Тень черного солнца 25

  - Ты специально ехал так медленно? - спросила я у Гаспара, когда мы зарулили на парковочную площадку у моего дома.
   Он виновато вздохнул в ответ и честно признался:
- Специально. Подумал, что если уж расставаться с тобой, то, как можно позже.
Демонстративно нахмурившись, я недовольно произнесла:
- Мое полусонное сознание, почему-то не очень радо столь продолжительной поездке. Вернула ему шлем и сняла очки. Мы были одни под светом ночных огней и «маячок» под глазом едва ли мог привлечь чье-то внимание в столь поздний час.

 
  Я подождала, когда Гаспар пристроит скутер, чтобы заглянуть в его глаза. Он не отвел, и не потупил скромно свой взор в землю, как это бывало прежде, а смело смотрел прямо на меня. Знакомые задорные искорки, вспыхнувшие в глубине его зрачков, вероломно ворвались метеорным потоком в мое сердце, рождая в груди звездную симфонию чувств.
- Я провожу тебя, чтобы ты нечаянно не уснула по дороге. Ощущение парящей тональности внезапно померкло, приводя в щемящее негодование всю мою сущность.
- Ну, почему? – почти жалобно вырвалось у меня. – Почему, – повторила я, подняв глаза к небу, - Когда твоя душа полна небесного вдохновения, тело томимо необъяснимым трепетом, а мечты обретают крылья, вдруг – хлоп, и все это разом растворяется, как мираж?
- Хм. Макс, прости, ты о чем?
Делает вид, что не понимает. Мудритель! Ну, да и я не лыком шита.
- Так, мысли вслух. А вообще, мне до подъезда рукой подать, – я огляделась по сторонам. - Соглядатаев из ДСТ нигде не видно, поэтому моей безопасности никто не угрожает.
- Они могут сидеть в любом из припаркованных автомобилей. Хотя бы, в том фургоне с надписью «Цветы».

 
  Взглянула в указанном направлении, прикинула, что до фургона было шагов сто не меньше, а до подъезда гораздо ближе.
- Они не успеют. Я уже захлопну за собой дверь, - парировала я, добавив в медовую улыбку язвительную ложку дегтя.
- А, у тебя остался мой телефон, - не сдавался Гаспар, ответив мне такой же медово-дегтярной усмешкой.
- Ладно, - сдалась я. – Убедил. Провожай тогда. Только, на этот раз никакого кофе.
- Разумеется, - улыбнулся он.
Мы поднялись на лифте на мой этаж и прошли в квартиру. Гаспар остался ждать у входной двери. Я зажгла свет, скинула плащ, прошла в комнату, взяла с дивана трубку и вернула её хозяину.
Он пару раз подбросил её в ладони и, глядя на меня, намеревался что-то сказать, но так и не решился. Затем сунул телефон в карман, и нехотя сделал шаг к выходу.
- Спокойной ночи, Макс, - каким-то вдруг помрачневшим голосом произнес он, будто прощался навсегда.
Мне почему-то стало жаль его.
- Постой. Посмотри на меня. Ты в порядке?
Гаспар обернулся.
- В полном. В его голосе не чувствовалось уверенности и даже неумелая попытка беспечно улыбнуться, выглядела весьма не убедительной.
Понимая, что нельзя портить такую безмятежную, но полную волнений ночь, я шагнула к нему и с нежностью прикоснулась губами к его щеке, запечатлев дружеский поцелуй.
- Мы расстаемся лишь до завтра. Спокойной ночи, Гас. Будь осторожен на дороге.
- И все-таки я подожду, когда твое сердце освободиться. Он расплылся в мечтательно-радостной улыбке.
- Не боишься? Ждать придется долго. Быть может всю жизнь.
- Не важно. Значит, буду ждать всю жизнь.
Он проигнорировал лифт и сбежал вниз по ступеням лестницы.
«Ох, Гаспар, как же тебя угораздило?» - подумала я, наблюдая из окна, как он садиться на свой скутер.


   Прежде, чем тронуться с места, он послал мне на прощание воздушный поцелуй, а я в ответ помахала ему рукой.
Сделав круг по кольцу сквера, снова помахал мне рукой и скрылся за углом на улице Ришелье, оставив меня наедине со своими мыслями и переживаниями. Признаться, и те и другие были крайне противоречивы. Прислушавшись к себе, я не могла определить свою сердечную склонность. Сложной оказалась задачка, и не одно из моих чувств не давало мне подсказки в её решении.
Одно оставалось верным - чувства не измерить никакими точными величинами, да и строгой математической логики в них нет.
Тяжело вздохнув, я взяла телефон, чтобы посмотреть список пропущенных вызовов. Еще теплилась волнующая надежда увидеть там знакомое имя.
Увы, и она погасла, как прогоревшие угли, когда имени Робера в списке не оказалось. Было только несколько звонков с незнакомого мне номера. Перезванивать я не стала и выпустила из рук трубку, та глухо плюхнулась на диван, а я отправилась в душ с уязвленным сердцем.
Даже животворящие струи прохладной воды оказались не в радость. Они лишь на какое-то время прогнали тоскливо-тревожные мысли, возникшие при просмотре телефонного списка.
Потом, когда я надела пижаму, и приготовилась уже отдать себя во власть Морфея, ощущение внутренней тревоги напомнило о себе с новой силой.

 
   Мелодия входного звонка заставила вздрогнуть. Я опустилась на диван и, убрав влажные волосы с лица, взяла в руки трубку.
На дисплее призывно мигал все тот же не знакомый номер. Не нравился мне этот звонок после полуночи. Интуиция подсказывала, что он не сулил ничего хорошего. Теряясь в догадках, кто был столь настойчив в своем желании поговорить со мной, решила прикоснуться к дисплею.
- Максина, прошу прощения, что так поздно, - блеклый, поникший, полный трагизма и горести голос показался мне знакомым. – Я звонил уже много раз, но ты не отвечала, а я подумал, что ты должна знать.
Я еще ничего не понимала, кто и что мне хочет сообщить, одновременно соображая, где я могла слышать этот голос.
- Максина, детка, нашей девочки больше нет. Николь погибла.
В трубке послышался надрывный всхлип. До меня, наконец, дошло, что это звонит мсье Клемент - отец моей подруги, но никак не могла осознать смысла его слов.
Чувствовала только, как образовалась морозная стужа в сердце, а к горлу подступил ледяной ком. Что значит «нет»? Ведь Николь была всегда, с той самой минуты, как мы познакомились в лицее много лет назад.

 
   Воспоминания вихрем пронеслись в моей памяти черно-белыми образами.
Еще вчера она слушала мой рассказ, еще вчера мы напились до чертиков, еще сегодня утром я ехала в её машине, еще сегодня утром мы договаривались созвониться, а сейчас в прихожей на комоде лежат её очки.
«Если не проснешься, вылью на тебя кувшин холодной воды! Утро, потому что Солнце встало, а кофе, чтобы взбодриться», - мне казалось, я слышала её голос.
«Нет же, такого не может быть, потому, что такого не может быть никогда. Это просто, какой-то глупый розыгрыш», - именно так мне хотелось думать.
Сознание боролось с реальностью, категорически отказываясь верить в то, что услышала от мсье Клемента.
- Это не правда? – я не утверждала, я спрашивала со слабой надеждой на какую-то чудовищную ошибку.
В ответ послышался только тяжелый, сожалеющий вздох.
Значит, правда.
В висках застучали молоточки, а сердце зашлось в безумном ритме. Мои губы судорожно затрепетали, а глаза наполнились влагой.
- Как?.. - мой голос стал предательски дрожать. - Как это произошло?
Сдерживать свои эмоции становилось все сложнее.
Снова все тот же тяжелый вздох в ответ.
- Сегодня утром на пересечении Деламбер и Эдгар Кине в её автомобиль врезался фургон. От удара, машина Николь перевернулась и загорелась…
Какие-то минуты и не осталось ничего. Ничего…
Я закрыла глаза, увидев, зловещую картину, как бушующие языки пламени с жадностью разъяренного хищника пожирали салон автомобиля, беспощадно набрасываясь на еще живую плоть. Какой же ужас должна была испытать несчастная Николь в те жуткие минуты, когда никто-никто ей уже не мог помочь?
Как странно и нелепо.


   Я спускалась в метро, даже не подозревая, что где-то наверху разыгралась страшная трагедия. Я садилась в вагон, а душа Николь покидала тело. Я прожила день, а её уже не было, и теперь не увижу её никогда, даже мертвой.
Как странно, как несправедливо.
Две холодные слезинки, сбежав по щекам, слились в одну каплю, замёрзшую на подбородке.
- Панихида состоится, когда полиция закончит расследование, - послышалось в трубке. - Ты ведь придешь к нам?
- Да, - приглушенным шепотом пообещала я.
- Вот, как бывает, - вздохнул мсье Клемент. - Береги себя, детка, береги…
Короткие сигналы, отозвались саднящими импульсами в моем сердце.
Я подобрала ноги на диван и, обхватив колени руками, уткнулась в них лицом. Из груди вырвался невольный стон, превратившийся в безудержное рыдание. Это выплеснулась боль, порванных струн моей души.
Реальность гибели Николь стала для меня очевидной и катастрофической и от осознания, что ничего уже исправить нельзя сердце разрывалось от безутешного горя.
Пустоту мыслей терзали безответные вопросы: «Как же так? Как же так, Николь? Почему именно ты?»


   Я вдруг поняла, как много потеряно и не реализовано, как по живому оборвались такие важные связи, из которых состоит время, как дали сбой механизмы, благодаря которым идет эта жизнь – невыразимо прекрасная и невозможно короткая.
Что мне остается? Лишь память, чтобы хотя бы там, в прошлом, ничего не потерять и ничего не забыть.
Как, оказывается невыносимо горько и больно, терять…
Терять тех, кто так был тебе дорог. Горько и больно за то, что не смогла защитить, не смогла удержать от чего-то, или просто что-то сказать.
Ночь за окном. Тихая безлунная ночь.
Мгла в моей душе. Непроглядная густая мгла.
Слезы на моих щеках. Холодные скорбные слезы.
И песнь. Печальная песнь одиночества, вызвавшая безграничную тоску в моем сердце.

 
   Я ощущала себя покинутой. Покинутой и оставленной в бушующем океане на милость волн своей собственной судьбы, увы, не отличавшейся ни постоянством, ни благосклонностью.
Молила небо, чтобы мне хватило сил справиться с выпавшими на мою долю испытаниями, и вопреки злой воле Ананке*, не оказаться разбитой об острые камни скалистого берега жизни.
Как не хватало мне в те мучительные минуты кого-то, кто смог бы сказать хоть какие-то слова, может просто позвать меня по имени.
Услышать бы обычную человеческую речь, вздох, кашель, почувствовать чье-то присутствие, но только не оставаться наедине с собственным сознанием, ощущая на губах соль выплаканных слез и жалобный стон своего сердца.


   И я услышала…
   Услышала, завораживающий шепот. Бог сна, нежно коснулся моих ресниц своими бархатными крыльями, его волшебный голос сладким песнопением, проник в мою многострадальную душу, неся блаженство и умиротворение.
Как то сразу стало легко и спокойно. Мое невесомое тело, опровергнув законы физики, преодолело земное тяготение и запарило в тонком пространстве, наполненном калейдоскопом ярких красок.
Удивительный сказочный мир окружал меня, проникал в меня, ублажал меня, рождая в душе не реальные ощущения безмятежности и успокоенности.
Мне, почему то подумалось, что именно такие чувства должны испытывать те, кто попал в рай.
Кто-то невидимый, и заботливый ласково шепнул: «Николь не умерла, она просто перестала быть рядом».

*Ананке – богиня судьбы в древнегреческой мифологии. (Прим. автора).