Черный кот

Роман Голомазов. Черный кот.
Мужчине было лет тридцать, но по внешнему виду ему можно было дать и все пятьдесят: пропитое лицо заросшее щетиной и нос  с выступившими капиллярами, вечно злые глаза; все это выдавало в нем алконавта, человека любящего пить водку. И пить много.
Вообще этого человека звали Лафсан Христофорович Петренко, и сейчас Лафсан шел на базу бережливо держа в руках, приятно позвякивающий сверток.
«И для сердца приятно и для печени, думал Лафсан, чудо вода.»
У Лафсана была жена Гуйра и две девочки, одной из которой дали русское имя – Зарина. Почти русское. Вторая звалась Фатима.
Грозный в этот предрассветный час казалось дремал, но это было не так. На ранний намаз спешили муфтии, из своим нор вылезали алкоголики, наркоманы, полицейские сотрудники и левые радикалы, которым при режиме Кадырова жилось очень плохо. Вот и Лафсан, проснувшись в три часа ночи, решил опохмелиться.
Он долго (почти до четырёх утра) сдерживал себя, вспоминая слова муфтия о запрете употребления правоверными и католиками вина. При чем тут католики Лафсан не знал, но думал, что аллах ему это откроет. Он был еще тот верующий.
В 3.53 ноги Лафсана спустились на пол и, найдя тапки он быстро натянул на себя простую, «горскую», одежду (спортивный костюм) и вышел из своей квартире в только что отстроенном районе города Грозный. До начала чеченских кампаний тут была православная часовня, но потом ее уничтожили. То ли нохчи, то ли славянский фронт. Но это было так давно – сейчас здесь стояла многоэтажка с отличным видом на мечеть бывшего президента Чечни, так трагически погибшего на День Победы. Вспоминая о Кадырове старшем Лафсан давился слезами и почти рыдал.
«Какая трагическая, знаменательно – роковая смерть! Ой вай вай!»
Когда он выпил сто пятьдесят из заначки, то безвременная печаль прошла и одетый Петренко вышел на улицу.
Стояла жара, тускло светила полная ленивая луна. Воздух был пропитан суховеем и лишь немного свежим горным воздухом с Кавказа.
Надо было торопится, если хочешь купить водки, а то ведь отберут и сами выпьют. Они – это полицейские и дружинники, которые в Чечне гнушаются разве только насилием старых людей, а все остальное ночью можно – аллах акбар не видит. Спит.
И вот сейчас Лафсан аккуратно возвращался темными проулками домой. И вот что – то заставило его остановиться. Впереди на углу одного из свежепостроенных домов на задних лапах, уперев передние в бока стоял кот, абсолютно черный как ночь.
«Как я его вообще увидел? Думал Лафсан, пойду его поймаю и подарю Зариночки».
Приняв решение, мужественный пьяный кавказский мужчина пошел за своей добычей. Вах – вах, закон гор: кто первый увидел, того и есть.
Кот тем временем не спеша уходил за угол, скоро и совсем исчез. При все при этом он так и ходил на двух лапах, как ученная пантера или кукла из «Мастера и Маргариты». Лафсан бегом, звеня бутылками, припустил за ним.
Прежде чем завернуть в темный угол, Лафсан почему – то испугался, но счастливые глаза дочки заставили его завернуть за угол. Там его уже ждали.
Оказалось, никакого кота из песни там не было; там стоял джин.
Джинны это такие твари вроде демоном, которые у мусульман, исповедующих дуализм могут быть как хорошими, добрыми, так и плохими, агрессивно настроенным к человеку. Этот по всему внешнему виду был злой.
Хотя двухметровое чудовище с клоками черной шерсти и зубами как у льва и издавало только низкое хлюпанье, но понять его можно было. Оно хотело крови. Крови Лафсана Петренко.
Он перекрестился, потом еще раз и еще.
Неистово крестясь и крича «акбар аллах», Лафсан побежал от своей белой горячки.
Спустя квартал он обернулся, чтобы проверить, не шло ли чудовище за ним. Нет. Все было чисто.
От земли поднимался предрассветный пар и первые лучи солнца освятили двор дома в котором жил Лафсан Христофорович Петренко.
От этой ночи в памяти Лафсана остались Крест, демон и мокрые штаны на память.