Ромашковый грот

Был тёплый вечер. Двое шли берегом моря. Море тихо что-то шептало, море как будто что-то знало о них. Он и Она. Он прислушивался к шёпоту моря и думал, что это сон. Она обняла его.

— А я ведь тоже любил тебя.
Она разомкнула руки и отступила на шаг. Спокойно и серьёзно глядя на него, она тихо сказала:
— Значит нам нужно похоронить её.
— Кого?!
— Любовь.
— Почему?
— Ну, смотри: ты счастлив без меня?
— Да... вроде, — он пожал плечами.
— И я очень счастлива! — она улыбнулась и они зашагали дальше.

Они шли по галечному пляжу, глядя друг на друга с такой теплотой, какая и не снилась им, когда они ещё были вместе.

— Тогда нам нужны цветы, — сказал он и вдруг подумал, — жёлтые розы подойдут... Господи! я же ни разу не дарил ей цветов!.. Как она улыбается... видно, взаправду очень счастлива.

Тем временем она, как горная коза, скакала по камням и что-то искала. Опять что-то своё. В какой-то момент она вдруг пропала, и откуда-то снизу раздалось шуршание и ворчание камней.

— О! Смотри-ка, наш грот! — радостно вскрикнула она, появившись на поверхности, и снова исчезла, вероятнее всего, как раз в этом гроте. — А тут чистенько! Залазь.

Проще было её послушать сразу, чем выспрашивать про грот, который он видел первый раз в жизни. Всё здесь было таким уютным, будто кто-то был здесь ещё вчера. На стенах, завешанных всяким милым старьём, кое-где виднелись фотографии и её рисунки. Засохший букет земляники висел в центре большой стены. Это больно кольнуло его память, и он плюхнулся на одну из кроватей с пружинами, которых здесь странным образом поместилось целых две. Она уселась на маленькую табуреточку возле меньшей стены, на которой висела старая рама, очень правдоподобно изображавшая окно, вовсе ненужное и невозможное в этом крохотном галечном подземелье. Оглядев комнату так, как будто и она здесь впервые, но всё с тем же неиссякаемым теплом во взгляде, она сразу нашла, что искала:
— Смотри! Ромашки. Никогда бы не подумала... сколько же они здесь стоят - а всё ещё живые. Наверное, из-за грота... — и она стала расправлять их в вазе.
— Ромашки - это не цветы, это недоразумение какое-то, — он кивнул головой на вазу. — Так не пойдёт.
— Как не цветы?! Да что ты вообще понимаешь... — и она захотела рассказать ему о ромашках, но осеклась, вспомнив, что они пришли сюда хоронить любовь.
— А ты стала ещё красивей, но всё такая же дурочка, — улыбнулся он.
— А ты... А ты... А ты цветы не взял! Ни настоящие, ни ненастоящие! Вот. — она отвернулась и посмотрела в "окно".

Ему показалось, что она плачет, но подойти он не решился. Он молча рассматривал нелепое убранство этого странного убежища. Спустя пару минут, он спросил:
— А что это за грот? Судя по всему, тут куча наших общих воспоминаний.
— Так и есть, — она повернулась к нему, лицо её было сухим: значит, не плакала.
— А как это: хоронить любовь?
— Я и сама толком не знаю, никогда этого не делала раньше. Но понимаешь, это как-то не по-человечески: жила себе любовь, а потом два оболтуса её бросили совсем одну, а потом даже не похоронили. Ты не находишь это кошмарным?
— И правда. Но звучит странно. Если мы её хороним, это значит... она умерла? — он очень удивился тому, как изменился его голос, когда он произнёс-таки это слово.
— Глупенький, — она подвинулась ближе вместе с табуреткой, — всё наоборот. Раз наша любовь умерла, значит мы должны её похоронить.
— Мы так долго не виделись. Когда же она умерла? И как?
— Если мы друг без друга счастливы, значит наша любовь тихонечко умерла. Ты, наверное, помнишь, какая она была сильная. Только болела немножко - с самого начала, когда ты мне сказал, что нам лучше быть друзьями.
— Мне не стоило говорить этого так сразу... — он опустил глаза.
— Ты боялся, что ей будет нездоровиться от долгих разлук - тебя можно понять.
— Но ведь именно поэтому она умерла: от моего страха обмануть тебя!

Она смотрела на него круглыми от удивления глазами. Что такое он говорит? Почему сейчас? Он не говорил ей "люблю", это правда. Он сказал ей только сегодня "я любил тебя". Эти слова до сих пор отскакивали эхом от каждого угла её памяти...

  Прошло какое-то время, прежде чем она пришла в себя и проговорила:
— Давай не будем ставить ей диагноз. Уже поздно. Давай вспомним, как она была прекрасна, ведь она умерла совсем юной.
— Почему ты так легко говоришь об этом? Почему ты улыбаешься? Разве на похоронах не полагается плакать? — у него щипало в глазах от досады и надо было срочно что-то придумать.
— Ничуть, — она улыбнулась. — Я помню о ней только хорошее.
— Ладно, тогда зачем этот грот, эти цветы, фотографии, которых никто не мог сделать - нас ведь никогда никто не фотографировал вместе. Почему здесь, — он ткнул в стену, — эта твоя земляника?
— Потому что мы любили друг друга. Потому что любовь - это всегда счастье. Пусть земля эта ей будет пухом и пусть она возродится ещё тысячу раз другими любовями. В тебя, например, уже влюблена твоя девушка. Я знаю её имя.
— А как же ты?
— А я, милый, скоро выхожу замуж. И я очень счастлива, что ты меня тогда отпустил! Спасибо тебе... — Она перешла на шёпот, — Доброе утро! — тихонько поцеловала его в щёку и... растворилась в утреннем воздухе. Ветер шуршал шторами, пахло маминым завтраком. На экране мобильного засветилась смска от девушки: "Доброе утро, родной! Я тебя люблю!"