Эрна Робертовна или уроки немецкого

               
                (Имена и фамилии героев изменены)

    Где-то очень высоко, скорее в "небесной концелярии" сильно разругались главы двух великих держав, образовалась могучая волна, внезапно свалившаяся  на головы несчастного народа, и, как одно из последствий этого события в самой обыкновенной московской школе внезапно заменили преподавание английского языка немецким. Мол вы не согласны с нами, так вот вам: не будут наши дети учить ваш язык.
Случилось это в 1948 году, или годом позже.

    Эрна Робертовна, полная, седая женщина с благородной осанкой, страдающая различными болезнями, преследующими её на восьмом десятке, медленно шла с кошёлкой после уроков в школе. Несмотря на солидный возраст, она всё ещё преподавала в старших классах мужской школы свой родной немецкий язык. Директор школы Анна Ивановна, ходившая всегда в строгом чёрном костюме, плечи которого были густо обсыпаны перхотью, ценила Эрну как специалиста. Из-за нехватки преподавателей вопрос о выходе на мизерную пенсию (другой не существовало) просто не стоял.

    Эрна Робертовна жила в коммунальной квартире по тем временам престижного дома с так называемыми всеми удобствами, занимая одну угловую комнату. Комната напротив принадлежала женщине с тринадцатилетней девочкой. Женщину звали Клавдия Фёдоровна, ей было сорок пять лет, мужа не было, она тоже преподавала немецкий язык, но в женской школе.
    Однажды Клава пожаловалась Эрне на нехватку денег.
    - Вы знаете, Эрна Робертовна, мне просто нечем платить за музыкальные занятия дочери, - грустно улыбаясь, сказала она.
    Вечером Эрна зашла к Клаве.
    -Я хочу тебе, деточка, кое-что предложить, - Эрна опекала Клаву, видя, как ей тяжело одной с ребёнком.
    -Я слушаю вас, - с готовностью отвечала Клава.
    -Я думала, как тебе помочь, - начала Эрна, -  ты моглa бы давать уроки, а я нашла бы тебе учеников?
    -Да, конечно, буду вам чрезвычайно признательна, - отвечала Клава.               
    -Я дам тебе для начала  мальчика из моего класса, - продолжила Эрна, - он нетвёрдо знает местоимения, надо его подтянуть.
    -Присылайте. Большое вам спасибо.

    На уроке немецкого языка Эрна вызвала к доске Витю Петровского. Он отвечал в целом неплохо, но в одном месте ошибся.               
    -Warte mal, - думала Эрна, - das wird eine Ueberraschung fuer deine Eltern! *
Несмотря на блестящее знание русского, Эрна, оставаясь одна, думала частенько на родном языкe.
    Она знала, что большинство детей целый день ничего не ели и даже в школьный буфет за традиционным пятикопеечным бубликом не заглядывали. А этот приносил с собой бутерброды.
    -Ah so, ein Buurgeois **- раз и навсегда решила Эрна, - да ещё мой предмет не учит основательнo, - продолжила она свою мысль по-русски.
    О том, что большая часть его бутербродов доставалась другим ученикам, она не знала. Обычно на переменах выстраивалась очередь к Петровскому, и каждый норовил откусить от его бутерброда побольше. Витьке часто ничего не доставалось, а дома на вопрос мамы: - Бутерброд съел? - он храбро врал: - Конечно, а то как же?

    В тридцатые годы Эрна вышла замуж за немецкого коммуниста, oни вместе приехали в Россию, воодушевлённые строительством новой жизни. Любое неравенство даже в мелочах возмущало её.
    Муж Эрны вскоре умер, тем самым избежав и репрессий, и депортаций перед войной. Эрна привыкла жить одна, коллеги её ценили, крохотной зарплаты хватало.
    Переждав войну в Ташкенте, Эрна благополучно возвратилась и продолжала преподавать в той же школе, правда сначала ей дали младшие классы: четвёртый и пятый. Тогда же случилась страшная трагедия: у неё украли карточки. В те послевоенные годы человек, не имеющий карточек, был обречён на голодную смерть. Самое ужасное, что могло случиться, это потеря карточек. В конце урока Эрна полезла в свою кошёлку за носовым платком и обнаружила, что нет кошелька. В нём она держала карточки. Месяц только начался, три с половиной недели оставалось ждать до новых карточек.  Эрна  побледнела, схватило сердце. Тупая боль сжала виски, но пересилив себя, Эрна встала.
   -Дети, кто взял мои карточки? Верните немедленно,- чётко выговаривая каждое слово и медленно обводя глазами притихший класс, произнесла Эрна.
Десятилетние пионеры испуганно сидели, не дыша. Эрна зарыдала и вдруг встала на колени. Её седые волосы разлетелись, слёзы текли по щекам, она не владела собой, она умоляла:
   -Я же умру с голода, отдайте... - она уже хрипела. Ответом ей была всё та же тишина.
   Много лет спустя Виктор Петровский, посмотревший трагедию Шекспира Король Лир, вспомнил эту жуткую сцену, врезавшуюся в его сознание на всю жизнь.
    Соседка Эрны Клавдия Фёдоровна спасла её тогда.  Кое-как они перебились до конца месяца, c тех пор и подружились.
   
    В классе удивились, когда за незначительную ошибку Эрна влепила Петровскому двойку, обругав вдобавок лентяем.
    - Скажи отцу, чтобы завтра после трёх явился в школу. Я хочу с ним поговорить, - эта фраза ещё больше удивила детей.
   - Чего это она к тебе придирается? - спросил Петровского сосед по парте белобрысый Вовка Федотов, с которым Виктор иной раз дрался, а потом мирился. 
   - Почём я знаю? - раздражённо отвечал Виктор.
   Он тоже не понимал, что происходит.
               
   Следующий день выдался солнечным. С крыш свисали сосульки. Остатки потемневшего снега спешили поскорей исчезнуть, словно понимали, что их время безнадёжно ушло и настала пора обновлённой жизни. Но Витя Петровский весне не радовался. Эрна со вчерашнего дня испортила ему настроение.
   „Интересно, - думал Витя, - зачем она вызвала папу? И с чего она залепила мне „пару“? Что я ей сделал?“

    А тем временем в учительской происходила встреча на „высшем уровне“. Лев Петровский, отец Виктора, грудь которого украшал целый набор орденов и медалей, уже час был в школе.   
    - Ваш сын не сможет выдержать экзамен по моему предмету без репетитора, - с нажимом на последнем слове в заключение произнесла Эрна, - поэтому я хотела бы вам порекомендовать опытного педагога.
 
    Лев Петровский происходил из бедной  семьи, жившей ещё со второй половины ХIХ века в Саратове, детей было пятеро, и смысл жизни его родителей сводился к тому, чтобы дать детям образование. Oн прошёл всю войну, в мае сорок пятого его роспись среди многочисленных других украcила развалины рейхстага. Tеперь он работал в бухгалтерии, зарплата была не бог весть какая,  как и у многих в то время. Но Эрна, составив собственное мнение о семье Петровских, твёрдо стояла на своей позиции, держа их за богатых. Сказал же однажды известный классик: „Cтыдно быть богатым среди бедных.“
 
    Петровский-старший oтлично разбирался в людях и сразу понял, что хотела услышать от него Эрна. На её предложение он, не задумываясь, ответил:
    - Да, вы, безусловно, правы. Я согласен.
    Со следующей недели Виктор стал приезжать к соседке Эрны дважды в неделю. К концу урока в комнате у пианино появлялась дочка Клавдии Фёдоровны, ожидавшая учительницу, и Виктор сразу начинал путать местоимения. Но это уже тема для другого рассказа.***

           Октябрь 2012                -oOo-

          
                * Погoди, будет тебе и твоим родителям сюрприз.

                ** Значит, буржуй.

                *** см. рассказ "Эпизоды из жизни Виктора Петровского".