Память о нём исповедь шалавы

Автор приносит свои извинения читателю за наличие ненормативной лексики, надеясь на понимание.

«Понимаешь, как бы тебе проще объяснить. Каждая душа имеет своеобразный фильтр, но он часто засоряется ненавистью и злобой и тогда душа не способна впустить свет. Только очистив свою душу от ненависти, человек может стать счастливым…»

Эти слова я запомнила на всю жизнь…

НАЧАЛО. ЗНАКОМСТВО.

Уже который вечер я коротала в дешёвом кабаке, где собираются такие же, как и я, шлюхи, алкаши и другие третьесортные осыпи. Он подсел ко мне за столик, когда я уже собиралась уходить. Это был мужчина средних лет. Карие, глубоко посаженные глаза с какой-то грустинкой и, в то же время, весёлые, будто улыбающиеся. Глаза больше всего мне понравились, ну, и конечно, бородка - обожаю щекотку.

- Тоскуешь, красавица, - он взял сигарету у меня из рук и, затянувшись, передал её обратно - хочешь покататься?

- На тебе, что ли покататься?

- Можно и на мне, кстати, я Миша.

- А я Маша, - я посмотрела на него оценивающим взглядом, - Ну, пошли, Мишутка, покатаешь.

Он расплатился, и мы двинулись к стоянке, где нас ждал его чёрный “Мерседес” или что-то другое, честно, я в машинах не сильно разбираюсь. Зато, сразу поняла, что не из дешёвых. Мы сели в машину и поехали навстречу приключениям…

- Ты хоть расценки то знаешь, Мишулёк?

- Не бойся, не обижу. И ещё на чай дам, - он полез рукой туда…, - а, если заслужишь, то и на дорогу дам.

- Какой щедрый….

Ещё немного поговорив ни о чём, мы доехали к нему домой. Войдя в квартиру, первое, что бросилось в глаза чистота, холостяцкий угол, но всё на своих местах. Меня немного смутило количество икон развешанных повсюду, большую часть я бы выбросила к чёртовой матери, а, если быть честной, то вообще все.

- Ты что пить будешь? Есть виски, пиво, красное вино, - он протянул четыре бутылки какого-то пойла, - или может кофе. Или сразу к делу?

- ***ня этот твой виски, Миша. Водочки бы.

- Не вопрос.

Мы пили, шутили, слушали музыку. Я даже на миг забыла, зачем сюда пришла. Опустошив бутылку, мы направились в спальню. Он обнял меня за талию, и мы начали целоваться, попутно я расстегивала пуговицы на его рубашке, поцелуями опускаясь всё ниже и ниже. Наконец я освободила из тугих “боксёров” его “корень” и, сначала массировала руками, а после… После, свет погас, скажу только, что ночь была классной. Бывает ведь иногда, как бревно лежишь под мужиком и зеваешь от скуки, но, на этот раз повезло. Миша разбудил меня в семь и, сказав, что ему нужно уходить, выдал мне на руки приличную сумму денег, чему я была несказанно рада.

- Тебя как зовут, - начал он, - извини, у меня плохая память на имена, к тому же выпивка сделала своё.

- Маша, но уже не ваша.

- Маша, я это… такси уже вызвал, мне на службу пора, готовиться надо.

- Кто же в воскресение работает, а?

- А мы, Маша, не работаем, мы служим, - он достал сигарету, чиркнул спичкой, но потом передумал курить, - Богу нашему служим, понимаешь?

- Ты что…. – не успела я договорить…

- Да, а ты, что, сразу не догадалась? - Он встал посреди комнаты и развел руками в стороны, указывая на многочисленные, от чего штаны у него спали, так как были не застёгнуты. Смешная картина вышла…

- Я просто не обратила внимания.

- Номерами телефонов хоть обменяемся?

- Записывай, 096…….

- Я позвоню.

На этой ноте мы расстались, Миша обещал позвонить, но, по правде говоря, я не верила в это. Такси несло меня сквозь серость просыпавшего города домой. Голова болела. Почему-то, мне стало грустно. Мне двадцать лет, я нигде не работаю, не учусь. Зато, в другом деле преуспела. Доехав домой, я приняла душ, после чего заварила кофе и, укутавшись в плед, стала листать какой-то журнал. Отца не было дома, как всегда, наверное, уже где-то успел опохмелиться, он последние пару лет, постоянно опохмеляется. Вдруг мне захотелось снова услышать голос Миши. Я вертела в руках телефон и думала о нём. Странно, но о других «клиентах» я никогда не думала, не вспоминала, они забывались сразу же, как только я получала вознаграждение за свои «труды». Бывало, что и имён их не знала, а зачем, ведь это только клиенты, как в магазине – деньги, товар. Есть, конечно, и постоянные. Размышляя о жизни, я вспомнила, что в серванте, в какой-то чашке спрятан мамин нательный крестик. Мне захотелось его одеть, но увы, я его не нашла, пропит, видать, давно. Стало ещё грустнее. Опять перед глазами Миша. Он позвонил на третий день.

- Слушаю.

- Маша, это вы?

- Нет, Маша сегодня в сауне работает, - попыталась я пошутить, - я, а кто ещё! Кто беспокоит?

- Миша. Помните меня?

Мишка, Мишулёк – в душе кричала я. Но, будучи “приличной девушкой”, попыталась сдержаться.

- Я Вас слушаю, Отец Михаил, - игриво простонала я в трубку, - вы меня на исповедь хотите вызвать, или покататься хотите?

- На исповедь сами приходят. Я… это…. Мы бы могли как-то встретиться? Мне стыдно за тот вечер…

Мы договорились встретится в скверике возле Храма Св. Николая. Весь день я нервничала, в предвкушении этой встречи. Много курила, и раз десять переодевалась. Главное, я решила – минимум косметики. Свой выбор остановила на простеньком белом платье в красный крупный горошек и с бантиком спереди на поясе. Он уже ждал, когда я подошла. Весь такой строгий с виду, в чёрном костюме, в чёрной рубашке. Просто лялечка!

- Здравствуйте, Маша, я… мне стыдно, - начал он мямлить, - в общем, мне бы хотелось искупить как-то свою вину.

- Какую вину? Не ты первый, не ты последний, - я протянула ему открытую пачку сигарет, видя, что он нервничает, - закури, успокойся ты…

- Боюсь, вдруг кто-то увидит. Тут разные люди ходят, вдруг, кто-то из прихожан…

На город опускалась тьма, а мы всё бродили, рассказывая друг другу о своей судьбе. Я узнала, как Миша пришёл к вере, как три года не слазил с наркотиков, как потерял квартиру, как ушла жена. Узнала, что ему сорок семь лет - ну и что, что старше отца на три два года!

- Маша, я душу излил, мне легче стало. Расскажи… те о себе, и дай … те сигарету.

- Давай на “ты”. А что, собственно, рассказывать, - я достала две сигареты, прикурила и затянувшись обеими, одну протянула ему, - хочешь знать, как я стала ****ью?

- Ну, зачем так грубо…. Родители хоть знают, чем ты занимаешься?

- Им на меня наплевать. Мать на зоне, отец не просыхает, скоро всё пропьёт. А я сама по себе. Как-то дотянула до девятого класса, потом знакомая предложила работу, вот так я и стала ездить по саунам, отелям, квартирам, развлекать собой разных пузатых, лысеющих дядек, бывших уголовников, даже менты в списке имеются.

- Да, дела… А, мать то, за что посадили?

- Она братишку из окна выбросила. В лепёшку. Он всё время ревел, чем действовал на нервы ей. Два месяца ему было. Потом отец и запил, - я глубоко вздохнула, будто камень с души упал, - знаешь, Миша, я их всех ненавижу, но больше всего, себя. Смотри, видишь следы на запястье, догадайся от чего…

Мне было так легко с ним, мы гуляли держась за руки, со стороны, наверное, казалось, что это отец с дочкой. Плевать на всё, мне просто было хорошо и уютно. Внезапно начался ливень. Тёплый весенний ливень. Мы побежали куда-то, чтоб укрыться от дождя, но у меня каблук сломался, чуть не упала, но он меня удержал. Я обхватила руками его шею, и мы слились в страстном поцелуе. Казалось, этот поцелуй длился целую вечность. Время остановило свой ход для нас…

- Миша, я не хочу домой, пошли к тебе лучше…

Он включил какую-то медленную музыку. Мы танцевали и целовались в полумраке мокрые до нитки. Страсть во мне кипела, я желала отдаться ему немедленно. Мы раздевали друг друга, шепча что-то невнятное. Его крепкая, волосатая грудь, торс, сильные руки, аккуратная бородка, седина у висков и твёрдый от напряжения «орган» - сводили меня с ума. Вдоволь насладившись друг другом, мы лежали, смотря в потолок, я обняла его и положив голову ему на на грудь, уснула сладким сном….

Далее: Влюблённость, Кровавый рассвет, Новый Рассвет.

Иван Татарчук. Италия. Каравате. 08.07.2013