Вспоминая себя на ЗИЛе 2. - Новая диспетчерская

На фото новая диспетчерская. Как видно, она почти полностью запрятана среди ферм крыши цеха. Именно это и вызывало сложность её реконструкции. Большие окна с занавесками - это и есть новая диспетчерская. Лозунг под окнами висит на швеллере большого сечения. Ниже видны аккуратные продольные балки основания пола.

Зиловская работа, как я уже упоминал, это период моей самой продуктивной деятельности, как это бывает у  любого человека, с ТРИДЦАТИ до ПЯТИДЕСЯТИ лет. Двадцать самых активных лет я посвятил ЗИЛу.
Кстати, есть очень знаменательное совпадение, из моей личной жизни. Ровно столько в этот период продлилась моя вторая женитьба с моей женой ЛИЛЕЙ. С ней мы, создали главное в семейных отношениях -  мы родили и вырастили сыновей, и я успешно продлил нашу фамилию ещё на одно поколение. В настоящий момент сыновья  внесли уже свою лепту в этот процесс продления фамилии. У каждого есть по сыну и, следовательно, продление фамилии ещё на поколение уже состоялось.

(Здесь обязательно требуется ремарка. Так получилось, что вторая, самая тяжёлая половина трудной воспитательной работы в формировании личности младшего сына КИРИЛЛА легла на плечи второго мужа Лили – ВАЛЕРУ. И я благодарен ему за то, что Кирилл почерпнул многое положительное именно от него).
Раз уж в предыдущем «ВОСПОМИНАНИИ-1» я описал самую первую свою работу по приходу на ЗИЛ, теперь попробую вспомнить, что было дальше.
Столь успешная реконструкция инженерного помещения, естественно, подстегнула руководство цеха к реконструкции  нашего производственного бокса, где собственно собирались                и разбирались автомобили бюро, готовившиеся и уже прошедшие испытания в дорожных условиях.
Для тех, кто совершенно не в курсе, что это такое - ИСПЫТАНИЯ  чего-либо, поясняю.
Совершенно всё, что напридумывало ЧЕЛОВЕЧЕСТВО, должно хоть как-то быть испытано. Глупо что-то тупо повторить, не попробовав   это, уже кем-то сделанное, в действии.
Такие условия были и есть всегда и для всех. Каменный топор повторили только после того, когда попробовали первый в действии. ЗАМОЧИЛИ первого мамонта и сказали: «ХОРОШО, давай ещё таких топоров наделаем».
Так вот, любой автомобиль, прежде чем пустить в производство, так испытывают, что для вашей бурной фантазии просто не хватит этой самой ФАНТАЗИИ. Скажу только одно - любая деталь тщательно испытывается сама по себе ОТДЕЛЬНО. Причем вам опять не хватит фантазии, когда из этих деталей соберут целые узлы, рамы, шасси, двигатели, кузова, и все это ещё будут испытывать отдельно как узлы,  и только потом наконец-то соберут весь автомобиль и опять  начнут  его испытывать на различных стендах и целиком в естественных  условиях на дорогах также.
Так вот, наше бюро «ДВУХОСКА» занималось испытаниями только грузовых автомобилей с двумя осями на дорогах в естественных условиях эксплуатации, а с тремя осями, и всякими другими специальными и легковыми машинами занимались совсем другие  бюро. Мало этого, все наши занимались только дорожными испытаниями, а на стендах испытывали уже  другие подразделения, отличные от всех наших дорожных.
Помимо испытаний экспериментальный корпус - это проектирование    и производство новых узлов и агрегатов, включая изготовление целого автомобиля.
Дабы не утомлять вас такой ерундой скажу - ЭСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ КОРПУС ЗИЛа - это практически мини-завод, способный сделать автомобиль целиком с НУЛЯ. Единственное, что не может этот минизавод, это делать МНОГО автомобилей, только штук десять, хотя и разных, но и то только в чем-то новых. Для того чтобы сделать совсем новый хотя бы один автомобиль, надо лет ДВАДЦАТЬ, не меньше, постепенно меняя старый.
Площадь территории экспериментального корпуса - несколько гектаров, и работало там больше пяти тысяч человек.

Впоследствии, а именно сейчас, уже по окончании работы на ЗИЛе,   мы с ЛЕНЬЮ (моей женой) очень сдружились с Вовкой ПОПОВЫМ. Он почти мой ровесник, чуть моложе, и я, конечно,  был знаком с ним ещё по работе на ЗИЛЕ, но тогда мы общались мало.
Так вот его отец Владимир Васильевич ПОПОВ был начальником экспериментального цеха. Тогда всё это хозяйство считалось просто одним из ЦЕХОВ ЗИЛа, а он был просто начальником обычного ЦЕХА.
Правда, не слабо - цех в несколько гектар площади, пять тысяч работников - и это всего-то начальник цеха. Обычно средний цех - это человек двадцать от силы.
К сожалению, ВОЛОДИНОГО отца давно нет, и мне под его руководством посчастливилось проработать лет пять, не больше, да  и  с Вовкой в то время я дружил ещё мало.
Как вы догадались, эти первые вспоминаемые мною работы пока ещё были под руководством начальника цеха В. В. ПОПОВА.
Моя чисто рабочая специальность работы у МАЗЕПЫ (слесарь) при всей моей изначальной самостоятельности привела меня  к  совершенно парадоксальной ситуации.
Я уже пояснил, что такое по масштабам ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ ЦЕХ и кто такие хотя бы замы у начальника этого ЦЕХА. Также не трудно догадаться - у каждого по тысяче человек в подчинении.  Кстати, у одного из них я побывал ещё в самом начале. Помните, я растрогал его «до слёз» своим рассказом.
Это был как раз ПАРАДАШВИЛИ Леонид Иванович, именно он и послал меня к МАЗЕПЕ.
Естественно, занимаясь подобной реконструкцией, я попадал под прямые обязанности ПАРАДАШВИЛИ, он курировал все работы   бюро развития ЦЕХА, вот ему и моими объектами заниматься пришлось.  Мои приходы к нему стали чуть ли не ежедневными, да и    к начальнику цеха я бегал не реже.
Теперь представьте совершенно из ряда вон ПАРАДОКСАЛЬНУЮ ситуацию. Какой-то слесарь четвёртого разряда ошивается у высшего начальства, к которым не каждый и начальник бюро прорвётся через секретарей. А этот сопляк, СЛЕСАРЬ, когда бы не пришёл, так всегда ему: – «ЗАХОДИ. Что там опять у тебя стряслось?»
Эту ситуацию я нисколечко не преувеличил, так как принимали они меня всегда и в первую очередь. У всех тех, кто не был в курсе истинного положения дел, сразу закралось предположение, и даже пополз слух, что этот сопляк чей-то там сверху, из дирекции, одним словом «БЛАТНОЙ», по блату. Вот только почему СЛЕСАРЬ - непонятно.
Я же на самом деле занимался (для всех) совершенно странным  делом. Автомобили - это что, ими весь цех занимается, а этот делает совсем необычное, да ещё с такими интересными картинками приходит.  Одним словом СЛЕСАРЬ - всем СЛЕСАРЯМ слесарь.
Теперь представьте меня там, в моём родном МНИИТЭПе, откуда я пришёл. Там все проектанты и любой архитектор таких картинок  лучше моих создаст хоть тысячу. Вот такой необычный КУЛЬБИТ совершила моя судьба с моим приходом на ЗИЛ, и я сам того не     думая, всё это совершил вместе с ней. Там я был никто, а здесь почти  Талант, самородок.
Немного о реконструкции производственного БОКСА, входящего в хозяйство нашей ДВУХОСКИ. Бокс - небольшой для  производственных масштабов. Расположен  он  непосредственно в  цеху, по площади почти такой же, как реконструируемое инженерное помещение, где-то так же двенадцать на восемнадцать метров, только высокий. Практически, это гараж с ямами,  верстаками, тисками, точилками, сверлилками и всякой мелочью для работы настоящих слесарей. Опять же - шкафы для инструментов. И отдельная будка МАСТЕРА.
Буквально несколько слов о деталях интерьера. Верстаки все разные, совершенно старые, всё кривое, косое, ямы перекрываются досками, обгрызенными со всех сторон, будка мастера с черными от времени стёклами, мелкими как мозаика. Всё выкрашено в серый цвет во    много слоёв. Нет даже кран-балки, только тали, но эти научные термины для особо УМНЫХ. Освещение практически НИКАКОЕ, как  в подземелье.
Закончив реконструкцию верхнего инженерного помещения и получив нескончаемые делегации желающих посмотреть на те чудеса, которые мы сотворили наверху, нам пришлось приступить         к  реконструкции  бокса.
Мазепа опять вызвал меня, а вернее, и звать не требовалось, теперь у меня, как и у всех инженеров был собственный шкафчик, и я практически был рядом, за стеной.
Когда я вошел к нему в его новый кабинет, он высказал следующую мысль: «Уж коли мы так лихо переделали это помещение, то не гоже производственную площадь иметь в таком неприглядном виде. Надо сделать на уровне, достойном переделанного ВЕРХА». Естественно,     я согласился с поставленной задачей, благо, наша слаженная бригада была ещё в полном составе.

И вот я - слесарь со шкафом для инженеров - это раз, а также обладатель металлического шкафа в общей бытовке, где все рабочие переодеваются перед сменой - это два. Причём совершенно справедливо, как слесарю мне также положено  даже мыло. Вот тогда   я и запал на ежедневное  мытьё в душе после трудовой смены, будучи даже чистым. (Такой мощной струи горячей воды из сетки  душа я не видел даже в САНДУНАХ, и уж тем более теперь, со счётчиками  дома мало кто видел.)
Ещё мне кроме мыла положена была спецодежда: сапоги, ватники,        я  уж всего и не припомню. Мазепа, видя все эти  привилегии,   закрывал  на них глаза. Как никак, а я  невинно пострадавший,    бывший старший техник, добровольно ставший слесарем.
Остальные вообще ничему не удивлялись, он же, думали они,       оттуда,  с самого «ОЛИМПА» свалился к ним.
Естественно, с реконструкцией бокса всё повторилось по накатанной колее. Здесь деревяшки не потребовались, нужен был металл, это даже проще. Мои ребята - слесаря, да и я сам как никак слесарь четвёртого разряда. Всё старое мы повыкидывали, точно так же поехали и договорились о новом оборудовании, одним словом, делегации стали ходить смотреть не только наверх к МАЗЕПЕ, а и  вниз, в производственный  БОКС ДВУХОСКИ также.
Вы поймите, каков самый главный ЭФФЕКТ всей этой затеи. Вот есть новое инженерное помещение, а вокруг у других всё также как и было замызганное. Десятки боксов других бюро кривые и косые, и только этот такой. Все ходят, восхищаются, а сказать нечего, вот,      мол, им сделали, а нам? А что им? Мы же сами всё это сделали.
К кому претензии? К самим себе, что ли?
Покончив с работами в своём бюро, я как бы должен был начать слесарить, но вопрос был ясный для всех. Надо ему что-то поручить ещё. Вопрос не в том, что же это такое ему поручить. Скорее, на повестке стоял вопрос, что же из плохого самое плохое, и в то же   время нужное всем, но, к сожалению, инженерно неосуществимое до сих пор ни кем.
Если честно, то и мне самому хотелось что-нибудь из ряда вон выходящего. Даже бокс реконструировать было уже не очень интересно, хотелось чего-то позаковыристей. Оказалось, в цеху НЕРЕШАЕМЫХ строительных проблем - куда ни плюнь.
Но была особенная и практически для всех очень необходимая служба. Надо реконструировать ДИСПЕТЧЕРСКУЮ. Так как цех в своей основе на половину это ГАРАЖ с боксами вроде нашего, то центром всех трудовых процессов была диспетчерская. Кто куда поехал, когда приехал, и все такое прочее. Сложность в том, что место её расположения нельзя менять, она при въезде в цех, и диспетчерам всех видно, кто, куда и зачем. Цех делился на большие части - старой довоенной постройки и новых, послевоенных. Конструкции  здания были разные. Старая часть - с двенадцатиметровым шагом колонн, а новые пристройки уже                с восемнадцатиметровым модулем, и высота конструкций также была разной.
Диспетчерская, к сожалению, находилась под самым потолком старой конструкции, прямо над проездом в другую половину цеха. Поменять  её местоположение нельзя, но и тот стеклянный    скворечник, что она собой представляла, также оставлять нельзя. Надо было найти  решение - как увеличить площадь раза в два и  создать хотя бы минимальные условия труда для  диспетчеров.
Желая увеличить площадь, надо заменить несущие балки пола на гораздо прочнее существующих, а высоту проезда снизу занижать нельзя, там должны проезжать грузовики в другую часть цеха. При  этом в самой диспетчерской уже сейчас меньше двух метров высоты. Как ходить, если ещё меньше сделать?
Задача мне понравилась, принцип - что хочешь, то и делай - мне также продолжал нравиться. Осталось только решить, как быть.
Я уже к этому времени что-то в институте успел изучить, да и в МНИИТЭПЕ чему-то научился, одним словом, кое-что уже понимал, как надо правильно конструировать.  Прихожу к МАЗЕПЕ и говорю: - «Владимир Григорьевич, если по науке то, что делать, я не знаю? Но вот если не по науке, а так, как не положено, то тогда есть один вариант, только для этого лучше мне посоветоваться со своими из МНИИТЭПа».
Вот так началась моя ЭПОПЕЯ совершенно неслыханной для ЗИЛа вольности. На ЗИЛе существовала пропускная СИСТЕМА. Твоё пребывание на заводе фиксировалось моментом опускания твоего пропуска в мешок твоей табельщицы. С этого момента у тебя на  руках пропуска не было, и ты всё рабочее время был без него, а в конце рабочего дня тебе возвращали твой пропуск, и ты шёл домой через общую проходную, причем через любую, какую хочешь.
Эта драконовская система мне, конечно, не понравилась сразу, и я решил, что я просто должен её победить любым способом.
Слесарь четвертого разряда с пропуском на руках - это полнейший НОНСЕНС. Пропусков нет ни у кого на всём заводе. Конечно, начальник бюро мог просто пойти и записаться в «Книгу уходов»,  записав, по какому делу и куда взял пропуск, а слесарь или какой-то инженер должен заранее договориться с руководством и через специальные служебные записки получить пропуск на руки.
Как вы догадались, вся моя предыдущая работа уже была очень   связана с разъездами, и мне все время приходилось писать эти      бумаги, чуть ли не каждый день. Решив доканывать эту систему, я, конечно, использовал все дозволенные и недозволенные методы борьбы.
Практически вся эта канцелярия вздрагивала, когда я к ним     приходил. Частенько действительно надо было что-то срочное, а они:    - где заявка? да где бумажка? Вот тут я запускал тяжелую артиллерию  – ПАРАДАШВИЛИ, или даже самого ПОПОВА, начальника цеха, и Бюро пропусков, стиснув зубы, сдавалось, но постоянно точило на  меня ЗУБ. Я умышленно писал по две бумажки, а то и по три в день,  где вполне хватило бы и одной.
Просто на удивление, но на этой работе в Табельной совершенно специфические люди. Они так бдительны, так непреклонны, просто диву даёшься. Отдать пропуск кому-то в руки для табельщицы, «как нож в сердце». Если честно, то я до сих пор не понимаю, в чем был их интерес в таком упорстве не давать пропуск.
Конечно, я использовал свои вынужденные поездки на старую работу на полную катушку. Творческим людям необходима свобода  действий, я считал себя творческой личностью, по крайней мере, мне действительно всегда интересно что-то решать по-новому. Даже выкручиваться с этими  пропусками - это тоже интересно.
Ладно, это ещё только начало борьбы за свободу, за двадцать лет я достигну гораздо больших высот в этом направлении.
В чем бредовость моей идеи при реконструкции диспетчерской? В принципе, я предлагал, с заведомой перестраховкой, - положить две основных несущих балки, как и положено, но сделать это с большой ОГОВОРКОЙ, которая мне еще пригодилась и для другой цели - при остеклении окон.
Я предлагал взять два металлических швеллера заведомо большего сечения, получив избыточную прочность, превышающую требуемую. Но я собирался нагрузить не верхнюю полку швеллера, как  положено,   а нижнюю, прямо оперев относительно тонкие продольные балки перекрытия на ухо нижней, а не верхней полки этого швеллера.
Чисто конструктивно это совершенно недопустимо, но если швеллер шестидесятого сечения, то для него это как «муха для слона». Но зато я при таком решении получал 550 мм экономии высоты своей новой конструкции. И тогда я даже не сокращаю уже имеющуюся высоту помещения, а наоборот приобретаю возможность разместить даже крышу над новой диспетчерской. А раздобыв ещё такой же кондиционер, как наверху, в инженерном помещении, дать воздух диспетчерам.
Как и в прошлой моей первой реконструкции, я на этой новой антресоли разместил не только диспетчерскую, но и ещё одну службу  цеха.
Диспетчерская и сейчас точно так же работает в том виде, как мы её переделали в 1973 году. Мои приходы к диспетчерам в их новую (а теперь уже старую) «коморку» с кондиционером вызывали у них восторг много лет. Даже тогда, когда я приходил, уже не работая на ЗИЛе, они всегда были рады моему появлению. Может мне и  не удалось осуществить грандиозных проектов, но такие мелкие, когда люди помнили много лет спустя, кто это сделал, для меня столь же ценны и значимы.

Продолжение:
3. - Специальный щуп                http://www.proza.ru/2013/07/03/1308