Первые 20 лет жизни Эонста Неизвестного

НА СНИМКЕ: Эрнст Неизвестный, молодой и полный надежд
 

Эрнст Иосифович Неизвестный родился в Свердловске (ныне Екатеринбург) в семье врача 9 апреля 1925 года.

В 1942 году ушел добровольцем в Армию и попал в военное училище в Кушку.

Эрнст Неизвестный вспоминает об этой учебе:

- Может быть, полевые занятия и не превратились бы в такой воистину изматывающий труд, если бы не пулемет, тяжеленный "Максим", который был нашим неразлучным спутником везде, кроме, разве, постели и столовой. А ведь еще и командовать научиться надо было, так что не оставалось и просвета для каких-то посторонних, не то что дел, но и мыслей.

- Но, - смеется скульптор, - самое поразительное, пожалуй, что я, вчерашний студент художественной школы, очень быстро втянулся в эту лихорадочную по напряжению жизнь. Более того - она мне нравилась. Я успешно овладел не только нехитрыми премудростями пулеметной практики, пехотной тактики, но и проявил выносливость на марш-бросках. Более того - стал одним из лучших на курсе мастеров рукопашного боя, что потом пригодилось на фронте.

И теперь я считаю - сработала во мне наследственность семьи Неизвестных, семьи потомственных военных. Прадед был николаевским кантонистом, дед - царским офицером, отец - адъютантом белого генерала Анненкова в Гражданскую. Наверное, военная косточка проявилась в Кушке, помогая одолеть чудовищное напряжение училищной гонки.

Но и не только это. Я, как еврей, был на особом счету. И чувствовал такое недружелюбное внимание каждую минуту. Наблюдал весь взвод - как выдюжу на марш-броске, как отстреляю упражнение. И стоило чуть оступиться - прямо в лицо смеялись: "Что, Абгаша, слабо? Это тебе не пигожками тогговать"! Хоть и не картавил я никогда, все равно, дразнили. Ну, я и тянулся изо всех сил, чтоб не дать повода.

…Не доехав до фронта, младший лейтенант Неизвестный попал под трибунал. За убийство офицера Красной Армии, который изнасиловал его подругу. Расстрельный приговор. Было с самого начала понятно, что рассчитывать больше не на что.

- Вы бы поступили иначе, правда? – спрашивает нас журналист Свинаренко, – Написали б заявление участковому. А Эрнст Иосифович убил негодяя из автомата. Жалеет ли он о содеянном?

– Была б возможность убить его еще раз, я убил бы его снова.
Расстрел, правда, заменили штрафбатом.

Потом фронт Э.И. Неизвестный воевал в штрафном батальоне, штурмовых частях и в самом конце войны был ранен.

Из представления к награде:

Тов. Э.И. Неизвестный, в боях западнее Рюккендорфа 28 апреля 1945 года проявил себя смелым и инициативным командиром в бою и захвате контрольного пленного. Он одним из первых поднялся в атаку, увлекая за собой бойцов своего взвода.

Ворвавшись в траншею, он гранатами и огнем из автомата уничтожил пулеметную точку и 16 немецких солдат. Будучи ранен, младший лейтенант Э. Неизвестный продолжал командовать взводом, и благодаря этому траншеи противника были очищены и взят пленный.

Командир 260 гвард. СП майор Величко. 2 мая 1945 г.

ПРИКАЗ
по 86-й гвардейской стрелковой Николаевской Краснознаменной дивизии N 088 / Н от 4 мая 1945 года

От имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество, награждаю орденом "Красная Звезда" гвардии младшего лейтенанта Неизвестного Эрнста Иосифовича, командира стрелкового взвода 260-го гвардейского стрелкового полка.

Однако вскоре Эрнст был ранен вторично, тяжело Он был в состоянии клинической смерти, и его спасло только чудо…

– Раны войны в любом случае дают о себя знать – и физические, и душевные. Ведь военный опыт неизбежно, так или иначе, находит отражение в моих работах. И я бы не сказал, что у меня вовсе нет «военных произведений». Свое вполне конкретное отношение к войне я выразил в серии малых скульптур под названием «Война – это…».

Другое дело, что я не пытаюсь быть объективным историком, оставаясь художником со своим личным взглядом. Мне кажется, я имею на это право. В 17 лет я ушел добровольцем, командовал ротой, будучи еще «зеленым» лейтенантом – тогда ведь офицеров просто не хватало. На той войне я получил тяжелейшее ранение – был прострелен позвоночник. Пережил клиническую смерть: санитары сбросили меня, загипсованного, на лестницу, ведущую к моргу, – и это, как ни странно, спасло мне жизнь. Гипс раскололся от удара, и я, очнувшись от боли, закричал.

Родители между тем успели получить похоронку. Но дело ведь не столько в мучениях тела, сколько в мучениях духа. Война противоестественна, ее не перескажешь. Поэтому она всплывает в моей памяти как сюрреалистическое видение.

Продолжение следует: