Запасной бутылек

           Голос Гены в телефонной трубке захлебывался от удовольствия:
           -…Какая лодка! Блеск! Мотор новый. Приглашаю завтра на природу: Волга, рыба, песок нетоптаный, где хочешь – причалишь!.. Что брать?! Ну, ты, даешь! Бутылек бери… хватит один! Ну, ладно. Передавай привет своей... Смотрите не опаздывайте, в шесть ноль-ноль на «Нептуне».
           Передав разговор с Геной жене, я высказал некоторые сомнения по поводу поездки, но она, на удивление, вдруг согласилась:
           - Конечно, поедем. Отдохнем, позагораем, может в тебе хоть что-то рыбацкое проснется…
           Рюкзак собрали быстро, поставили будильник на пять утра и стали укладываться спать. Перед тем, как выключить свет, я, украдкой от жены, сунул на самое дно рюкзака еще одну бутылку – запасная в компании не помешает.
           Утром, не завтракая, торопливо поднялись и минут за двадцать до назначенного времени  были на лодочной станции. Солнце уже почти встало, пахло водорослями, ревели лодочные моторы. Вокруг царила суматоха: одни лодки не спеша отчаливали от мостков, другие сразу вставали на дыбы, ошарашивая бесшабашностью их рулевых, и мне до зависти захотелось прикоснуться к этому азартному миру!
         Гена встретил широкой улыбкой:
         - Привет, сони! Пока спите, всю рыбу переловят…
         Суматошно уселись, так как Генке не терпелось, и поплыли. Никогда не думал, что на Ахтубе и Волге столько всяких затонов и притоков, и всюду нескончаемой вереницей снуют лодки. Через час Гена свернул вправо и причалил к лесистому берегу.
         - Вот здесь и остановимся: и дрова для костра найдутся, и песочек позагорать хороший.
         Вытащили лодку, отдельно положили снасти, достали рюкзаки. Мы с Геной разожгли костер, поставили треногу с чайником, а жены развернули скатерку и захлопотали с закусками. Все разделись – палило солнце, но от реки несло прохладой. И было просто прекрасно! Сели завтракать, налили по одной рюмке и выпили за лодку, чтобы не «ржавела».
         Из-за поворота послышался гул близкого мотора.
         - Кого еще черт несет сюда? – недовольно проговорил я.
         Тамара, Генкина жена, красавица и любящая внимание к себе в любой обстановке, возразила:
         - Чем больше, тем лучше. Может, знакомые…
         До берега оставалось совсем близко, но мотор чужой лодки не сбавлял обороты – в лодке сидели трое зверовитого вида мужчин. За считанные метры до берега мотор заглох и эти заросшие, засаленные мужики-браконьеры выбрались на берег и с веслами наперевес двинулись к нам. У меня возникла глупая мысль: « А три весла откуда, если на лодке их всего два?!»
        - Вы что?! – пнул один из них наши снасти. – А?! На нашей территории!...
        И пошел – мать – перемать!... Мы онемели. Внезапно матерная тирада прекратилась, и налитые кровью невыспавшиеся глаза остановились на Тамаре. В них мелькнуло что-то такое, что бедная Тамара тут же стала искать рядом с собой одежду и, не найдя ее, судорожными движениями рук сорвала несколько пучков травы и стала прикрывать ею свои стройные ноги. Рядом у кого-то застучали зубы, а я внезапно икнул.
        Нужно было срочно как-то действовать!
        - Мужики!... Ребята!... Парни, садитесь к столу! Пока еще не рыбачили, но что есть, то есть… Пожалуйста! – начал я просящим тоном, боясь остановиться хотя бы на секунду.
       Руки сами забегали по скатерти и, достав кружку для чая, я резко опрокинул в нее горлышко бутылки с водкой. Рука предательски дрожала, но у меня хватило мужества налить до краев и поднести кружку главарю. И тут я понял, что попал в яблочко! Лицо его округлилось, он даже весло передал заднему, взял водку и несколькими большими глотками опорожнил посуду. Я предупредительно поднес ему кусок хлеба с салом, что-то бормоча о белорусском кабанчике. Он выдохнул воздух, молча отодвинул меня покрытой корками засохших царапин рукой и шепеляво бросил:
        -Им тозе!...
        Я бросился наполнять кружки. В нашей компании царила сцена из «Ревизора»: моя жена добывала сок из помидора, зажатого в кулаке, Гена застыл с полным ртом – свело скулы, Тамара, обсыпавшая себя травой, была похожа на затравленного лесного человека. После того, как все «гости» выпили по кружке, наступила тишина, прерываемая только гулом моторов на реке. Все они стояли и ждали чего-то еще.
          И тут меня осенило: «Запасной бутылек!» Я кинулся к рюкзаку, вытащил бутылку и сунул главному:
          - Угощайтесь!... Ребята, мы все поняли, извините!.. Раз помешали  вам, то… все! Собираемся!.. Уходим!.. Уплываем!.. Уполз…
           У меня сорвался голос… Главарь осоловело побуравил меня глазами:
           - Да, ладно, не бухти… Мозете оставаться…
           Они развернулись и платяными шкафами почапали к своей лодке, уселись, рывок ремня – и вставшая на дыбы лодка унесла их вправо.
           Опомнившись, мы суетливо начали все без разбора сбрасывать в лодку – дома разберемся! Только успели позбрасывать, как из-за поворота опять выскочила лодка. Я, с забившимся сердцем, уселся на песок, сжимая под собой рукоятку туристского топорика, а Гена ухватился за сложенный треножник. Но что это против весла! В лодке был один из тех же «гостей». Он, молча, причалил, и, не глуша мотор, подтянул к себе нашу лодку. Приподняв большой полиэтиленовый мешок, вывалил нам десятка полтора крупных судаков.
          - В-вот… - невнятно бормотнул он, оттолкнулся, и вздыбившаяся лодка растаяла в наших глазах кошмарным видением.
        Как доплыли домой после всего этого, точно не помню. Одно осталось в сознании, что теперь все суетились, а я – онемел. Тамара иногда восхищенно посматривала на меня, Гена лихо брал очередную волну, а моя жена сердито выговаривала мне о моей расточительности.
        И когда уже на пристани все долго и безопасно хохотали, вспоминая тот или иной эпизод, я, сойдя на берег на ватных ногах, опустошенно подумал: «…А если б не запасной бутылек?!»