Драка

Долго и надсадно лаяла собака, прерывая иногда лай протяжным воем.
Сон прошёл. Сразу появился  страх, тот внезапный и сильный, который будоражит нервы, заставляет недобрым мыслям тесниться  в голове.
Гаврилиха света не включила, а на  носочках подошла  к окну и сразу отпрянула, поражённая тем, что огромная фигура медленно пробиралась вдоль стенки, пытаясь оттолкнуть, захлёбывающегося лаем пса.
-Что же делать? Зачем он здесь? И что ему надо?- лихорадочно пульсировала мысль в седой голове, нарушая ритм больного сердца.
Окно странным образом притягивало к себе  её непредвиденную обеспокоенность, тянуло ещё раз убедиться в правдивости увиденного. Силуэт метнулся к сараю, предварительно  ударив  ногою  чересчур надоевшую   собаку. Лайка взвизгнула и повалилась на бок. Теперь,  до женщины, доходили  едва уловимые   повизгивания   любимицы.
- Ах ты, дрянь! Ну, погоди ужо!
 Не осознавая, что она делает, Гаврилиха схватила тяжёлую  палку, оставленную ей в наследство отцом, и распахнув двери, выбежала на освещённую луной дорожку.
-Ну погоди,- кричала она, подавляя страх, пульсирующий во  всех уголках её не молодого маленького тела. В ярости размахивала палкой с металлическим набалдашником и стальным прутом в середине «грозного»  оружия.
      Мужик,  не повернувшись и не обратив никакого внимания на стенания женщины, вытаскивал арматуру из ямы.
-Это моё,- хрипела Гаврилиха,- положи на место.
Она  вовремя подняла палку, опередив замахнувшегося арматурой вора. Удар прошёлся по руке мужика.
   Откуда и силы взялись у пожилой женщины. Она колотила верзилу изо всех сил, не давая ему опомниться. По лицу вора текла кровь, правая рука беспомощно  висела. Мужик неистово ругался, пытаясь здоровой рукой вырвать палку.
  На шум прибежала соседка и увела своего несчастного братца домой.
-Ты ему почки отбила, сумасшедшая, верещала  она утром. Я в полицию  пожалуюсь. Подумаешь, железок ей жалко. Твой-то сын их где-то стащил?  Почему же моему Фёдору нельзя воспользоваться краденным?
  На поиски участкового Гаврилиха направилась только днём.
Лейтенант- совсем ещё мальчик, вежливо предложил стул, выслушал сбивчивый рассказ.
-Пишите заявление,- подвинул он лист,-этот гадёныш уже четвёртую жалобу схлопотал. -Рецидивист  он, только месяц тому назад из тюрьмы явился и уже набедокурил!
Гаврилиха побои снять отказалась, да и разве это побои, так, одни царапины, да ссадины.  А вот когда упала  после «побоища»,  приобрела  без посторонней помощи, синяки на  когда- то ушибленной ноге.
Написала, что она инвалид второй группы и больна астмой, что сын всегда в поездках, проводник он  у неё, поэтому она коротает дни и ночи одна. Припомнила, что вор собаку изувечил.
- Вот и славно,- улыбнулся парень, забирая бумагу,- но нужен, бабушка, хотя бы один свидетель.
-Да где же его взять то?- развела руками женщина,- два часа ночи было, все нормальные люди в это время спят!
-А вы  неспящего найдите, ну хотя бы алкоголика,- не унимался полицейский,- они, бабуля, за бутылку родную мать продадут.
С тяжёлым сердцем женщина медленно брела домой.
-Да где же его взять, алкаша такого, чтобы показания подписал? Ну и  законы?- вздыхала она.
У калитки на корточках курил Антон, дебошир и пьяница. Вид у него был, мягко сказать, помятый.
-Здравствуй, баба Шура,- тихо сказал он,- чего хромаешь? Али упала где?
-Ой, Антошенька, и не говори,- запричитала Гаврилиха,- воры окаянные «сёдня»  лезли, вот и подралась!
Антон недоверчиво уставился на женщину:
- Иди ты,- удивился он,- буде  сказки сказывать, старая! Вот мене и в самом разе плохо, похмелиться бы, нутро всё горит!
-Будет тебе и опохмелка, и сигареты, Антошенька,- запела Гаврилиха. Токи показания дай против вора того.
- У Антохи засияли глаза,- усе   сроблю, бабка. Всё сделаю, как захочешь. Дашь? Да неужто?- вскочив, схватился он дрожащими пальцами за плечо женщины.
Она кивнула и, по- матерински ласково, посмотрела в просящие глаза.
         Показания ему продиктовали. Подписал, конечно,  написанное. И рука не дрогнула, и сердце не возроптало состряпать неувиденное. Не подумал он, что посадит парня,  не важно,  за какие грехи.
Куда там ему было думать о чём- то, когда грезилась заветная,  дармовая бутылка  водки  и желанная пачка сигарет?
- Я же говорил,- усмехнулся участковый,- "пьянь" за водку и мать родную продаст.
Вечером  Антоха, с лёгкой руки бабы Шуры, опять был пьяный, матерился, гонял семью.
Соседа –вора, Гаврилиха не видела. Куда исчез, неведомо. Собака будто бы немного «оклемалась» и тихо лежала в будке, отворачивая морду от похлёбки, поставленной женщиной.
        Сынульке своему  по сотовому  телефону,  обрисовала  мать  всю   «тяжёлую» ситуацию и наказала соорудить покрепче забор, когда  мальчик её любимый приедет домой.  Поскольку стоит  защитить своё, пусть и притащенное невесть откуда  «добро», от посягательств воров.
Похвастать соседкам  о своей победе Гаврилиха так и не смогла.  Они,  невесть чем – обиженные,  даже не отвечали на её обычные приветствия.
      Почему не искалечил её маленькую, старую, больную этот вор рецидивист - огромный, сильный, молодой,  баба Шура не догадалась.
Думаю, пожалел,  наверное, что то человеческое в нём шевельнулось, не иначе даже после четырёх ходок в столь отдалённые места.
- «С волками жить- по волчьи выть»,- повторяла Гаврилиха. А вот кому из поссорившихся  соседей, больше подошли бы эти слова, решать читателю!