Записки часть десятая ВПТИэлектро - 1980 год

ВПТИЭлектро  - 1980 ГОД

13 августа 1980 года я переступил порог монументального  здания, на улице Толмачева, переименованной в годы перестройки в Караванную.  Название улицы происходит от, находившегося на ней, во времена Елизаветы Петровны караван - сарая – места обитания  слонов и их погонщиков. Вот же были времена! Даже слоны в Питере водились!
На мой взгляд, это одно из живописных мест в центре города: Фонтанка, мост Белинского, цирк  Чинизелли  – первый стационарный цирк в России, церковь Симеона и Анны – одна из первых каменных церквей в Санкт Петербург. А напротив, через Фонтанку стоит величественное здание «Дома инженеров», на фасаде которого красовалась вывеска: «Всесоюзный проектно конструкторский институт технологии электротехнического производства» или просто ВПТИЭлектро.
Тогда в 80-м я даже не мог предполагать, что последующие 20 лет моей жизни будут связаны с этим зданием, и они окажутся наиболее плодотворными в моей профессиональной деятельности. Здесь будут и победы и поражения. Здесь появятся друзья и недруги. Здесь я много чему научился.   
Я переступал порог этого института с легким трепетом в душе, понимая, что должность, на которую меня зачислили, несколько превышала мои профессиональные возможности. Это сейчас с высоты своего возраста могу сказать, что  если у тебя есть желание двигаться вперед, то все у тебя получится. Не без «шишек» но получится. Было бы только это самое желание.   
Институт оказался моим «ровесником». Он был образован в 1954 году в структуре одного из главных управлений Министерства судостроительной промышленности.
В 1960 - м году он стал головным технологическим центром в  структуре Ленсовнархоза.
Совет народного хозяйства (совнархоз) -  это такое образование времен правления Хрущева, призванное «резко повысить» экономическую эффективность абсолютно не эффективной советской плановой экономики. Совнархозы пришли на смену министерств. Предполагалось, что каждый регион будет действовать как самостоятельное «государство» в котором сосредоточены все ресурсы и рычаги управления. В общем, проводился очередной «советский эксперимент», который так и не дал положительных результатов. С приходом Брежнева все «отменилось», совнархозы ликвидировались, а институт получил новое название ВПТИ Электро и вошел в состав Министерства электротехнической промышленности. 
Деятельность института охватывала практически все виды технологии современного на тот период производства, и организационно он был четко структуирован по их направлениям. Основной целью в деятельности института являлось совершенствование и модернизация действующих производственных процессов предприятий Министерства электротехнической промышленности, а также разработка и внедрение на них прогрессивных технологических процессов.  Задумка была хорошая. Но в жизни зачастую выходило так, что эти «прогрессивные» процессы приходилось внедрять на оборудовании, доставшемуся стране по репарации от фашисткой Германии. У бюджета страны приоритетным было финансирование военно-промышленного комплекса, а вся остальная промышленность обеспечивалась ресурсами по остаточному принципу.   Здесь и кроется одна из причин последующего развала промышленности страны. Но что-то меня опять «занесло».
Жизнь советского проектного института протекала равномерно и стабильно.
Институт состоял из  трех десятков технологических и конструкторских отделов, в которых работало более тысячи человек. Если не ошибаюсь – 1200. Можно себе представить – какой объем оборотных средств был сконцентрирован в этой структуре?  И все за счет бюджетного финансирования государственных программ. Если учесть, что таких институтов по стране был не одна сотня, если не тысяча. Это ж бюджет какой современной страны вынесет такое бремя? Советский Союз был «мощной» державой.
В институте была своя комсомольская организация, партийный комитет, профсоюзный комитет, две библиотеки (техническая и художественная), столовая. В общем, было с кем «посоветоваться», где получить дополнительные знания и где просто «подкрепиться» осмысливая свою жизнь.
Все исправно приходили к 9 утра на работу, чтобы в 18 часов освободить помещения. Вопросов о выплате заработной платы не возникало. Иногда даже выплачивали небольшую премию размером 10 или 20 рублей. И все были довольны. Чувствовалась стабильность и уверенность в завтрашнем дне.
Зарплаты, правда, всегда не хватало, и поэтому приходилось иногда перехватывать несколько рублей до получки.
Деятельность  подразделений института подчинялась Его Величеству Плану. А в советском обществе: «План – закон! Выполнение – четь. Перевыполнение – доблесть!». Такие слоганы (перлы) выдавал идеологический отдел ЦК КПСС в те времена. Вопроса о не выполнении плана даже не существовало в природе, ибо этого «не могло быть!». Стоит ли продолжать дальше? Вероятно, стоит, так как условия, в которые мы были тогда поставлены, не давали для нас шанса оставаться абсолютно принципиальными людьми.
Спустя годы, я услышал от своего коллеги фразу: «Мои принципы, которых у меня нет, не дают мне возможности пойти на это».
Двойные стандарты – это изобретение советской идеологии. А запад оказался «прилежным» учеником.
Опять «занесло».
Одним из трех десятков отделов института был отдел  «Проектирования тары и упаковки». Можно изобрести "супер-пупер" новое изделие. Поставить его на поток и отгружать потребителю в "сетках-авоськах".  Упаковка изделия приобретала в этом смысле не маловажное значение. И оказалось, что это тоже целая индустрия.   
Разительное изменение во времени! Сегодня упаковка от товаров встречается на каждом шагу и часто разносится ветром по асфальту.
Такого количества мусора в те времена не было, как и не было самой упаковки. К примеру: молоко продавалось в стеклянных бутылках, которые имели цену в размере 50% от стоимости содержимого. Колбаса, сыр, масло, мясо и прочие продукты завертывалась в бумагу. Овощи и фрукты «отгружались в тару» потребителя – веревочные сетки, прозванные авоськами. Авоська в сложенном состоянии занимала минимум места и была в арсенале большинства жителей страны на случай – авось, что ни будь, удастся купить.
Полиэтиленовые пакеты считались «роскошью» и поэтому были тарой «многоразового» использования.  Их мыли, сушили и использовали до тех пор, пока они не приходили в полную негодность.
Бутылки от водки, вина, пива и лимонада считались твердой и не разменной валютой, на которой «предки» современных БОМЖей «сколачивали» целые состояния.
Опять отвлекся.
Итак:  я и пришел трудиться в отдел «Проектирования тары и упаковки». Меня представили заведующему сектором Владимиру Львовичу Дегтяреву. Он был, примерно, в возрасте моего брата Вани, высок, и его обаятельная улыбка располагала к желанию совершить множество трудовых подвигов на благо Родины.
Мне выделили рабочее место с кульманом – пантографом. «Отстой», конечно, относительно реечного  «Роботрона», который был у меня на заводе, но это не удручало. Какая разница, на чем чертить, если ты знаешь Что чертить.
Владимир Львович дал мне первое задание: разработать эскизный проект машины для вырезки шаблонов из картона, при помощи которых краской наносят маркировку на деревянные  ящики с изделиями перед их транспортировкой.  Маркировка включала в себя все реквизиты отправителя и получателя товара, и поэтому постоянно менялась. Требования перевозчика были непререкаемыми  – маркировка должна иметь четкий читаемый вид. Надписи от руки не принимались. Вот и приходилось отправителю изыскивать возможности в изготовлении шаблонов. На этом деле некоторые умеющие люди зарабатывали себе на хлеб.
Моей целью было разработать машину, способную вырезать различные знаки в картоне в «полуавтоматическом» режиме. 
С первого момента, движимый желанием не уронить себя в грязь, вместе с лицом, я приступил к работе.
В стране таких машин не было, но у «проклятых буржуинов» эта индустрия была поставлена на широкую ногу.
В тот период, как по случаю, в Гавани проходила международная специализированная выставка под названием: «Тара и упаковка -1980». На эту выставку я попал в тот же день и увидел то, что я должен был "сотворить". Причем не только "сотворить", но и «превзойти» по «качеству и техническому уровню» потенциальных конкурентов. Из песни слова не выкинешь, и мы впоследствии «творили» и «превосходили» и обеспечивали «превосходство технического уровня».
Набрал на выставке,  стопку разноцветных проспектов, и довольный вернулся в институт, где и приступил к «перевариванию» исходных данных.
Приступая к эскизному проекту шаблонорезательной машины, я вновь окунулся в свою стихию. Это было – творчество, хоть и измерялось в миллиметрах и угловых градусах (подчеркнул «угловых», чтобы не подумалось о том, о чем, возможно, подумалось).
На чистом листе ватмана, острейшим карандашом отмечаешь все известные тебе точки и линии. А если не известны, то просто полетом фантазии, или с помощью здравого смысла сам задаешь себе исходные параметры. И отталкиваясь от них, начинаешь творить конструкцию, которая зачастую сама появляется на бумаге, как будто ты тут и не причем. Но ты - то тут - Причем! Со стороны многим казалось, что инженеры - конструкторы только курят.  Но при этом в мозгу происходят такие процессы, которые невозможно объяснить, и после этого рождается на листе ватмана то, что должно было родиться.
 Казалось бы – чего проще: есть аналог, и копируй его без оглядки. Все так, только если аналог  рассчитан на производство в условиях «забугорной»  технологической базы, а у тебя в арсенале возможности Опытного производства на Куйбышева 26, называемого 15-м отделом, в котором работали классные спецы, но и они  не могли, как китайцы сегодня полностью скопировать образец.
В итоге эскизный проект шаблонорезательной машины я сделал в кратчайший срок. При этом мне предстояло защитить его на техническом совете института. Проект одобрили и рекомендовали для разработки технической документации.
Впоследствии, я узнал, как Анвар Махмутов, заместитель заведующего моего отдела, говорил кому-то: «У нас есть конструктор, который работает как зверь».
Я работал не как зверь, а так как меня учили: если ты делаешь дело, то делай его с полной отдачей и с полным интересом. А если нет  интереса к делу, то лучше его и не начинать. Ничего хорошего из этого не получится. 
Пришла осень, и нас отправили на уборку свеклы в совхоз «Ленсоветовский». В те времена практически весь институт, бросая все дела, выезжал на поля.  Все как у Высоцкого в песне: «Товарищи ученые доценты с кандидатами». Такова была воля Того (!) Времени.
Благодаря этим поездкам постепенно перезнакомился со всеми и «влился» в прямом и переносном смысле в коллектив, ставшего своим 29-го отдела.
В той комнате, с низким потолком, находившейся на четвертом, последнем этаже, которая мне не понравилась при первом посещении,  трудилось десятка два конструкторов.
Главенствовали над этой братией два заведующих секторами Владимир Львович Дегтярев и Вадим Александрович Прокулевич.
Владимир Львович Дегтярев обладал исключительно положительной внешностью. Рост под 2 метра, чуть заостренное волевое лицо. Улыбка, которой не возможно было не ответить улыбкой. Что-то было в нем и притягательное, и одновременно ты чувствовал дистанцию. Володя действительно был классным мужиком, достойным уважения.
Забегая немного вперед, следует изложить кратко историю, которая свела вместе трех людей, которые стали впоследствии моими друзьями. Правда, с  двоими из них жизнь развела нас, а с третьим – Борисом Иосифовичем Шпинделем держим связь до сих пор, несмотря на то, что живем в разных государствах. Он в Германии, а я - ясно где - в Питере. (Питер тоже государство).
Борька Шпиндель и Володя Дегтярев были соседями по коммунальной квартире в доме на углу улиц Куйбышева и Чапаева. Борька на два года был старше Володи. Впоследствии, видимо, эти два обстоятельства и вели их по жизни друг за другом. ВУЗ, совместная работа в СКБ тяжелых и уникальных станков, а затем ВПТИЭлектро. В какой-то период к ним примкнул Сашка Снытников (вероятно в СКБ). Однажды эта  троица поехала на шабашку в Оленегорск – тот самый, где я был в 74 году, а они позднее. Впоследствии они пели на мелодию известной песни:
«В Оленегорске могут спать спокойно.
Гавно пройдет, гавно пройдет, гавно пройдет!» 

Таким образом - они свидетельствовали качество своих работ по прокладке канализации.

Спустя месяц после моего прихода в отдел к нам устроился на работу тот самый Саша Снытников. Был он на год младше меня, высокого роста с красивым, по-мужски, лицом. Мы быстро нашли с ним общий язык. Так началась наша дружба. Саша был уникальным парнем. Отличительной его особенностью тогда была некоторая не уверенность в себе, что совсем не совпадало с его внешними данными. Эта неуверенность выражалась в постоянном самоедстве и самокопании. В сочетании со здоровыми амбициями, которые у него присутствовали, получилась, казалось бы, не сочетаемая смесь признаков, определяющая его характер. Позднее выяснилось, что у нас есть общий друг (совсем как в "Контакте") - Ленька Кузьмин. Сашка учился с Ленькой в одном классе. Так же выяснилось, что мы с Сашкой встречались у Леньки на дне его рождения. Но я этот момент вспомнил только при разговоре с ним. Мир действительно иногда бывает «тесен».

Вадим Александрович Прокулевич не был моим начальником, но общаться с ним приходилось. В разговоре он к месту, а зачастую не к месту употреблял фразу: «Здесь, это самое, вот». В разговоре эта фраза звучала несчетное количество раз. Простите меня Вадим Александрович, но я упоминаю о вас, не имея никакого ернического отношения к Вам. Просто Вы были таким, а я как жалкий описатель того времени, не могу погрешить против истины. Вадим Александрович, в то время, кажется, перешагнул пятидесятилетний рубеж, был полон сил, и энергии.

Если следовать иерархической линии, то следующим я должен упомянуть корпус ведущих конструкторов. По возрасту самым старшим был Михаил Яковлевич (Мордух Янкелевич) Шойхет. Ему вот, вот исполнялось шестьдесят. Он был низкого роста худой и  достаточно живой для своего возраста. Он звезд с неба не хватал, но дело свое знал, и честно отрабатывал свой хлеб.
Вторым  ведущим конструктором, был Юра Осипов. По тем меркам, для меня он был уже не молод, лет сорока пяти, но в общении вел себя как мой ровесник. Любимое его слово «старик» я помню до сих пор. Юра был заядлый мотоциклист и на этой почве у нас появились общие интересы.
Третьим ведущим был Юрий Федорович Антонов, тоже лет сорока пяти. Ирония судьбы заключается в том, что кроме известного однофамильца, композитора и певца Юрия Антонова, у меня еще был сосед по коммунальной квартире Юра Антонов. Видимо фамилия Антонов очень идет к имени Юрий. Юрий Федорович был очень интеллигентным человеком, от слова «интеллект». Чуть позже, Юра подвигнул меня к поступлению на курсы автовождения.
Геннадий Нахимович был четвертым ведущим конструктором.  У него был плохо скрываемый роман с Ириной Владимировной Бурулевой, работавшей в секторе электриков, которым руководила Елена Сергеевна Балаева. В ее секторе были одни женщины (как в джазе). Таня Кот, Рита Рой, Лена Радион. Вот такие вот фамилии.
В этой связи следует остановиться вот на чем. В то время официальная советская пропаганда вполне неофициально старалась внести в массы негативное отношение к евреям. Пятый пункт в анкете (национальность) заполняемой соискателями при поступлении на работу играл не маловажную роль. Сегодня вряд ли солидная организация возьмет на работу квалифицированного узбека или таджика (такие есть, я знаю). А тогда в таком положении оказывались евреи, что, однако им не мешало занимать солидные должности в производстве и в науке. «Что с них возьмешь – евреи!»
Так называемый «еврейский вопрос» существовал во все времена. В 70-е годы многие их представители мечтали уехать в Израиль, который охотно принимал квалифицированных «русских» евреев. «А там - на четверть бывший наш народ» не без основания пел Высоцкий.
Советские власти всячески препятствовали такому массовому выезду, прежде всего из идеологических соображений. Допустить, что из социалистической страны народ бежит, они  не могли.
Неофициальной идеологией «втирались» в мозги всевозможные перлы, что евреи пролезут везде и обманут кого угодно. Поэтому и пятый пункт в анкете закрывал их представителям вход в некоторые учреждения.
В смешанных браках, где мать была русской, а отец еврей, родившихся детей записывали на фамилию матери, дабы не портить дальнейшую жизнь своим детям. Так было.
Мой отец говорил, что следует отличать евреев и еврейство. Это две большие разницы. Думаю, что он был прав.
Вероятно благодаря моим родителям, которые не делили людей по национальному признаку, также и для меня неважно кто ты – еврей или узбек. Важно - какой ты человек – друг или враг. Как тогда - в детстве, когда мальчишками играли в войну. И не может быть в этом вопросе полутонов: «И не друг и не враг – а так..».
ДНД
ДНД - добровольные народные дружины. Тогда бытовал термин – «добровольно – принудительно», которым все было сказано. Все инженеры в «добровольном - поголовном» порядке привлекались к дежурствам в ОПОП - опорном пункте охраны порядка.
Наш ОПОП находился в подвале углового дома на углу Фонтанки и Белинского. (Сейчас там шикарный ресторан). Существовал график выхода на дежурство, согласно которому каждый отдел обязан был выставить определенное количество «штыков», то есть дружинников. После работы мы надевали красные повязки и ходили по ближайшим улицам в «поисках» граждан, нарушающих общественный порядок и оскорбляющих своим видом «человеческое достоинство». Таких, немедленно за шиворот и на «цугундер» .  На цугундере (в ОПОП) клиент сажался на скамью и дожидался когда за ним приедет вызванный по телефону «воронок» чтобы отвести в «вытрезвиватель » (слово из фильма «Осенний марафон»). Однажды мне пришлось дежурить в таком «вытрезвивателе».
Советский вытрезвитель был одновременно и наглядным пособием для начинающих алкоголиков, и незаменимым материалом для научного исследования на тему «Так пить нельзя!», или просто бесплатным цирком для ротозеев вроде нас.
Тех, кто вел себя тихо, или никак не проявлял своей активности, а попросту напился в «дрова», раздевали до трусов и заботливо укладывали в коечку с двумя простынками. Чем ниже была температура окружающего воздуха, тем быстрее проходил процесс вытрезвления. Услуга эта была платной (не все в социалистической стране было бесплатным). В дополнении к этому налагался штраф, и посылалось сообщение на работу. А там - лишение премии, отпуск в декабре, лишение прав на всевозможные льготы. Казалось бы, пьянство должно было умереть, как чуждое явление на теле социализма. А оно постоянно набирало в свои ряды новых «волонтеров». На заводе, где я работал, еженедельно вывешивались списки попавших в вытрезвитель на десятке листов.
Ну а «настоящих буйных» ожидало «фиксирующее» кресло и все те же «услуги». Во время дежурств в ОПОП приводов было мало, а иногда и вообще не удавалось никого поймать. Однако существовал и тут план (который - закон и т д.). Этот план естественно "выполнялся" за счет приписок в журнале дежурств.
Верховодил ДНД в институте Арон Лейбович (фамилии не помню). Был он в меру полной комплекции не высокого роста. При улыбке выделялся крупный ряд зубов, как у щелкунчика. Горбатый еврейский нос добавлял его лицу особый колорит. Арон Лейбович состоял в рядах КПСС и вел активную партийную работу. Можно сказать – он был апологетом коммунизма. У нас с ним сложились хорошие взаимоотношения. Настолько хорошие, что однажды он принес мне грамоту, подписанную первым секретарем Дзержинского райкома КПСС и вручил значок с удостоверением "Лучшему дружиннику". Этого я никак не ожидал и тем более не заслуживал.
В годы перестройки Арон Лейбович как-то быстро исчез. Выяснилось, что он уехал на ПМЖ -постоянное место жительства в Израиль. Тогда многие мои знакомые – евреи, как только приоткрылся пресловутый «железный занавес» постарались уехать из непредсказуемой страны с не менее не предсказуемым правительством.  И я не вправе их осуждать в этом.

Работа – работой, а личная жизнь продолжалась. Коммунальная жизнь не доставляла особых неудобств. Самое главное, что все терпимо, и я даже сказал бы, дружно жили. Чистоту в квартире поддерживали по графику. Никто не отлынивал. В этом отношении теща, которая была ответственным квартиросъемщиком (что-то типа старосты) зорко следила за порядком. Никто не писал мимо писсуара. Не бросал в кастрюлю с супом соседа тараканов. Все, а это было двадцать человек, были нормальными и адекватными людьми. Однажды покой в квартире все же был потревожен. Брат соседки, напившись, пришел отвоевывать у нее право на жилье. Соседки не было дома, но он был настолько пьян, что ему не терпелось, с кем ни будь, поскандалить. Кончилось дело тем, что он разделся догола и продефилировал по коридору. Пришли два дяди милиционера, составили протокол об «особо циничном деянии», и забрали дебошира на «цугундер». В итоге дебошир получил два года «химии», то есть отправили под конвоем на принудительное «исправление» на объект химической промышленности.
 
ПРАВА НА МОТОЦИКЛ
Мотоцикл это особая тема моей юности. Тогда когда очень хотелось его иметь, у меня не было такой возможности, а когда он у меня появился, оказалось, что время для него уже прошло. Но впрочем, все по порядку.
После женитьбы и рождения ребенка тяга перемещаться по матушке - земле на колесах только увеличивалась. Автомобиль  в ту пору - недостижимая мечта, мотоцикл - труднодостижимая, но реальность.
Цель обозначилась - первый шаг - получить права на мотоцикл, а если говорить правильно - водительское удостоверение категории «А». Причем очень хотелось получить права к осени, чтобы успеть «покататься». На чем,  правда, тогда я еще не представлял. Но очень хотелось!
Летом 1980 года я записался на курсы по подготовке водителей мотоцикла при ДОСААФ - добровольном обществе содействия авиации армии и флоту. Курсы были платные, но стоимость обучения составляла около 60-ти рублей, что составляло треть моей зарплаты.
Дело, однако, обернулось так, что учащиеся приходили на занятия, а преподаватель - почему-то нет. Так продолжалось в течение месяца, пока терпение не лопнуло и мы пошли к руководству клуба. Нас записали в другую группу, но занятия там начинались в сентябре. Так что надежды получить права к осени 80 -го года не оправдались.
Учебная езда на мотоцикле началась уже зимой в приличный мороз. С одной стороны это не доставляло особого удовольствия, но с другой стороны учиться ездить зимой значительно полезнее, чем летом. Лучше мобилизует.
Я купил себе мотоциклетный шлем, одевался тепло. Очень кстати подошла куртка тестя из кожзаменителя, которую ему выдали во время олимпиады.
Катались на Минских 125 кубовых мотоциклах, прозванных в народе «Макаками». Место для фигур «высшего пилотажа» было выбрано на Троицкой площади, около одноименного собора, где по вечерам (а занятия проводились по вечерам) никого не было.  Там мы и крутили свои «восьмерки» до «посинения». Наката как такового по городу практически не было. Считалось, что главное научится ездить на мотоцикле, а остальное придет само собой.
Экзамены проходили в конце декабря около Витебского вокзала. Теорию сдали практически все. А на вождении завалились человека три. К своему стыду, в их числе оказался и я - коснулся ногой земли при повороте. Обидно было до жути! Предстоял дополнительный накат (за дополнительные деньги), и снова экзамены.
Тяжелый, високосный год 1980-й уступил место 81-му. Встречали Новый год дома с тестем и тещей и Татьяной.  Юрка завалился спать, а мы пили шампанское, потом водку и до утра смотрели телевизор.
7 января сдал экзамены по вождению и 14 - го получил вожделенную красную книжицу, открывавшую ворота в бескрайний мир путешествий верхом на железном коне.
МОТОАВАНТЮРА

Первый свой шаг по механизированному освоению пространства нашей Родины я уже сделал. Новенькое водительское удостоверение пылилось на полке. Второй шаг - воплотить мечту в материальную реальность. Записался на очередь на мотоцикл ИЖ - Юпитер с коляской, но срок подхода этой очереди не вселял оптимизма.
С целью материального обеспечения своей мечты еще осенью 80-го года устроился на почту, на утреннюю разноску газет. Вставать приходилось полшестого утра. Но к этому неудобству быстро привык. Работа занимала часа полтора - два и поэтому спокойно успевал к 9 часам в институт. В месяц платили около 40 рублей, что составляло четверть моей зарплаты по основному месту работы, и было существенным дополнением к бюджету. Таким образом, с учетом того, что добавили родители,  к весне скопилась некоторая сумма, на которую можно было купить подержанный, мотоцикл. Тогда около парка Авиаторов, в Московском районе находился отличный мотоциклетный комиссионный магазин. Я там был частым гостем, но так ничего для себя не подобрал, хотя и были варианты. Может быть, удерживали слова отца: «Новое лучше старого».
В начале июня 1981 года я узнал, что в спортивном магазине на Якорной улице будут продавать в кредит мотоциклы «Ява». Когда я там появился, то была уже организована очередь по записи. Надо было два раза в день там отмечаться. На третий день начали продажу мотоциклов. Сколько страхов и сомнений - получится или не получится! В итоге, когда подошла моя очередь, и продавец выписал чек, оказалось, что на справке, которую мне выдали на работе для получения кредита, не было подписи главного бухгалтера. «Приезжайте завтра». На следующий день взял отгул, поставил подпись в бухгалтерии и в магазин. К продавцу подошел уже без очереди, он меня убил, сказав, что сегодня некому выписывать кредит. Мечта трещала на глазах. У меня все опустилось. Видимо эти переживания были так «написаны» на моем лице, продавец, сжалившись, попросил подождать 5 минут. Прождал около часу. Боялся «дышать». Наконец пришла та фея, которая оформляла кредит, и совершилось это «чудо» которого я так долго ждал.  Мне помогли вывести деревянную клетку, в которой находился МОЙ мотоцикл на улицу. Сел рядом и закурил.
Тогда это было одно из немногих мгновений, которые отпускает нам жизнь - удача! Не торопясь распаковал «обновку», поставил на место снятое переднее колесо. Поскольку аккумуляторы в то время поставлялись без электролита, то самое большее, что можно было себе позволить это вести его рядом за «рога» домой. Но и это уже было счастьем. Катить рядом 160 килограмм да еще около 10 километров оказалось делом не легким. Но, как говорится, своя ноша не тянет. Я катил своего нового Друга от Якорной улицы до Заневской площади, через мост Александра Невского, по Обводному каналу, под «Американскими мостами» на Звенигородскую.
Затащить 160 килограмм на 2 этаж в квартиру (не бросать же на улице) одному было немыслимо. По счастью, удалось сговориться у пивного ларька напротив дома с одним парнем, который и помог мне в этом деле. Я угостил его кружкой пива, но уверен, что он помог бы мне и без этого вознаграждения. Было тогда ТАКОЕ время. Жаль, что прошло ...
Надо было видеть лица моей тещи, тестя, и жены, когда распахнулись входные двери квартиры, и в них я вкатил свой мотоцикл. Наверное, в тот момент тещенька подумала, что ее зять тронулся рассудком. Единственно, кто остался доволен был Юрка, которого я тут же посадил в седло.
Татьяна с сыном вечером уезжала на отдых в Качу, и поэтому мотоцикл временно расположился в нашей комнате.
Спустя тридцать с лишним лет, могу честно сказать не только самому себе - «На хрена был козлу баян?». Эта мысль пришла, когда возникли естественные вопросы:  Где хранить? Как возить семью на дачу?  Но в тот момент желание: иметь мотоцикл перебило все разумные доводы. В, общем, следует признаться, что азарт желания перебил трезвый рассудок. «Крыша» как сегодня говорят, «слегка поехала». Но  тогда я был счастлив!
Первую свою поездку совершил вечером 11 июня, и накатал свои первые 42 километра. Оказалось, что мало иметь права, но надо еще и уметь ездить. Этому искусству, мне казалось, я обучен со времен велосипеда. Однако все оказалось не так. Когда в твоих руках находится агрегат мощностью в 20 лошадиных сил, способный развивать скорость свыше 130 км/час, а тебе чуть более 20-ти лет - трудно бывает совладать с собой и придти к согласию между большими возможностями и разумному их использованию. С этого момента начинается постижение такой науки как терпение, спокойствие и хладнокровие. Скорость возбуждает психику, поэтому, прежде всего надо учиться управлять как первым, так и вторым.
На следующий день, после первой поездки, была пятница, Я поставил мотоцикл на регистрацию и получил свой первый номер: 97-87 ЛЕМ. Вечером уехал к родителям в Дубки. Впервые изучал изгибы Ломоносовской дороги, которые теперь знаю наизусть.
В Дубках провел все выходные и в воскресенье утром поехал в город, так как надо было отогнать мотоцикл в Дунай. Хранить то негде!
ШАБАШКА - 1
Прошел месяц. Мой Тверской друг Колька Федоров пригласил меня подработать в Бологое, а попросту на «шабашку». Поскольку финансовый вопрос передо мной стоял достаточно остро в силу несоответствия инженерной зарплаты, возросшим материальным запросам, в начале июля я взял отпуск. Это было то золотое время, когда без особых проблем можно было взять отпуск аж на целыx 24 рабочих дня. В выходные я забрал мотоцикл из Дуная и вечером, в воскресенье 5 июля 1981 года, в 22-00, стартовал со Звенигородской улицы в Бологое.
Впервые, я осваивал путь Московской трассы, часть которой впоследствии станет для меня привычным путем на свою дачу в Трубниково. Дорога тогда в большей части была двухполосной. Машин встречных и попутных почти не было. Видимость была скверная, поэтому ехал не спеша, по осевой линии, чтобы не сбиться в кювет. Одет я был тепло, но окружающая тьма вносила некоторый дискомфорт.  И только святящаяся панель мотоцикла напоминала о чем-то теплом и домашнем. В Бологое приехал в 8 утра, прилег на траве и стал ждать Кольку с ребятами. Они приехали в полдень, и мы отправились расквартировываться на молочном комплексе. Нам досталось большое помещение, а у моего Друга появился свой угол в прихожей.
В старину в периоды межсезонья, или когда было не устроиться на работу, мужики из деревень отправлялись в поисках заработка в далекие края.
Мой отец в молодости не был исключением. 19 летним парнишкой он уехал с со товарищами на «Мурман» - Мурманскую железную дорогу за полторы тысячи верст от дома на заработки. Вернулся он через год с тем же, с чем и уехал.
В советские времена такую работу называли шабашкой, а самих работников шабашниками. Появилось выражение - поехал за «длинным» рублем. Очевидно что был еще и «короткий» рубль. В эпоху развитого и недоразвитого социализма система оплаты труда была организована так, что будь ты семи пядей во лбу и работай день и ночь, то все равно получал свою фиксированную пайку - оклад. А работая сдельно, и перевыполняя норму, считалось, что норма занижена и пересматривалась в сторону увеличения. Так что как ни бейся, а заработать столько, сколько хочешь, на своем рабочем месте не получалось.
Однако была такая лазейка, которая называлась аккордный подряд. Суть заключалась в том, что брался подряд на заранее оговоренных условиях оплаты на весь комплекс работ. Скажем надо построить сарай, и фонд зарплаты на его строительство составляет 4 тысячи рублей (в советских деньгах). И никого не волнует, какими силами ты его построишь. Наймешь 10 человек, или справишься вчетвером и получишь по тысяче на брата. А средняя зарплата рабочего тогда составляла 150 - 200 рублей. Как говорится, есть большая разница. В предыдущий год Колька со своими тремя компаньонами так и заработали.
Но эта лазейка действовала только в отношении работников со стороны,то бишь шабашников. Воспользоваться ею штатные работники не могли. Было «не положено». Кроме того, тот, кто распоряжался оплатой работ сильно рисковал, и мог легко стать клиентом ОБХСС - отдела борьбы с хищениями социалистической собственности.  Дело в том, что при списании затрат для того чтобы оправдать их, приходилось документально увеличивать сроки строительства, ибо по существовавшим законам списывать зарплату, предназначенную для десятерых на четырех работников тоже было «не положено». Но приходилось выбирать: либо идти на подлог, либо оставаться без объекта, который нужен был хозяйству как воздух.
Нам в этот раз не повезло. Цельного объекта, который надо было бы построить, для нас не оказалось. Пришлось выполнять мелкие разовые работы. Ставили заборы, укрепляли старые сенные хранилища и т.д. При выполнении последней работы возник пожар. Вспыхнуло сено. Если бы мы вовремя не среагировали, и не потушили огонь, то нам бы потом долго пришлось бы расплачиваться. Подвела собственная легкомысленность.
Мы отработали на разовых работах до 30 июля, получили расчет по 460 рублей на брата и разъехались по домам. Я стартовал в 16-30 и был дома в 23-30. Так как помощников для поднятия мотоцикла на второй этаж не было, я накрыл своего друга специально сшитой попоной и оставил на ночь на улице. Так закончился первый мой дальний поход на колесах.
31 августа, узнав от Юры Антонова, что он совершенно свободно, без очереди  поступил в автошколу, я загорелся и последовал его примеру. К этому времени решение о продаже мотоцикла, если не оформилось, но уже стало созревать. Решил дождаться весны, чтобы можно было с минимальными потерями продать Друга. Сначала я отогнал его в Дунай, а на зиму переместил в Дубки.
ПРАВА НА АВТОМОБИЛЬ
Начало учебы в автошколе сопровождалось с повышением цен на бензин, ровно в два раза. Плата за обучение составляла ровно 125 рублей плюс талоны на бензин на сумму 16 рублей 50 копеек. Пришлось покупать еще талоны на ту же сумму. О занятиях по теории  нечего вспомнить, кроме того, что пришлось писать о каждом знаке конспект. По словам тестя – каждый знак имеет имя, фамилию и отчество. Я тогда удивлялся, почему в Правилах дорожного движения эти «имя, фамилия и отчество» разбросаны по тексту. Потом понял, что иначе не нужны были бы теоретические занятия на курсах, а это – «бабло» для организаторов.
Обучение вождению запомнилось тем, что мы приходили с утра в парк и тряпками обтирали от пыли автомобиль, на котором должны были учиться. Потом езда по очереди. У меня не все сразу получалось, несмотря на то, что я считал себя уже докой. Все-таки опыт езды на мотоцикле. Но все оказалось  не так просто в сопровождении мата и кидания коробков со спичками в лобовое стекло инструктором. Все наладилось с третьего захода. Фактическое количество часов наката в те времена сильно отличалось в меньшую сторону относительно запланированных. Инструктор мог подъехать к кафе и попить кофе. Ты сидишь в машине и отдыхаешь от стресса пройденных километров. Перед экзаменами  инструктор без обиняков сказал, что для того, чтобы гарантировано сдать надо «заслать» 25 рублей с каждого. Деньги надо сдавать ему. Коррупция! Коррупция! А что делать? Отказаться? А где гарантия, что тебя не срежут, и дополнительные расходы, связанные с дополнительным накатом составят как раз эту сумму плюс нервы. Поэтому сомнений не было и все сдали деньги. Вот тебе и коррупция.
Сдавали правила. Отсев 1 человек из 30. Тут все понятно. Вождение примерно 30% минус, остальные плюс. Я откатал по-честному правильно. А то, что «заслал», то это "минус нервы". В день сдачи экзаменов, вечером,  инспектор ГАИ выдал нам вожделенные краснокожие книжицы. Теперь я автомобилист! Это дело не могло быть пущено на самотек. Несколько человек, не знавшие друг друга до, и  расставшиеся навсегда после собрались и обмыли свое бумажное приобретение, значившее для каждого больше чем бумажка.  После общего застолья, проходившего в распивочной на Московском проспекте в соответствующем помещении, мы продолжили «банкет» с одним из «сокурсников», который после этого «навеки» ушел из моего поля зрения. Пили болгарский «Слынчев бряг», который очень хорошо ложился на молодую печень. 
НАДЕЖДА
27 января 1981 года Иван окончательно ушел от Надежды. Ее борьба за «живучесть семейного корабля», к сожалению, не принесла успеха. Сбылось «пророчество» Николая десятилетней давности. И «годовое» счастье Надежды, растянувшееся почти на десять лет,  кануло в лету. Мне искренне было жаль ее, но тут уже никто и ни что не могло помочь. «Безбашенная» молодость взяла верх над рассудком, любовь поманила брата Ваню, и он не смог устоять. Я его понимаю, хотя и не оправдываю, и задаю себе вопрос: а могло ли быть иначе? И не могу найти утвердительного ответа.
В конце марта 1981 года Иван принес Надежде заявление на развод. После ухода от нее он начал жить на съемной квартире с некой Людмилой, с которой они познакомились на работе. Людмила приехала из Бреста, и Иван оказался для нее как никогда кстати. Вполне допускаю, что она в начале даже любила его, но последующее развитие событий говорило об обратном. Иван же, оставшийся в душе романтиком целиком с головой ушел в этот «омут» под названием Любовь.
Иван периодически приходил к Надежде, чтобы повидаться с Сашей. Но она была настолько негативно настроена против него, что всячески противилась этим встречам. Она говорила, что после встречи с отцом ребенок «бьется в конвульсиях» и что эти встречи отрицательно влияют на психику ребенка. Возможно, что частично так и было - не мне судить. И не мне судить, почему впоследствии этот ребенок стал убийцей и рецидивистом.
Однажды Надежда позвонила мне и попросила, чтобы я попытался уговорить Ивана не встречаться с Сашей. Я привлек к этому делу брата Колю. Мы назначили встречу в кафе «Погребок», которое находилось на улице Гоголя (ныне толи Большая, толи Малая, Морская). Состоялся длительный, бестолковый разговор, в результате которого каждый остался при своем мнении. Стоило ли нам тогда вмешиваться в это дело, не могу сказать до сих пор. Но наши взаимоотношения с Надеждой, оставались нормальными, и хотелось ей хоть чем-то помочь.
ДЕД
18 июня 1981 года пришла трагическая весть. На 83 году жизни умер мой дед Михаил Николаевич Сизов - отец моей матери. Их взаимоотношения с матерью были сложными. Дед ушел из семьи, когда матери было 3 года. Когда она осталась одна после ареста своей мамы и отчима в 1937 году, дед сделал попытку взять к себе дочь, но дочь уже не смогла с ним жить. Подробно о жизни деда написано в рукописи «Чтобы помнить!». Коротко можно сказать, что он прожил не простую жизнь. Был пять раз женат. Имел двух дочерей. Воевал в Гражданскую войну. Тогда же вступил в партию. В 1937 году чудом и хитростью избежал ареста. Но 1947 году все же "костлявая" Бериевская рука достала и его. Он был, исключен из партии, арестован и отправлен в Ухту. Освободился только 1957 году. Вернулся в Ленинград, восстановился в партии, получил, как репрессированный квартиру на Васильевском острове, собирал библиотеку и вел затворнический образ жизни.  Библиотека у него насчитывала свыше 5 тысяч томов. Кроме того он собирал периодические издания, на основании которых составлял всевозможные обзоры и отчеты по заданию Ленинградского обкома партии. Я узнал о существовании деда и впервые увиделся с ним перед своей свадьбой. Кто был инициатором, мать или отец - не знаю, но они отвезли меня с Татьяной к нему. Встретил он нас радушно. Много рассказывал о своей библиотеке. После этого мы приезжали к нему еще раз или два. И вот пришла эта весть.
Дед был пенсионером союзного значения, и в "Ленинградской правде" о нем был написан некролог.
Прощальная панихида состоялись в Большом зале крематория. В момент прощания отец жестом построил нас троих и мы, следуя за ним, отдавая деду последние почести, медленно обошли гроб вокруг. Створки раскрылись, и под музыку он ушел вниз.
На поминках Клавдия Степановна - последняя жена деда поставила на стол водку. Дед не пил. Но водка у него водилась. Здесь были бутылки «Столичной» выпущенные чуть ли на двадцать лет назад.
Урну с прахом деда похоронили в колумбарии крематория 3 июля 1981 года. Если бы я задался целью посетить его могилу, то вряд ли я смог найти ее. 
КОНЕЦ КАРЬЕРЫ "ВЕЧНОГО СТУДЕНТА"
23 июня ознаменовалось большим событием. Мой старший брат Николай Иванович Никифоров, поступив в 1961 году в ЛИАП, покинув его на втором курсе, отслужив в Советской армии 3 года в Воркуте, женившись после армии, родив сына, воспитав и выдав замуж приемную дочь, спустя 20 лет от момента поступления, наконец (!) закончил высшее заведение и получил квалификацию инженера!
«Вечный студент» стал дипломированным специалистом. Правда, к тому времени он уже обрел свою инженерную квалификацию, но без диплома, называемого презрительно - бумажкой, теми, кто его не имел.
(продолжение следует)