И сияет, как алмаз

               

Мужики частушку пропели Ольке-кривому:

«Хорошо тому живётся.
У кого стеклянный глаз.
Он не бьётся,  не ломается.
Сияет как алмаз».
    И так ехидно спрашивают: -  «Ну и как тебе живётся, можется, Олёксандр, с одним-те глазом?», - по частушке или лучше? Что же смог ответить он  им, когда нечего сказать. Раньше у его тоже два глаза было. Но случилась с ним одна беда. Однажды утром у его шибко порато болела голова с похмелья, она в последнее время каждое утро болела, много стал пить. Решил у жёнки денег выклянчить на опохмелку, хоть бы на чекушку дала. Жёнка вокурат чугуны в печь ставила, один ведёрный с хлебным пойлом, а другой с сенной заваркой. В очередь стояли также маленькие чугунки: один  с похлёбкой мясной, а другой с кашей для ребят. Ухват мелькал в её крупных ручищах, чугуны с подлёту садились на под протопленной печи. Ратовище ухвата с яростью мелькало в руках, опускась вниз или поднимаясь вверх. Есть от чего придти в ярость и нервенное расстройство. Мужик уж который день пьёт, забыл ,что дети есть, не семеро по лавкам, но всё же всех надо обуть-одеть, напоить и накормить. Денег и так на семью не хватает, а он уже с утра клянчит на чекушку.
   Олька подойдя сзади и наклонившись уже хотел попросить на похмелку денег, но не успел и рта раскрыть,как  схватился рукой за глаз. Жонка с сгоряча попала любимому мужику в глаз, не придав этому никакого значения. Рассудила примерно так:
- Что же ему сделается, всяко не вышуркала глаз-то ?  Не оказала никакой медицинской помощи, приговорив, на его вопли и жалобы от удара ухватом:
 - Нечего под ухват ползти, глаз на месте? - На месте, пошёл вино жорать -  дак проваливай вон. Мне не до твоей больной головы,  обредни полон двор, да ребят чем-то тратить надо, а тебе не забот, не хлопот, лишь бы днём нажораться,  да с утра опохмелиться».
     Пошёл Олька несолоно хлебавши, и невинно пострадавший, от жёнкиного ухвата, в запой.
После удара глаз начал заплывать, опухоль появилась. Сперва видел белый свет только через небольшую щёлочку, трезвый делал примочки да промывки. А потом запил по чёрному, стало не  до глаза больного - весь вытек. Однажды проснулся после месячного запоя, глаза - то нет, одно бельмо вместо глазного яблока. В запой уходил, так снег везде белел. Когда пришёл в трезвость, да глянул на природу, от увиденного рот открыл: за окном трава вовсю зеленеет и солнышко по летнему греет.
        Жёнка все пьянки мужики  простила, куда с экой-то оравой пойдёшь?  Худой да всё равно мужик мой, есть хороший, да чужой. Летом свозила в Архангельск, вставили Ольке стеклянной глаз.Не сияет как алмаз, но и не чернеет гнойной раной.  Сделали под цвет здорового глаза - неба синего. Стал Олька форсить  глазом, берёг и хранил свою драгоценность. На ночь клал в стакан с водой, лелеял и холил глаз.
     Отпировали, отгуляли  колхозники, деревенский праздник,  Петров день.И  поехали на лошадях, на дальние сенокосные участки, сено ставить. Голова у всех мужиков трещала, во рту сушняк. После выдачи аванса, на закупку продуктов, головы подправили. Кладовщик выдал мясные консервы на сенокос. По дороге, в соседних деревнях, выменяли на водку.  Олька кривой числился бригадиром, командовал   четырьмя  мужиками.
На участок приехали поддатые, весёлые. Водка ещё не закончилась, праздник продолжался.
      Пили за всё и про всё, а потом решили обмыть Олькин глаз, чтобы засиял как алмаз.
Глаз положили в стакан с водкой,  чтобы Олька лучше, сквозь него, видел. Поставили на подоконник сенной избушки. Аккурат солнышко осветило лучами стекло оконной  рамы. Засиял, переливаясь всеми цветами радуги, вставной глаз в стеклянном стакане, разгоняя мрак дымной избушки. Пошло пьяное веселье, до гармони дело дошло. Пол ходуном заходил, сажа вековая со стен и низкого потолка сыпалась за шиворот да на волосы пляшущихся.   Решили выйти на свежий воздух, чтобы продолжить бесшабашное, пьяное,  веселье.  Да не смогли, так как ,от выпитого и трудной  дороги, всех бросило в сон.
       Не зря в народе говорят: хорошо веселье, да тяжело похмелье. Утром  мужики тоже страдали от вчерашней выпивки.  Но Олька, хоть и любил выпивать,  знал, что летний день год кормит. Мужики сами понимали, что где на лесном сенокосе возьмёшь выпивку? Сперва  начали работать не спеша, с ленцой, но пропотев изрядно, с заданным прокосом вскоре справились. И пошли отдыхать в прохладу  сенной  избушки. Только тогда Олька хватился, своего,  стеклянного глаза, который вчера сиял как алмаз. Кинулся к окошку, а стакан пустой стоит. Стал мужиков расспрашивать, как так случилось, что глаз пропал. А им откуда знать и помнить, после вчерашней попойки да утренней косьбы? Только  начали проходить, больные, головы,  а руки гудят от кровавых мозолей.  Да и как вспомнишь, если вчерашний день, как,  в тумане прошёл.
  Был среди них один мужичонка Ортюха, всем любил, надо или нет, давать советы. Ладно бы хорошие, а то самое вредное советовал. Послушаешь, вроде дельно да толково сказывает. Будешь по его совету что-то делать -  один будет вред из этого. Вот и Ольке советует, хотя тот и не спрашивает совета. 
 - Олька, если в стакане глаза нет, то вывод один - кто водку выжорал, тот и глаз вместе с ней проглотил. Значит   у какого-то мужика сейчас в брюхе. Походи, погляди за мужиками, где нужду справляют, может глаз-то выйдет из брюха.
    А сам, от вредного совета, в душе ликует:  вот смеху-то в деревне будет, когда узнают, как Олька  отхожие места проверял, когда глаз искал.
     У Ольки сперва гордость взыграла:
-Я не до того дожил, чтобы за мужиками подглядывать. 
    С ярости хотел Ортюху стукнуть да тот, вёрток оказался, успел убежать. Потом  подумал, что не так уж плохой совет, а глаз-то денег стоит, узнает жонка -  со света белого сживёт. Не ругани боялся, а укоров да  упрёков. Ещё от операции на глазе не отошла ругаться:
-За что такие деньжища выкинула? -  А Ольке хоть бы что.
Решил втихаря следить за мужиками, да разве летом уследишь, куда мужики ходят справлять естесственные потребности ? Каждый кустик пустит, а их - сотня. И как не исхитрялся смотреть за мужиками, глаз не смог отыскать. А вскоре не до поисков стало: сенокос набирал силу, погода стояла жаркая и солнечная.
  После сенокосной страды ехали мужики домой довольные и радостные. Успели урвать хорошей погоды и сена, на зиму, заготовить. Наконец-то, скоро,  приедут домой, смоют в банях усталость  и выпарят, солёный,  пот сенокоса. Дорогой весело шутили, и балагурили без конца. Один только  Олька ехал позади всех , насупившись,  и всю дорогу, от дум горестных и печальных,  молчал . А думал  о , потерянном ,  глазном протезе, который, хоть не сиял как алмаз, но был дорог и ох, как нужен. Ещё хотелось курить. Давно у мужиков табак закончился, пронимались  кто как мог. Решил Олька порыться в карманах старенького пиджачка, который одел , так как утро было прохладное. Рука собирала щепотки рассыпанного табака, когда вдруг нащупала, что-то, округлой формы,  в подкладке кармана. Олька сунул в дырку руку и вытащил глазной протез, который не сиял на солнце как алмаз, но от этого был желанней и дороже. Хотел поразмышлять: - Как же глаз-то оказался в кармане пиджака ?
Который лежал, брошенный, с того времени, когда приехали на сенокос. Но от избытка эмоций, которые рвались наружу из души, не смог вспомнить день, начала сенокоса. А из единственного глаза лились слёзы, душевного волнения, омывая стеклянной протез, который сиял,  под солнечными лучами, как, настоящий, алмаз.