Бестиарий

Одна моя знакомая как-то раз бухала с мужем и так напилась, что вырубилась нафик. Очнувшысь, заметила, что муж и собака пропали из квартиры. Она попыталась пойти их искать, но дверь была заперта снаружы. «Ахтунг!» - подумала моя знакомая. Другая села бы на пол и начала плакать, на крайняк позвонила бы «девять-один-один». Но это слишком инфантильно. Моя знакомая поступила иначе. Она открыла окно. Рядом с окном проходила водосточная труба. Моя знакомая вылезла из окна и полезла по водосточной трубе вниз – фсево-то четыре этажа. Но, будучи телосложения не то чтобы очень крупнова, но довольно ощутимого, она своими упражнениями с трубой содействовала отрыву оной от стены дома. Говоря проще, труба отвалилась и моя знакомая в обнимку с трубой йобнулась об землю. Чем привела в нималое изумление мужа, который возвращался домой, выгуляв собаку.

Другой мой знакомый искренне уверен, что он – земное воплощение, кажецца, Шивы, и от того, как он танцует, зависит то, как жывет этот мир. При всем этом мой знакомый Шива большой мистик – он не брезгует страстно молицца в православных храмах, и даже ставит свечки за здравие и упокой. Он умеет петь, как тибецкие монахи, и готов это демонстрировать везде, вне зависимости от незакрытых судимостей собеседника, палева на кармане, состояний опъянения, наличия милицанероф и просто тех, кто может их позвать. А позвать их может каждый, если это не тибецкий монах. Впрочем, может и монах позвал бы – зрелище очень нитривиальное для наших неплодородных шырот. Ещо этот знакомый сочиняет стихи и записывает их в блокноты, которые периодически проябывает, утешая себя тем, что на самом деле стихи с****или. А раз с****или, «значит это кому-нибудь нужно».

Когда я еще в Питере на Невском, Шива приехал ко мне в гости. Мы пошли гулять по вышеназванному проспекту, иногда углубляясь в пещеры проходных дворов-колодцев. В одном дворе обнаружили культурную питерскую помойку, состоящую в основном из книг, и разорили её. В бумажных залежах я нашол и сныкал сибе книжку про разведчиков и – самое главное – мы откопали довольно крупную табличку с надписью «осталось 1 км». Мой знакомый поднял табличку над головой и мы вышли на Невский. «1 км» плыл над толпой, под ним плыли наши вдохновенные ибала. Кто-то пристраивался идти за нами, даже из тех, кто шол навстречу. Пристраивались молча, с пониманием и вдохновением различной степени тяжести. Так крестным ходом мы прошли почти весь Невский. Табличка хранилась у миня дома, но при переезде я её проибалЪ, как почти фсе в жызни.

Еще один мой закомый за плохое поведение был сослан родителями из Москвы «в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов», точнее, в Самару. В Самаре он продолжил практику плохого поведения: кололса винтом и снималса феназепамом – в общем, вел сибя непринужденно. От этово у него однажды снесло шифер. Он и до того был не очень… Лёживал, что называецца, в доме скорби. А тут заскорбел головой сериозно, с потерей памяти. Когда сознание вернулось, проибав по дороге память, он обнаружил сибя в Москве, испугалса, удивилса и затосковал ещо больше, потому што как он перенесся из Самары в Москву – науке было неизвестна.

Но еще больше он смутилса, когда память начала возвращацца яркими и болезненными флэшбэками. Вот он в Самаре ловит машину и выезжает из города до поста ГИБДД на шоссе, которое ведет в Москву. Вот он там высаживаецца и песдует почему-то прямо к гибэдэдэшникам в штаб. Открывает дверь ногой, идет сразу «к главному», в изнеможэнии садицца в ево кресло и начинает загибать какую-то историю. Послушать историю набиваецца полный кабинет мусороф, которые не вдупляют, что он – норкоман со снесенным шифером.

Главная боль в жызни этова знакомого заключаецца в том, что он забыл эту историю. Он вспомнил почти фсе, но забыл самое главное. Пропали дорогой голливудский сцынарий, Венецыанский лев, Оскар, Золотая пальмовая ветфь, красная ковровая дорожка, сиська Анжелины Джоли в вырезе платья от Версачи, жопа Дженифер Лопес в вырезе ниважно чево, - все пропало.

Выразительно жыстикулируя и вращая глазами, мой знакомый повествует историю, вывод из которой заключаецца в следующем: ему срочно нужно на попутке уехать в Москву. И гибэдэдэшники должны, нет, обязаны ему помочь. Они просто родились на свет для тово, штобы остановить ему подходящую тачку, которая забэсплатно отвезет его в Москву. У них такая миссия в жызни.

Што характерно, мусора верят. Они не ****ят ево ногами и не отправляют в отделение. Напротив, идут ловить подходящую тачку, поражонные рассказом. Пока прецтавители власти работают на дороге, мой знакомый пьет чай у главного в кабинете, сидя фсе так же в ево кресле.

Следующий флэшбэк: фура, в которой мой знакомый едет по просторам родины, останавливаецца на перепутье. И дальнобойщик говорит, што в Москву – это прямо. И пусть мой знакомый покинет нах салон афтомобиля, так как дальнобойщику надо направо. «Как направо?!» - включаецца в риальность мой знакомый, снова начиная вращать глазами и жыстикулировать. «Вот ведь гады мусора!» И хотя шофёр уверяет, што до Москвы осталось нидалеко и попуток много, мой знакомый в гневе ловит машыну, которая везет ево обратно к тому самому посту ГИБДД на выезде из Самары.

Новый кадр: тот же пост, те же мусора, только с удивленно-перекошенными харями. Мой знакомый кричит: «Я жэ просил в Москву, в Москву!» Он страдает, как три сестры, трагически машет руками, как Вертинский на концерте и закатывает глаза, как взбесившаяся девочка в фильме «Экзорцыст». Дубль два – мусора снова убегают ловить машыну.

Последний кадр – пробуждение в Москве без денег, памяти, чести и совести.

Но время фсе улажывает. Мой знакомый снова отправлен в Самару, не торчит, ничево не помнит и стараецца не заморачиваца этим вопросом беспамяцтва. Папа дал попользовацца своим джыпом, а это интересно и увлекательно. Это лечит даже лучше чем время. И вот едет мой знакомый на джыпе из предместий Самары собственно в Самару. И ево останавливают на посте ГИБДД. Да, на том самом. А он еще ничево не помнит, о нет! Опускает стекло. В окошко заглядывает мусор и меняецца в лице. Мусор радостно зовет товарищей. Мой знакомый ничево не понимает и начинает от непоняток вращать глазами как в лучшие годы. А мусора радостно восклицают: «Ну да! Конешно это он! Ну как ты, братан? Как там, - их лица делаются серьезными, - уладились твои дела?». У «братана» случаеца первый болезненный флэшбэк. Он частично вспоминает, как полгода назад попал в Москву. На лбу колосицца испарина страха и стыда. Что делать? Какие нахуй дела? Что он им наплёл?

«Нормально дела», - слабым голосом отвечает мой знакомый, отодвигаясь в глубину между сиденьями. И для убедительности добавляет: «Вот – на джыпе езжу…» Больше он сказать ничево ниможет, ибо нипомнит ни болта и боицца сказать не то. Гибэдэдэшники со значением переглядываюцца между собой. «Ну, братан, - говорят ему в окошко с придыханием, как перед стопкой вотки, - ну… ты это! Чтобы всё! Было типа тово!» - больше от избытка чувств прецтавитель власти сказать ничево не может. Мой знакомый мелко кивает и делает руками жесты, уверяющие, что фсе будет заибись. Показывает пальцами одной руки «окей», «виктори», «мир-дружба», «превед, дефчонки», а другой рукой выкручивает руль и дрожащей похолодевшей ногой жмет на газ. Мусора машут вслед.

От пережытова стресса мой знакомый сдержал обещание. Сошелса снова с любимой девушкой, бросил торчать, вернулса в Москву и собираецца стать отцом. Одно плохо: что он наплел тогда – не помнит. Что же это было? Чем можно так растрогать гибэдэдэшников? Господи, чем?

Мои знакомые – очень понятливые люди. Например, у одного из них я спросил: «Как можно вывести эти следы?» и показал свои ноги с синюшными горизонтальными полосами. Мой знакомый без церемоний взял ногу двумя пальцами, поднеся ее к глазам. Роняя сигаретный пепел прямо мне на копыта, он сказал: «Ничем». Я придусмотрительно добавил: «Тогда нинада спрашывать, откуда это у миня взялось». Он взглянул на миня устало, как отравленная нефтью черепаха: «А че спрашывать-то? Проводом тибе ноги связывали». Я удивилсо. Он удовлетворенно добавил: «Телефонным скорее фсего. Само пройдет». И действительно – телефонным. И действительно – прошло.

Среди моих друзей и знакомых не только маньяки, уголовники, воры и проститутки, как считает моя мама. Нет. Попадаюцца фсякие программисты, верстальщики, художники, музыканты, поэты, писатели, банкиры, манагеры, фотомодели, психиатры, адвокаты, депутаты, штурманы гражданской авиацыи. Почти фсе - умные, свецкие, образованные люди. Но почти фсе, к сожалению, норкоманы или алкаголики. Отчасти маньяки. Некоторые по совместительству – воры и уголовники. Если их собрать вместе и дать задание уничтожыть вселенную, то они её уничтожат. Или спасут. И от тово, как они танцуют, зависит то, как жывет этот мир. Я, например, считаю, что эти люди умеют жыть.