Обыкновенная история. Глава 2. Часть 6

Повторенная Данькой история, теперь уже Лбу, в этот же день была передана «боссу», который строго предупредил того, быть с новичком ласковее. А он тем временем придумает, как оставить паренька здесь. Свежий человек был очень кстати, поредевшей в достаточной мере стае, которую тот возглавлял. Как «босс» любил повторять вслед за полюбившимся ему американским киногероем: Ни чего личного, бизнес, только бизнес. А то, что деньги не пахнут, это ему было известно и без американца.   

Буквально на следующий день, «босс» приехал на вокзал и велел Лбу, привести к нему новичка. Элегантный, высокий и стройный, он  совсем не походил на какого-нибудь бандита или, что ещё хуже – гангстера. Его великолепный костюм, с дорогим галстуком и золотой заколкой, источал едва ощутимый аромат дорогих духов. А голливудская улыбка и какой-то внутренний шарм, моментально привлекали к себе внимание всех, кто находился в тот момент рядом.
Так вот ты какой, Даниил? Проговорил «босс», с интересом разглядывая подошедшего к нему паренька.        И одарив Даньку неотразимой улыбкой, протянул ему для пожатия свою холёную руку. Ну, что я могу тебе сказать, сынок, начал разговор он, усадив Даньку против себя. Мне сообщили о твоих проблемах, и я уже успел кое-что предпринять для их решения. Но самое главное сейчас, это оградить тебя от случайного задержания нашими доблестными блюстителями закона. А почему меня должны задержать, не удержавшись, спросил Данька. Во первых, юноша - ты, как вполне воспитанный человек, должен был сначала выслушать старшего до конца, а уж потом, если у тебя возникнут вопросы, задать их. Но так и быть, на первый раз прощаю тебя. В следующий раз, прошу, имей это в виду. Хорошо, ответил Данька. Ну, вот и лады. Дело твоё, малец, продолжил «босс», весьма и весьма не однозначное. Прямо скажу – мне достаточно дорого обошлись моя доброта и человеколюбие. Жадный народец пошел нынче во власти и весьма падкий на халяву. Но я уверен, ты всё понимаешь. А потому, мою доброту тебе нужно будет отработать. Данька хотел что-то сказать, но вовремя вспомнил своё обещание и продолжил слушать говорившего. О себе ты можешь ни чего не рассказывать – всё, что необходимо, я уже знаю. Знаю, что там, у себя в городе, ты поступил очень скверно со своими родственниками. Они приехали, что бы как-то помочь тебе встать на ноги после смерти твоей мамы. А ты их, что называется – «отблагодарил» за это. Взял, и вот так, запросто отравил, подсыпав им в пищу крысиного яда! Но на твоё счастье, все они выжили. Вот только твой и без того болезненный, худой двоюродный братик, до сих пор лежит в больнице в коме. На Даньку страшно было смотреть – он сначала побелел, потом покраснел, покрывшись потом. «Босс» понял, что немного перегнул палку, тут же добавил уже более миролюбиво: но врачи с уверенностью говорят, что и он обязательно выживет, как выжили все остальные. А потому заявляю - тебе со всей ответственностью, дела твои просто отвратительные. Тебя объявили в федеральный розыск, и твоё милое личико должно было бы висеть на каждом столбе, в каждой подворотне. Но я же сказал тебе, что уже предпринял все необходимые меры, что бы этого не произошло. Откуда я всё это знаю? Всё очень просто – у вашего «босса» длинная рука и весьма обширные связи. И в твоём городе у меня есть множество друзей на достаточно высоком уровне. Ну, а здесь, тебя ни кто и ни когда не найдёт. В этом будь уверен, потому как это сказал - Я! Лучше всего тебе сейчас затаиться, или как здесь говорят мои юные друзья – лечь на дно. А со временем страсти улягутся, и ты опять будешь примерным рядовым гражданином России. А может быть и не рядовым, всё сейчас зависит от тебя. Ты что-то хотел спросить? Да, дядя «Босс», проговорил с нетерпением Данька. Я ни кого не травил, это неправда! Эти слова вылетели у Даньки так громко, что находящиеся на вокзале люди, стали оборачиваться, ища глазами кричащего. Ну, что ты, деточка, так разволновался по этому поводу? Сказал в ответ Босс, рассматривая свои ногти.   Представь - я верю тебе. Верю безоговорочно. Но против фактов, как говориться - не попрёшь. В твоей комнате, под кроватью, нашли целую банку этой гадости. И теперь она, являясь прямой уликой, полностью доказывает твою вину. А за попытку убийства двух и более человек, тебе, милок, грозит срок аж - до пятнадцати лет! Верка, слушающая весь этот разговор вместе с другими такими же пацанами, округлив от испуга глаза, закрыла ладонью себе рот, что бы не вскрикнуть от ужаса. Сразу хочу предупредить тебя, что все мы здесь далеко не чистюли и деньги зарабатываем не всегда честным путём. Иногда и нам приходится идти на сделку с совестью – НО! Кушать хочется всем и причём - каждый день. Да и желательно, что-нибудь вкусненькое. Так, что – чистоплюи нам здесь не нужны. Если тебе не подходит наш образ жизни, то мы ни кого не держим. Правильно друзья, глядя на своих «подопечных», сказал Босс. «Конечно», «да», «правильно», неслось ото всюду. Вот, видишь? Конечно, ты можешь быть свободен прямо сейчас, тебя ни кто не держит. Но я больше чем уверен, что дальше этого вокзала, ты вряд ли уйдёшь – будешь немедля арестован и посажен надолго в тюрьму. Проговорив это и решив, что его миссия, как всегда окончена триумфом, Босс сухо попрощавшись, гордо удалился. На ходу вытирая своим белоснежным платком руки, после чего, этот платок тут же полетел в заплёванную вокзальную урну.

Вслед за Боссом, разошлись и остальные. Осталась только Верка, сев на скамейку рядом с Данькой. Я не делал этого, сквозь слёзы проговорил Данька. Я просто не мог так поступить! Нагрубить, или там, психануть, ещё куда ни шло. Но что бы такое...
Да не плачь ты, тихо проговорила Веерка, взяв Данькину ладонь в свою. Мало ли, что могут наговорить люди. Да и ты сам говорил, что твоя тётка не хорошая. Может быть, это она всё выдумала, что бы прогнать тебя из дома, а сама останется жить там со своей семьёй. Ты знаешь, Дань, на что сейчас идут люди ради квартир? Вон по телику показывают, дети своих стариков ножами убивают, что бы... Ой, что это я, спохватилась Верка, поняв, что сказала не то, что сейчас нужно парню. Ладно, успокойся, Дань. Пойди в вагон, отдохни, а завтра нужно подключаться к работе. Лоб, он знаешь, злой бывает, когда что-нибудь не по нему. Может и побить. Ему это запросто.   
По началу, Даньке даже нравилось то, чем он занимался здесь, на вокзале. Нужно было взять у своего же пацана, когда сумку, когда пакет, а иной раз и чемодан или рюкзак, и бегом бежать за вокзал, что бы передать это в руки другому пареньку. И так длилось до тех пор, пока до Даньки не дошло, чем они заняты на самом деле.       Я больше не буду воровать! Глядя прямо в глаза Лбу, выговорил он. Хорошо, чистоплюй, жрать будешь столько, сколько заработаешь. Понял?! Заруби себе на носу: как потопаешь, так и полопаешь! Слыхал такое? Нет? Вот и подумай!
Вер, а Вер, как же дальше-то жить? Не красть, будешь голодом сидеть, а украдёшь – совесть до смерти замучает. Не замучает, Дань. Ты только погляди, что вокруг твориться? Ворую все! И менты! И работяги! И начальники! Даже в правительстве сидят и лопатами гребут, отнимая последнюю копейку у стариков и старух! И ни чего – ни кто не умирает. Глянь, какие рожи с экрана на тебя смотрят? Заседатели хреновы! А воруют не копейки - миллионы, миллиарды прут без зазрения совести. А что бы хоть одного посадили, видел? Нет? 
Вот и я - нет. Значит, что же получается – чем больше украдёшь, тем меньше срок дадут. А если научишься миллионы красть, так ещё и Государственную думу возьмут. Вот и будет тебе по жизни и почёт, и уважение. А ты расстроился – подумаешь, у пьяного кошелёк нагрели. А ни хрена – меньше жрать водяру будет, больше домой донесёт к семье, к детишкам. Но мы ведь не только пьяных «окучиваем». Тут и проезжие попадают к нам под раздачу, словно доказывая что-то себе, проговорил Данька. Да что ты заладил – не честно, стыдно. Ты хотя бы раз видел, что бы мы трезвого или бедного обобрали? Ну вот. И я нет. Так что, не парься – жить всем хочется. Каждый зарабатывает, как может. Вот вырастем взрослыми, получим какую-нибудь профессию и перестанем красть, будем честно зарабатывать. Что нам сейчас делать, если нашему долбанному правительству нет ни какого дела до нас, детей. Я уж не говорю о сиротах вроде тебя и меня. И Верка замолчала, глядя со злостью куда-то сквозь огромное вокзальное окно, думая о чём-то своём, совершенно не весёлом и, пожалуй, совершенно не детском. 
Но, как бы Данька не крепился, как бы не пытался убедить себя в правильности слов Верки, но так и не смог своим чистым, детским сердцем принять подобную установку на дальнейшую жизнь. А когда его побил Лоб, то и совсем замкнулся. И если бы не Верка, которая втайне от всех приносила ему немного пищи, то так, наверное и умер бы от голода в кустах, куда его «переселил», «пока тот не поумнеет», старший.