провидение художника Астрецова

Однако скептики, не верящие никому на свете, в том числе самим себе, смогут без труда опровергнуть все приведенные выше стопроцентные случаи ясновидения. Им, критиканам и маловерам, подавай научную экспертизу, человек сто очевидцев и вещественные доказательства. Сейчас, когда все вспоминают террористические акты в США, многое в мире воспринимается совсем иначе, чем до 11 сентября. Не я, а совсем посторонние люди и читатели моего "Черного календаря", изданного московским издательством "Яхонт", обратили внимание на художественный коллаж перед главой, которая называется "Сентябрь".

Вдохновленный неведомой и, быть может, метафизической силой, московский в левой верхней части своего пророческого рисунка изобразил две многоэтажных башни, накренившихся и объятых огнем. Дым от пожарища на иллюстрации, пересекая всю картинку, поднимается выше солнца. Сверху на два несчастных небоскребы пикирует пернатый хищник (кажется, ястреб). Эта символическая иллюстрация к злодеянию Бен-Ладена и его подручных появилась за два года до трагических событий. Моя книга "Черный календарь" (изд. "Молодая гвардия") была подписана, в чем не трудно убедиться, 15.11.1999 года. В самой главе "Сентябрь" в числе прочих трагедий, упоминается гибель в этом месяце таких людей, как Александр Дубчек, президент США Мак-Кинли, Александр Мень, Столыпин, Айседора Дункан, Даг Хаммаршельд, Джимми Хендрикс, Александр Радищев, Джеймс Дин… Рассказывается там о знаменитых и не очень землетрясениях, ураганах, катастрофах. Но нигде ни словом не говорится о взрыве небоскребов или террористических атаках с воздуха.   Гибель двух многоэтажных башен художник Астрецов увидел за два года вперед вполне самостоятельно.

Персонаж знаменитой пьесы "Гамлет" в таких случаях говорил: "Есть многое, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам".