Тюда више!

  В любых экспедициях найдется время для развлечений. И у нашего отряда искателей дольменов также нашлось время. Наши руководители устроили нам, молодым, поисковую игру. Выдали в руки схемы, смутно отображавшие территорию нашего лагеря, и куски бумаги, где расписали подсказку для поисков клада. Кладом послужили конфеты. У каждого такой клад был свой, и кто первый придет с находкой - тот умница, молодец и просто победитель. И вот, мы встали на старте - на каменистом берегу ручья. Перед нами высился холмистый склон с натыканными всюду деревьями. И как ручей, журчал вопрос: кто будет первый? Наш седобородый главарь, профессор-археолог или просто дядя Сережа дунул в свисток, и мы побежали по камням на другой берег.
  Вскоре дороги бегущих разделились. Слева от меня участники скрылись в кустарниках и впадинах, позади пыхтели отстающие. Моя дорога, пятнистая мховыми камнями, росла к вершине горы. Я успел встретить по пути нашу спортсменку Полину с красным фантиком леденца в руке. На моем листе с подсказкой было написано: "Справа от сидушки, большой камень". Окончательно отделившись от соперников, я дошел до моего пункта назначения. Сидушка в военной окраске висела на тонкоствольном дереве. И справа от сидушки действительно располагался камень. Первым делом я снял сидушку, ибо один из организаторов, Вова, просил ее вернуть. Затем я обежал камень и увидел зеленый овал в маленькой дыре. Этот овал и был конфетой. Воодушевленный находкой, я понесся вниз предъявлять свой клад. Я свернул с каменистой дороги и пытался просто сократить путь.
  Холмы неслись перед глазами и не думали заканчиваться.  Я остановился у одной впадины. Вокруг никого не было. Кустарники, деревья, мховые камни, лиственная трава, пышный слой из сухих опавших листьев - только эти господа меня окружали. И в скрипе веток с шорохом листвы не было слышно ни одного знакомого человеческого голоса. В голову забилась мысль, и мне ее было больно принимать. Мысль была такова: я потерялся.
  Говорите, нелепая ситуация? Ну да, заблудился я достаточно глупо. Пора, наверное, выбираться из своего тугодумства. Я понесся вперед, перебегая холмы. Бежал я недолго, так как изнемогал от жары. Бег деградировал в "плетение", то есть поплелся я. Иногда ветки издевательски трещали за спиной, и я резко оборачивался в надежде увидеть человеческое лицо. Организм изголодался по еде и воде, а разум - по людям. В городе я и так сторонился общества, редко говорил и в экспедиции. До сего дня мне было приятно в уединении копаться в самом себе, но сейчас...
  Кажется, я и в самом себе заблудился. Я пришел к такой мысли только для того, чтобы снизить уровень паники подобным филосовствованием. Я продолжал развивать в голове тему:  я заблудился, я не понимал, чего хотел и на что опираться в дальнейшем. Например, я по-прежнему решаю, куда пойти работать. Было одно решение у меня по этому поводу, но потом выросло еще одно, и все это покрылось плесенью сомнений. И вообще мыслей столько накопилось, что из них получился лабиринт, в котором я заблудился. Как и в этом лабиринте холмов и оврагов. И выход был один - остановиться, отдышаться от нервной беготни. И желательно, прислушаться к сердцу. Да и услышать ручей тоже не помешает, хоть напьюсь.
  Что удивительно, так я действительно остановился и прислушался. Я физически устал паниковать, а реку найти бы надо. Я крикнул. Эхо выпорхнуло за стволами. В ответ мне было молчание. Еще отзывался непонятный звук то ли шелеста листвы, то ли шум реки. Я двинулся навстречу звуку. Терять было нечего.
  Я прошел еще один холм, прорвался через листву и увидел... "Солнце и горы!"-можете выкрикнуть вы, не дослушав меня до конца, но если солнце и было, то я не обратил на него внимания. Под ногами шел спуск, а за ним гуляло течение реки. Я поскользил вниз, попрыгал на коричневых камнях, коими речная вода была затыкана. Я посмотрел на схему в руке... Господи, я и забыл, что в моей руке все это время потела гребанная схема. Хотя схема была слишком схематичной. Но я решил идти по течению реки, ибо: 1)так гласила схема, 2) это очень символично, хоть и тривиально.
  Через пару минут, идя вдоль реки, я услышал человеческие крики. Я поспешил. Это могли быть они, экспедиторы мои (или экспедиционеры). Но за поворотом реки меня ждало только разочарование. На берегу дурачились малолетки, а за ними наблюдала бабушка в белом летнем платье.
"Да ну вас!"- негодование загораживала здравую мысль попросить помощи.
-Вы откуда-сь? -улыбчиво спросила бабулька, когда я пересекал их берег.
-Да так, из экспедиции я,- выдавил я, продолжая безнадежно рассматривать свою схему.
  Я огляделся. На противоположном берегу сверкала белизной свежеокрашенный дом, перед которым суетился загорелый мужчина неопределенного возраста. Я могу и у него попросить помощи. Но во мне прибавилось уверенности, что и сам найду своих товарищей, да и обида плюнула на все красной слюной. И я пошел дальше. Не дам я вам сказать то, что вертится у вас на языке. Скажу сам: "Ну и баран!".
  За следующим поворотом я потерял из виду этих людей, а дальше меня вот что потрясло: река сужалась. Это было не к добру. Я поднялся обратно к холмам. Вернувшись в глухой обитель холмов и орешников, мне стало не по себе. Еще "непосебее", чем раньше. Если позади жизнь бурлила и улыбалась речным отражением неба, то здесь среда словно была хмуростью побитой. Морщинистые стволы, морщинистые листья. Компас в моей голове давно потерял стрелку, а ногам нужно было проложить курс. Решил идти поперек холма, надеясь наступить на знакомую каменистую тропу. Дошел до широкой впадины, где рябило камнями. Но это явно была не та дорога. Эта больше напоминала высохшее устье реки. Опустившись, перепрыгнув на другой склон, побрел дальше. Бродил дальше, уходя направо. Бронзовая от опавшей листвы земля постепенно наклонялась вверх. Похоже, что я поднимался на одну из вершин хребта. Пришлось цепляться за траву, камни и бревна. За ветвями все больше выпиралось солнце. Я остановился и снова закричал. Замер на минуту. Ничего. Я вспомнил, что у меня есть сидушка Вовы, и присел на корень, выглянувший из зелми. Я неторопливо думал и умывал вспотевшее лицо дуновением ветра.
"Ну, так  че,- начал я свои размышления,- есть, значит, схема. Но толку от нее... Еще у меня есть нож в чехле, привязанном к ремню (холодное оружие столько уверенности прибавляет), в кармане бридж деньжата есть. Рублей двести. Выйду к людям (если выйду), применю как-нибудь. А сейчас хочу пить! Пить! ПЫТЬ!"
  А знаете, "пыть" звучит очень внушительно, и жажда разгорается сильнее. Я стал снова ловить звуки леса, надеясь вернуться к реке. Я повернул обратно, ожидая встретить шелестящий звук реки. Прошло немного времени, как я услышал шепот воды и устремился к ней. Еще во время разведок на дольмены я в который раз убедился, что вода - это жизнь. Она всегда в движении, у нее есть своя дорога, а без намеченного пути впадает в уныние и деградирует до болота.
  Вот я снова у реки. Я погрузил грязные пальцы в воду. Помывшись, утолив жажду и освежив разгоряченную кожу, я успокоился. Снял сандали. пошел искать место, где я потерялся, пиная воду против течения. Наслаждение, наслаждение, наслаждение...
  Решил: если ничего и никого не найду, буду жить на берегу, собирать всякую зелень и употреблять в пищу. Затрудняюсь сказать, насколько это было умно со стороны заблудившегося горожанина, читавшего "Робинзона Крузо" лишь отрывками. Бодрость сгущалась тем, что  голове заевшим патефоном играла песня из детского фильма:
"Но ты человек, ты же сильный и смелый,
Своими руками судьбу свою делай,
Иди против ветра, на месте не стой!
Пойми: не бывает дороги простой!"
  И еще свою найденную конфету съел. Сладкий вкус пробудил во мне  жизненный тонус.  Я стал улыбаться своему отражению, рваным облакам, наклоненным к реке ветвям. Я начал понимать, что дикий лес, в котором я живу только временно, нужно воспринимать как родной, пусть и громадный дом. Даже так: лес - это дворец с кучей зеленых коридоров, с бесконечными матрасами из травы и с живым ковром из реки. И когда я уже пришел к выводу, что если я и заблудился, то только у себя дома, как я встретил на правом берегу тропинку. По ней явно много ходили. От нее веяло чем-то человеческим, и я вышел на каменистый берег, надел сандали и зашагал по тропинке навстречу неизвестности. И вышел на дорогу! На самую что ни на есть дорожную дорогу, полосатую от следов автомобильных шин. Передо мной, на буке висела синяя табличка: "Планческое охотхозяйство". Память задергалась в нитках дежа вю. Похоже, я был на верном пути. Я пошел налево. Неизвестно, сколько времени было потрачено, возможно, что в лагере уже меня хватились.
  Вскоре дорога разделилась: одна ветвь пути уходила наверх, другая -  вниз к реке. Я мог бы постоять и подумать над тем, куда идти, как сверху зафырчал спускавшийся красный "Москвич". Я вскинул руку в сторону, и "Москвич" нехотя остановился. Из машины на меня уставились пара пухлых мужиков кавказской наружности с тусклыми глазами.
-Извините,- говорю,- а где Верхне-Афипское охотхозяйство?
-Тюда више!-с нежным акцентом произнес правый пассажир, большим пальцем указав назад.
  Получив от меня иссохшим голосом "Спасибо", "Москвич" поплелся дальше. "Тюда више!". Значит, наверх.
  Чем дальше я поднимался, тем больше узнавал дорогу. Вот бревенчатый мост. Перекресток четырех дорог. Шлагбаум. Скромный дом егеря справа, а слева... Слева свежеокрашенный белый дом, рядом - знакомые дети с бабушкой! (вот дьявол!). Заброшенный ржавый трактор впереди. До лагеря осталось совсем немного. И тут из ветвей буков и орешников донесся крик. Крик, кстати, знакомый. Я крикнул в ответ.
"А-э-й!"- донеслось.
"Андрей, да!"- подтвердил я.
  Пошел навстречу крику, зашел в лес. Немного пройдя, встретил знакомый силуэт в черной рубашке у трухлявых бревен. Лицо Вовы явно измотано от криков, но немного сияло уставшей улыбкой.
-Андрей, бл*!- восторженно произнес сорванным голосом Вова.- Ну ты даешь!
-Ага,- я закивал, заметив у товарища рацию в руке.
  Почувствовалось, что дело фиговое. Вова передал по аппарату, что я нашелся, и вместе со мной отправился в лагерь. По пути подхватили другого искателя городских Андреев - добродушного крепыша Илью (прям как Муромец). Мы вышли на берег и стали приближаться к зеленому тенту, под которым наш отряд хранил продукты. Я отдал сидушку Вове, не забыв поблагодарить. Сидушка и конфеты сыграли свою роль. Вы можете возмутиться тем, что я нарушил закон Чехова о выстреле ружья на стене, т.к. нож и деньги в истории были лишними. Но мне было как-то не до стрельбы. И я увидел знакомые лица. Похоже, мое исчезновение на полтора часа немного взбудоражило наш отряд.
  Я знал, что должен сказать первым делом.
  Я показал пустой фантик от леденца и с улыбкой произнес: "А я конфетку нашел. Скажите, а кто победил?".