Ангедония

-Боюсь, нам с вами придется распрощаться. Четвертое опоздание за две недели. И положительной рекомендации от меня не ждите, мистер Джонс.
Он вышел на улицу, под накрапывающий дождь. Небо заволокли темные тучи - совсем как его душу. Что такое радость? Где счастье? Почему его зебра полностью выкрашена в черный цвет? Может, он сам ее такой сделал? Нет, он не хотел в это верить.
Он двинулся в сторону перекрестка, обогнул пару домов, остановился возле витрины магазина электроники. Какие хорошие телевизоры... Ему не по карману, нет.
Ему и счастье не по карману, да. Опустив голову, позволяя усиливающимся струям дождя заливаться за шиворот, он шел, лавируя в плотном людском потоке, напоминая самому себе корабль наподобие "Титаника", оказавшийся посреди айсбергов. Каждый человек - это айсберг. Каждый человек - неприступная скала. А ему лишь нужно не сталкиваться с ними. Ох, как же это тяжело.
Дождь все сильнее, но впереди показался его дом. Высокая старая многоэтажка, с обшарпанными стенами, ветшающей крышей и "прекрасным" видом на свалку на востоке. Его дом. Его тюрьма.
Он схватился за холодную мокрую дверную ручку, но дверь распахнулась сама по себе, едва не ударив его по лбу. На улицу выскочила девушка с яркими зелеными волосами.
-Смотри куда прешь, папаша!- крикнула она, смерив его испепеляющим презрительным взглядом и бросилась прочь.
-И вам добрый день.- пробормотал он себе под нос и скрылся в доме.
Неужели он уже тянет на "папашу"? Ещё одна неприятная неожиданность. Но папашей то он как раз не является. Детей нет, с женой развелся два года назад.
И вообще все как то не складывается. Все серое, тусклое и унылое, как дождливый день за окном.
Он двинулся к лифту. Тот как раз ехал вниз. С грохотом и лязгом кабина остановилась, двери раздвинулись, высвободив из металлической клетки нескольких подростков с сигаретами в зубах. Они коротко глянули на него, один ухмыльнулся, будто увидел что-то смешное, и вышли на улицу.
Он нажал на кнопку с цифрой восемь, но лифт не сдвинулся с места. Такое бывает. Лифт старый, как и весь дом, работает плохо, а чинить некому. Дом словно ничей. Если бы не снующие туда-сюда люди и горящие по ночам окна его можно было бы принять за одну из заброшенных многоэтажек, коих в этом районе великое множество. Однако аварийным и требующим срочного ремонта дом не признавали. Значит кому то он все таки приносит доход. Но не такой, какого могло бы хватить на капитальный ремонт.
После десятого нажатия кнопка наконец сработала. Двери закрылись и, все также громко лязгая, кабина двинулась вверх.
На его этаже царила темнота - лампочка перегорела неделю назад, а менять никто до сих пор не решился. Что ж, ему все равно. Он найдет свою квартиру наощупь, это не так уж трудно.
Звякнули ключи, щелкнул замок. Он вошел внутрь и устало привалился к стене. Закрыл глаза. Дождевая вода капала с плаща и уже через пару секунд на полу образовалась небольшая лужица. Даже не разуваясь, он прошел на кухню и допил остатки утреннего кофе. Холодный и мерзкий. Совсем как жизнь.
Он вылил остатки кофе в раковину. Та протестующе булькнула. Надо прочистить трубу, да все было некогда. Хотя...с сегодняшнего дня он вновь свободен. Только это нисколько не радует.
Он разогрел вчерашние макароны и сел ужинать.
-Четвертое опоздание за две недели, мистер Джонс.- сказал он пустой кухне. -А мне плевать. Иди на хрен, старый засранец.
Он вошел в комнату и включил телевизор. Многие каналы не работали, но его это не расстраивало. Бормотание телевизора служило лишь фоном для ежедневных тяжелых дум.
Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками. Его отец всегда говорил ему: "Если ты считаешь себя несчастным, если что-то в твоей жизни идет не так, просто оглянись вокруг. В мире полно людей, которые во сто крат несчастнее тебя. Но они борются, они как-то живут. И ты живи. Каждый день - это поединок, это тяжелый бой. Жизнь бьет тебя, жестоко, беспощадно, а ты бей в ответ! И помни: ты живой. Это уже прекрасно. Ты живой".
Думая об этих словах отца, он всегда смеялся. Неужели папа действительно верил во все это? Он верил в это, когда умерла его жена? Он верил в это, когда фирма, которой он отдал почти всю свою жизнь, в которую вложил огромное количество денег, в одночасье разорилась? Он верил в это, лежа на смертном одре, изнывая от жары и холода, дрожа в лихорадочном бреду?
Он сидел, откинув голову на спинку кресла и глядя в потолок. Вечерело, за окном становилось все темнее и холоднее. Он не включал свет. Темнота - это хорошо. Темнота скрывает все самое ужасное, тогда как свет выставляет это напоказ.
Его стало клонить в сон. Нет, спать ещё рано. Нужно ещё немного пободрствовать...зачем-то. Просто нужно.
Он встал, размял затекшие мышцы. Подошел к окну. Дождь кончился и стало ещё темнее. Мрачные тучи все не отпускали небо, захватили его в плен. Когда ночь окончательно опустится на город, они разразятся настоящим ливнем. Может даже грозой.
Он открыл окно, глубоко вздохнул. Вонь со свалки не могла полностью перекрыть чудесный запах недавнего дождя. Может, стоит немного прогуляться перед сном?
Он не стал вновь надевать плащ. Достал из шкафа куртку с капюшоном и кепку. Вышел на лестничную площадку, нащупал замок и запер дверь.
Лифт грохотал пуще прежнего. Он уже напоминал лошадь со сломанными ногами, которую стоит пристрелить, чтобы избавить от страданий.
Он вышел на улицу и вновь глубоко вздохнул. Какая-то тень отделилась от стены и двинулась в сторону дороги. Он не испугался. Привык. Здесь постоянно бродят странные личности.
Он пошел знакомой дорогой к перекрестку.
Людей стало чуть меньше, машин чуть больше. Горящие фары разрезали сгущающуюся тьму, а продавец газет на углу укладывал свой не проданный за день товар в ящики.
Он прошел мимо витрин закрывающихся магазинов, мимо стоящих рядком мусорных контейнеров. На одном сидела ворона и внимательно смотрела на приближающегося человека.
Он остановился на тротуаре у перекрестка. Горел красный свет. Движение было оживленным, машины проносились мимо, кажется, со скоростью молнии. Люди спешили домой.
Он подошел к самому краю бордюра. Не так уж сложно это - выпрыгнуть на дорогу, под колеса приближающегося "шевроле". Удар, вопль водителя, крики случайных очевидцев, хруст ломающихся костей - и конец. Занавес. Пустота.
Он занес одну ногу над дорогой, чувствуя себя человеком, гуляющим по крыше дома. Одно неверное движение - и смерть утащит его в свое мрачное царство быстрее, чем кто либо успеет закричать.
Он поставил ногу обратно на тротуар. На лбу выступил пот. Мурашки бежали по коже. Черт, нужно что-то делать.
Все ещё горел красный свет. Автомобили носились туда-сюда.
Он обернулся и увидел парня в яркой желтой рубашке, потертых джинсах и с солнцезащитными очками на лбу. Зачем он их вообще взял? За весь день солнце ни разу не явило свой лик, не вышло из-за свинцовых туч.
Парень тоже шел к перекрестку.
Прекрасно. Он сделал вид, что идет в другую сторону, прочь от дороги, но сам остановился в паре метров и огляделся.
Совершенно пустынная улица. И водители едва ли глядят по сторонам.
Он надел капюшон и зашел за спину парня в желтой майке. Ещё раз огляделся и посмотрел на дорогу.
Из-за поворота вынырнул серый "форд". Машина быстро набирала скорость.
Он зажмурился на секунду, затем с силой прижал ладони к спине парня и толкнул его.
Вперед, на дорогу. Прямо под колеса автомобиля. И тут же резко развернулся и побрел прочь.
Он услышал, как машина в последний момент затормозила, но было уже поздно. Глухой удар, короткий вскрик. И хруст - он расслышал, как ломались кости.
На губах его наконец то заиграла улыбка. В такие моменты он начинал думать, что отец прав. Если ты считаешь себя несчастным - просто оглянись, и увидишь ещё более несчастливых людей.
А если не найдешь - сделай их таковыми. Почему бы и нет?