Маленький липовый самоубийца

Описание:
Иногда я прихожу на утес у океана. Прыгаю с него в воду, задерживаю дыхание. Остаюсь под водой до тех пор, пока давление не начнет разрывать брюхо, а океан - тянуть вниз, в пучины. Когда происходит тот самый щелчок, я выплываю наружу и подолгу отлеживаюсь на берегу, жадно глотая ртом влажный воздух. И тогда я понимаю, что жить дальше все же стоит. Хотя бы ради таких моментов.

Посвящение:
В одно время лучшему другу. И пусть земля будет ей пухом, хотя это выражение мне не нравится.

Публикация на других ресурсах:
Запрещена. Увидит подруга - задавит миром и добром, увижу я - в упор разрывными бах-бах. (с) Эвен_Джу

Примечания автора:
Вдохновения нет.
Муза: Нэмо и Элис вернулась. Давно тебя не было.

***

Иногда я прихожу на утес у океана. Он очень высокий, этим и манит. Прыгаю с него в воду, задерживаю дыхание. Остаюсь под водой до тех пор, пока давление не начнет разрывать брюхо, а океан - тянуть вниз, в пучины. Когда происходит тот самый щелчок, я выплываю наружу и подолгу отлеживаюсь на берегу, жадно глотая ртом влажный воздух. И тогда я понимаю, что жить дальше, хоть и скрепя зубы, но все же стоит. Хотя бы ради таких моментов.

Каждое такое маленькое самоубийство очищает меня изнутри. После каждого суицида я возвращаюсь на поверхность земли уже другим человеком. Сбрасываю старую кожу, избавляюсь от ненужной сбруи и чешуек. Это возвращает к жизни. Каждый раз я саморучно убиваю себя и возрождаюсь вновь из пепла, подобно фениксам. Это - моя жизнь, и я не могу ничего с собой поделать. Да и не хочу, ведь все это - часть меня.

Каждый раз новое имя, новый город, цвет волос и помады. Новая улыбка, глаза и жизнь. Нет, не маска, ибо все это - не фарс, не спектакль, не игра на публику. Я делаю это только ради себя, не для кого и не для чего больше. Как бы то ни было, измениться, не меняя окружения - сложно. Невозможно. Не могу. Слаба и боязлива, я до ужаса боюсь насмешек. Пальцев в мою сторону. "Эй, смотрите, безумная!". Боюсь людей до дрожи. Не трогайте меня, пожалуйста...

Иногда, сидя на мостовой над Сеной в Париже, или у берега Калифорнии, наблюдая за людьми, которые идут мимо, за их усталыми лицами, я ловлю себя на мысли, что им помогло бы маленькое самоубийство. Они бы очистились. В Хельсинки, в Лондоне, в Токио, в Барселоне. Люди, помочь которым может только одно - МС. В Праге, Осло, Риге и Пекине. Антидепрессанты, таблетки, антибиотики - в топку. Терапии, лечения - в топку. Наркотики, табак, алкоголь - в топку. Тут сработает только маленькое липовое самоубийство. Они очистятся, изменятся, родятся вновь, восстанут из пепла. Родятся не от земных родителей и матерей, хоть паспорт и останется тем же. Родятся от моря или неба (если случай с раскрытым слишком близко к поверхности парашютом). Представьте паспорта будущего, которые должны меняться раз в полгода вместе с нашим возрастом, а те, кому пять-шесть лет - долгожители. Такой-то такой-то, сын/дочь неба, моря, леса, земли, пустыни, болота. И жизнь дана, чтобы в свидетельстве о смерти перечислялось все, что только можно. Не в том ли счастье будущего, что оно никогда не становится прошлым?

***

Когда я выплыла давно, очень давно, на утесе стоял парень, смотрел не на бесконечную гладь воды, а в глубь, в пустошь океана. Самоубийца. Таких легко узнать: у них глаза горят жизнью. За мгновение до абсолютной пустоты взгляд наполняет таким количеством боли, тоски и просто чувств, что хватит сотне обыденных людей с головой. Ну, вроде нас с тобой, мы ведь пусты чуть больше, чем полностью. Его глаза горят, прямо перед тем, как через миг погаснуть навеки. "Навеки" - звучит глупо и устрашающе. Как будто вечности есть дело до наших костей.

По щекам парня текли слезы рекой, градом, а я улыбалась от зависти. Ведь слезы - вестники спокойствия, а я плакать, увы, не могу. Высохло. Отчего и успокоиться мне не судьба. Впрочем, злодейка никогда меня не любила. Что уж, мы, дети моря, не жаловались на нее никогда, но такие как мы ее недостойны, как любил поговаривать Поэт. Судьба оказалась к нам щедрой. Как щедрость волны океана к щепке, так и мы, омытые не слезами и кровью, а водой и ветром. Нам и этого достаточно с головой.

"Прыгай!", - кричу я парню. "Прыгай ко мне!". Он смотрит. Не спрашивает "зачем", не просит объясниться, не требует смысла (его мне не хватает). Он просто улыбается и кидается в воду. Я ловлю его руки, когда тот падает, унося уже нас глубоко, в самое дно великой пустоши. Его глаза распахнуты, парень широко улыбается, смотря на меня. Радуется, как ребенок. Потому что частично он еще эмбрион. Мы родимся еще через мгновение, секунду, когда выплывем, а пока мы наслаждаемся бездной материнской утробы, водных просторов океана.

Нас выкидывает на берег, никто не в праве и не в силах пошевелиться. Мы лежим на берегу и дышим глубоко, ровно. Это первый день нашей жизни. Мы - новорожденные. Разнояйцевые близнецы. Брат и сестра. Или любовники после первой ночи друг с другом. Оковы океана и шум волн, мы дышим не воздухом, а водой. Мы - жабры друг друга, дышим не друг другом, но через каждого другого. Мы не знаем наших имен, историй, возрастов, семей. Мы не знаем ничего, кроме душ друг друга, ведь водная гладь оголяет самое сокровенное, мы так наги пред нашей матерью. И кормилице не узнать по рубцам пришельца.

Почему-то люди называют землю матерью. Но почему не море, океан? Пусть мы выплываем не в воды моря, а на берег земли. Пусть физически рождаемся не там. Но живем мы ведь океаном, морями, озерами, заливами, реками и волнами. От прилива до отлива жадно глотаем каплями растворенную в воздухе воду. Живем не от рассвета до заката или наоборот, а от прилива до отлива, от наводнений и до засухи, ведь нам до солнца нет дела, как и ему до нас.

Сутулый дед, сидящий на противоположном берегу, которого мы не знаем, которого мы не видели ни разу. Он хранит в своих полных жизнью глазах такие невообразимые истории, о которых не имеет права рассказать, да и желающих не наблюдается. Он вдыхает аромат мазутных берегов (мы называем это вонью), сидит у прибоя вечность, ею и дышит. В его сетях уже давно не завалялась рыба, его крюк заржавел лет сотню назад, тогда же порвалась и леска. Он все сидит и сидит там, где его мы не найдем, ведь плыть так далеко не в силах даже самая крупная рыба, не то, что мы.

***

Я не помню имени того парня, но это никогда не было важным, как и мое. Мы провели вместе всего пару часов, но этого было нам достаточно. С головой достаточно. Он уехал из города, я тоже. Куда-угодно. На другую часть земли. Он сейчас может быть в Перу или Берлине. В Шанхае или Мадриде. В Москве или Нью-Йорке. Мне не важно. Он может быть холостым или женатым. Бездетным или хорошим папашей. Он может быть брокером или бродягой, панк-рокером или кондитером. Все равно. Мы провели вместе пару часов, и я поняла - он не такой, как я. Он не может быть "несостоявшимся самоубийцей". Пропащим человеком, как я. Он просто сломленный. Был им, но мы спасли друг друга, хотя пустоту в моих глазах уже не наполнить. Смысла в нашей встрече не было. Одной жизнью больше, одной меньше - Земля от этого радоваться не будет.

Просто мы спасли друг друга, помогли переродиться и воспарили на огненных крыльях, как фениксы.

Знаете, цвет моих волос теперь ярко-рыжий и я, кажется, уже долгожитель.

Шесть лет мне, мама.