Мрак его глаз

Мрак его глаз.

Это было много тысяч лет назад. Время шагает семимильными шагами и я уже не успеваю за ним. Меня окружают тысячи вещей ,которым я не знаю имен. Мое сердце прекращает биться, но под моим мостом больше никто не появится. Скоро я перестану существовать ,но меня это не страшит. Страшнее было раньше. Много раньше.

Мой мост находился в парке – это даже мостом сложно назвать…Так, арка, через которую изредка проходили люди, заблудившиеся в парке. Было время, когда я собирал дань за проход каждый день, когда у людей не было выбора – проходить под моим мостом, или нет. И я был наказан за свою жадность…Наказан веками тьмы и одиночества.
Меня забыли. Под моим мостом больше никто не проходил. Он зарос лесом и птицы вили гнезда между перил моего моста.
Я жил в нем ,словно устрица, неслышно и неподвижно…Я мечтал о смерти и небытие, но они не шли.
А потом начали раздаваться звуки дороги, звуки человеческой стройки, рев бензопилы и вот уже прямо на моих глазах вырастал парк – здесь будут гулять люди, и снова под моим мостом будут ходить живые души.

И они начали ходить. Все они были холодные, ничего не боялись и сердца их были пустые и опороченные. Я ничего не мог с ними сделать, только прятался в тени своего моста и провожал их взглядом. Я уже становился слишком слаб, чтобы охотиться на людей. Это раньше ,когда они проходили под моим мостом – он и ходили здесь большими компаниями, чтобы я забирал лишь одного – того, кто идет последним, я мог справиться с кем угодно – и с ребенком ,и со взрослым мужчиной и со стариком. Я хватал его своей длинной лапой и пожирал целиком. Сейчас я не способен даже на это. Я видел, как люди бежали к выходу , отталкивая друг друга, видел их страх, их эгоизм.

И вот, как много сотен лет назад , под моим мостом проходила компания. Это были люди из далеких земель, там раньше никто не слышал о моих сородичах. Они весело шли и разговаривали. Двое из них не привлекли моего внимания, но рядом с одним из них, держа его за руку, шла девушка. Через ее грудную клетку, под кожей я видел ее живую душу, ее красное, бьющееся, невинное, чистое сердце. На нем еще не было отпечатка мерзости и порока. Девушке было девятнадцать лет отроду. Ее звали Виктория. Она жила с матерью, отец ушел ,когда ей было десять. Училась в каком-то институте.. Сейчас ее держал за руку парень по имени Тима, он жил недалеко от нее там, в далекой стране на континенте, и он хотел переспать с Викторией. Я чувствовал его желание. Возможно, потом они бы стали парой, а может, разошлись. Но для меня это было неважно – теперь она принадлежит мне.

Третьим шел шумный веселый парень Миша. Он что-то рассказывал, махал руками и курил. Мне было неинтересно, кто он и я даже не стал вглядываться в его душу. В руке его мелькала зажженная палочка, приятно отдававшая жженной травой. Я заглянул в его разум и получил знание, что это – сигарета, ее курят, чтобы получить удовольствие и если у тебя нету сигареты, не будет ничего странного , если спросить ее на улице.
-Ребят, извиняюсь, сигаретки не найдется?
Девушка лучше всего почувствовала , что я вовсе не человек и вскрикнула ,когда я вышел из тени. Но их глазам предстало не громадное, покрытое жесткой кожей существо с длинным носом и горящими глазами. Я взял пример с того, что шел за руку с девушкой – невысокий, светловолосый, слегка полный, с короткой стрижкой, одет также в рубашку, но другого цвета, в джинсы и блестящие кроссовки – я видел их на одном парне, что сношал девушку под моим мостом несколько лет назад.
Но некоторые черты я не смог устранить – жесткая бородка, длинный, хрящеватый нос ,кривоватые крупные зубы и переливающиеся всеми оттенками черного глаза.
Парень, которого звали Мишей, шумный и веселый, протянул мне две палочки:
-Бери две, для земляка ничего не жалко!
-Спасибо, человек. - я взял , подкурил одну от сигареты радушно улыбающегося парня и спросил:
-А куда вы направляетесь, народ? Я тут первый день, нигде не был. Не покажете окрестности?
Девушка, оправившись от испуга моим неожиданным появлением, оказалась крайне приветливой. Большие карие глаза, каштановые волосы, небольшая грудь, скромная одежда, смуглая кожа.
-Да, конечно, мы сейчас едем на Тотнем-Кортроуд. Поехали с нами. Меня зовут Вика, а его Тим.
Блондин протянул руку мне, но раньше ,чем успел ее пожать ,подскочил тот веселый и шумный.
-А меня можешь звать Мишаня, патриот, комсомолец и просто красавец.
Он жал руку крепко и интенсивно тряс ее. Этот парень меня напрягал. Слишком много шума. В ответ я сдавил его руку в одну четверть своей силы. Зрачки его сузились ,а от лица отлила кровь. Теперь он будет тише.
-Рудольф . – бархатным низким голосом представился я. На языке моего народа это значило «злой человек». Чтобы произнести мое истинное имя ,им бы потребовался месяц. Имя мое было оставлено в вечности и я пользовался ложными именами , всякий раз разговаривая с людьми.
-Окей, тогда пошли к этому Тотнем-Кортроуд. А что это?
Тим удивленно посмотрел на меня и спросил:
-Ты что здесь первый день?
-Да. – не задумываясь, соврал я.

Это было очень странное место. Повсюду светились какие-то надписи, огромное количество трактиров, лавок с разного рода товарами и люди. Сотни, тысячи людей. В страхе я прижался к тем, кто меня сюда привел. Таким как я запрещено покидать место, в котором мы обитаем. Я с ужасом глядел в ночное небо, ожидая там в любой момент увидеть то, что в моем народе произносили шепотом – солнце. Под лучами страшного огненного шара такие как я мгновенно превращались в камень.


Мы зашли в Сохо и направились к какому-то бару, где ,по словам всезнайки Тима проходил какой-то концерт. Вокруг нас пахло пороком. От людей несло за версту грехами и грязью. Женщины торговали своим телом, ходили вокруг высокие мужчины с черной, как ковка у входа на мой мост, кожей и торговали какими-то порошками. Я вдохнул запах их мыслей и почувствовал, что эти люди нарушают людские законы. Они торгуют наркотой, они пушеры, преступники. Они были похожи на меня – скрываются в свете дня, выходят на охоту в ночной тьме и собирают заблудшие души, а невинные марают, делают их черными.

Мы вошли в небольшой паб и подошли к липкой барной стойке. На сцене играли панки в килтах. В руках у одного из них была волынка. Услышав ее звуки, я заскучал о прошлом. Я вспоминал лихие сумеречные охоты на убегающих в страхе людишек, как мы давили их дома огромными валунами, поедали их детей, превращались в людей и соблазняли их женщин, вытряхивая их разум, словно старый мешок. От счастливых мыслей меня отвлек крик Мишани прямо в ухо:
-Пей!

Передо мной оказалась пинта темного холодного Гиннеса. Одним махом я осушил мелкую посудину и мне зааплодировали. Что они ,не прожившие и сотни лет могут знать о настоящем пиве? Я не чувствовал ячменя, прорастающего сквозь землю, не чувствовал пивоварни. В моем желудке плескались химикаты. Меня чуть было не вырвало, но я сдержался. Вовремя заметивший мое позеленевшее лицо Тим, взял меня за плечо и повернул в сторону двери, не той, через которую мы вошли ,а к другой. На двери весьма топорно были изображены женская и мужская фигуры.

-Если тебе стало плохо – сходи, облегчись.

Мне действительно было плохо – я не знал ,где я , не понимал, откуда в маленьком помещении столько людей и почему волынка играет так громко, что отдается вибрацией в полу. Я двинулся в сторону двери, за мной сорвалась с барной стойки девушка с длинными, до пояса светлыми волосами в висячих, будто не по размеру джинсах и футболке с надписью «Warning. Drunk crossing». Она прижалась ко мне спиной и втолкнула меня в маленькую ,пахнущую мочой комнату. Жестом она указала мне сесть на фарфоровое кресло с дырой посередине. Так бесцеремонно позволял обращаться себе с людьми только я. Ее глаза не были человеческими. В них зеленый вплывал в красный, а посередине мерцал вертикальный зрачок. Неужели она одна из нас? И как она выдерживает это место. Я было заговорил с ней на языке ее народа, но она засмеялась и покачала головой. Потом спросила с улыбкой:

-Do you have a condom? Hey? Understand me? No?

Я даже не осмелился заглянуть ей в сознание, настолько все было понамешано – алкоголь, порок, агрессия, тот странный порошок, что продавали темнокожие люди и желание.
Поэтому, не поймя ,что она говорит, я лишь покачал головой. Она в ответ махнула рукой и со звоном расстегнула ремень на джинсах, которые ,лишась единственной опоры на теле упали с нее. Под джинсами оказалась маленькая черная полоска ткани, скрывающая ее женское естество. То же самое она проделала и с моими джинсами – сам бы я ни за что не додумался, как открывается это странное устройство на них ,да и зачем мне это.
Человеческое тело, в которое я преобразился желало соития, мой мужской орган горел и пульсировал, задевая ее живот, когда она залезла на меня.

Отодвинув одной рукой полоску ткани, она заставила меня войти в нее, положила мне руки на плечи и начала меня иметь. Я был в абсолютнейшем шоке, не смел прочесть ее мысли ,лишь вдыхал запах, шедший у нее оттуда – запах желания , безумия и похоти. Внутри она была жесткая и горячая, ее женские мышцы сдавливали меня там все сильнее и сильнее.
Странная девушка двигалась все быстрее ,не сводя с моего лица своих расширенных наркотиками ,таких странных для человека и привычных для моего народа глаз. Она тяжело дышала, изо рта свесилась ниточка слюны, она выгнулась , застонала и остановилась. Ее нутро сжалось, бедра задрожали, по внутренней стороне стекла струйка прозрачной жидкости с ее запахом и плавно стекла на мой лобок. Когда я выходил из нее – мое естество не выдержало и я кончил. Черная полоска ткани окрасилась жемчужными подтеками. Девушка улыбнулась , подцепила кончиком пальца каплю этой жидкости и положила себе на язык, после чего сделала глотательное движение. Дверь хлопнула и я остался один на один с облеванным полом, запахом мочи и изрисованными стенками.

Когда я вышел из туалета, в толпе я заметил движение моей цели – это Вика искала меня:
-Ой, вот ты где, а мы думали, куда ты запропастился…С тобой все в порядке?
Я ,еще не отойдя от события в туалете ,кивнул. Я чувствовал себя страшно опустошенным. Видимо, это была какая-то ламия или гуль…А может быть, Леди в Зеленом. Она как будто высосала мою жизненную силу и я чувствовал, что я не проживу долго без пищи.
Вика ,взяв меня за руку, чтобы я не отстал, протопала к барной стойке. За ней сидел Тим, от него пахло почти также как от той странной незнакомки – он был пьян, от него несло похотью и безумием. Рядом с ним сидел Мишаня и что-то ему рассказывал. Тому, видимо, было все равно, сколько пить - адекватным он не был никогда.
Я ,чтобы не слушать их бессмысленные речи, пробужденные отравой ушел к сцене. Я умею не просто чувствовать ,чем пахнут люди. Я научился узнавать их мотивы, направлять их и предугадывать их действия. Именно поэтому я встал так ,чтобы Вика меня видела из любой части зала. Осталось только ждать.

И долго ждать не пришлось. После того, как группа на сцене сыграла дважды, я почувствовал, как за мой локоть кто-то уцепился. Я повернулся и увидел ее. Большие карие глаза светились ужасом и разочарованием.
-Тим напился.
-Что случилось? – переспросил я – даже мой слух не позволяет все слышать как следует в этой какофонии прекрасного инструмента и грохота какого-то железа.
-Тим напился и начал меня лапать. Сказал, что пойдем спать к нему в общежитие.
Вика всхлипнула и прижалась ко мне. Все идет по плану.

-Хорошо, давай я провожу тебя домой. А они пускай тут сидят. Когда протрезвеют – ты с ним поговоришь, идет?

Она судорожно кивнула, и я ,держа ее под руку , вывел ее из переполненного зала на пустую улицу. Вы спросите, почему я не съел ее здесь, когда вокруг не было никого, кроме редких бродяг, уже расходящихся пушеров и ничем не интересующихся проституток? Я не могу питаться вне дома. То, что сейчас бродит по городу – лишь часть моего тела и души. Все остальное, словно улитка в раковине, сидит и ждет под мостом, пока я принесу добычу.
Мы шли по пустынным улочкам и она держалась за меня, другой рукой я сжимал е теплую ,сухую ладошку. Болтали обо всякой ерунде, она рассказывала мне о мире, а я читал ее мысли и ими же отвечал. Отвечая на вопросы ,придумывал несуществующие подробности. Она могла спастись. Прогулять со мной до утра , загадать мне загадку, на которую я не найду ответа. Но я был слишком стар. Я уже знал все эти уловки, но никто не знал моих. Сеть затягивалась все сильнее, я шел и вел ее в самую свою пасть.

Вот и чугунная ковка ворот парка. Они были закрыты, пока я не подошел. С тихим скрипом одна из створок отворилась раньше ,чем мы подошли к ней. Вика испуганно вжалась в мое плечо.
-Ветер . – объяснил я , ругая себя за торопливость.

Темнота поглотила мое лицо ,и теперь все видел только я. Под мост не проникал свет фонарей, густой черный туман скрывал уродливые бугры моего настоящего тела, которое сейчас собиралось сомкнуть руки на моей добыче. Но…Что-то шло не так. Я еще слишком слаб, чтобы взять ее, слишком беспомощен. Мы стояли под мостом. Она – недоуменная, и я – жалкий и ни на что неспособный. Мне нужно питаться, уже через закат солнца я не смогу выйти из-под моста. Мне нужно оставить ее здесь. Мне нужно сделать ее своей.
Она заметила мое напряжение, мое расстройство и участливо спросила:
-Что с тобой, Рудольф?
На моих глазах выступили слезы бессилья. Через них я и выдавил то, что стало началом всего:
-Я так одинок.
Она подошла ко мне и приобняла меня. Она прошептала мне на ухо:
-Ты не одинок.

Я не выдержал и раскололся. Я шептал ей о том, каково это - провести миллион лет во тьме, каково это ,не знать, когда все началось , и когда все кончится. Рассказал ей о вечной тишине. О пустоте ,что царит кругом. Говорил о тайнах, которые нельзя произнести, потому что иначе мир расколется на части. Рассказал ей о виденном мною на небе и в земных недрах. Я говорил с ней о том, что давно затянуло паутиной вечности. Рассказал ей о таких как я – тысячах хищных, голодных ртов, затерянных в бесконечной пустоте. Я рассказывал и прижимал ее к себе и чувствовал ,как бьется ее маленькое сердечко – так близко и так недосягаемо. Я рыдал ей на плечо, а она обнимала меня и слушала. Потом , словно я сказал что-то не то, она посмотрела на меня очень внимательно и поцеловала. Я стоял и не верил в свое счастье. Она прошептала мне на ухо:
-Я люблю тебя, Рудольф.
У меня из глаз потекли слезы счастья. Наконец-то. Я ждал столько тысяч лет, и вот дождался. Наконец-то закончится это проклятое полусуществование. В ответ я обнял ее сильнее, и понял ,что она тоже плачет. Соленые в слезах, мы повалились на землю, жухлая листва шуршала под нами. Неужели конец этой пустоте? Аккуратно, боясь спугнуть ее ,я просунул руку под топик, отогнул то ,что они называют лифчик и дотронулся до ее левой груди – небольшой ,упругой и провел пальцем по соску. Она издала тихий стон ,точно дерево ,что клонится под ветром. «Дурочка» - нежно подумал я.

Ногти на моих пальцах заострились и вцепились в нежную девичью плоть, разрывая ее и раздвигая ребра. Она коротко, точно умирающая птица, вскрикнула. Тише, детка. Это больно только в первый раз. В моей руке было ее горячее, трепещущее сердце. Невинное и чистое , оно позволит мне жить долго-очень долго ,не зная, ни грусти ,ни голода. У меня будет сердце, которое меня любит. Я буду его хранить. Нету больше смысла сохранять этот глупый человеческий облик.

Морок сполз, словно талый снег, обнажая под собой облик большого ,страшного существа – покрытого седой шерстью, с длинным носом, руками, достающими до земли , огромными крепкими зубами. Из спины тянулись тонкие и толстые, раздвоенные и одиночные нити цвета свежей плоти, куски кожи и щупальца, они цеплялись и врастали в сами подпорки моста. В руках у меня пульсировало, сверкало и горело ярким светом любящее сердце.
Старый тролль довольно хрюкнул, почесал живот и исчез в тени под мостом. Девушка, лежавшая с открытыми глазами на холодной земле, с трудом встала. Обводя бессмысленным взглядом себя, разорванную футболку, кровь ,обильно стекающую на одежду из уже зажившей раны, деревья и любопытную лису, спрятавшуюся в терновых кустах, она ,хромая и шатаясь, зашагала куда-то ,не глядя, вперед. В ее душе ,в ее груди, в ее мыслях было пусто и внутри у нее оставался лишь мрак его глаз.