Сашка

Впервые я увидел Сашку на каком-то поэтическом вечере в дорогом ресторане с немецким-австрийским уклоном. Ну, там всякие большие пивные кружки, тирольские наряды – вы знаете. 
Так вот. Я пришел туда с Катей, не зная никого из поэтов. Мы сели за столик и стали слушать. Там были разные люди, нижегородские поэтишки и поэтессы – красивые и страшные, старые и молодые. Я же пришел, чтобы потешить свое самолюбие – почитать стихи, тоже поэтишкой себя считал. Сидели мы с Катей за столиком, я пил пиво или вино, и тут к микрофону вышел худенький молодой человек в пиджаке, белой рубашке и галстуке – блондин с длинной косой челкой. Это был Сашка. Я подумал тогда, что это очень важный чувак, возможно, сноб и мизантроп, такой же, как я. Мне понравились его стихи и, в особенности, манера их чтения. Он читал с каким-то присущим только ему надрывом, видно было – очень старается. В его манере чувствовалась обреченность и отрешенность в хорошем смысле этих слов. Какой-то бунт против самого себя. Все остальные поэты не вызвали во мне каких-то особых чувств. Тем более поэтесс было больше, чем поэтов, а женскую поэзию я принципиально не читаю и не признаю. Тошнит меня от нее. 
Среди поэтов самым крутым был Сашка. 
Я тоже почитал стихи, не чувствуя особенного восторга от такой публики. Читал что-то депрессивное и темное, другого у меня и нет, собственно. Публика же хотела слышать строчки про любовь, надежду  и веру в то, что все будет хорошо. Но ведь ничего не будет хорошо, уж вы-то знаете.   
Ну да и *** с ней, с публикой. Меня больше интересовало, понравились ли Сашке мои стихи. 
Мы познакомились с ним уже потом, месяца через три. Вконтакте он закотировал мой стих и предложил принять участие в деятельности творческого “объединения радикального творчества”. Я согласился. Потом я с ними участвовал в организации нескольких поэтических вечеров, выставке нижегородского художника и т.д. Суть моего повествования, как вы, наверное, уже догадались, не в этом. Не в этом объединении, не в людях из этого объединения, а только лишь в Сашке. 
Сашка оказался не снобом и не мизантропом, а наоборот. Суть в том, что Сашка умел объединять вокруг себя людей. Он был одним из тех, с кем хотелось быть рядом, пить алкоголь и устраивать тотальный ****ец. Среднего роста, худенький, безусый Саша Бушуев в свои 27 лет выглядел значительно младше 22-х летнего меня. Его энергия била через край, а на людях он никогда не унывал. Хотя я чувствовал, что в душе у него, как и у любого настоящего поэта, зияет дыра размером с двухэтажный дом. Но при всем при этом талант заключался в том, чтобы относиться к жизни просто и легко, окружать себя друзьями, женщинами и всяческими собутыльниками. 
Однажды у нас на работе появилась вакансия копирайтера. Я кинул клич вконтакте, и в этот же день Сашка изъявил желание попробовать себя в этой роли. Ему, по-моему, было абсолютно все равно, где работать – кладовщиком ли, курьером, экспедитором, копирайтером. Мне нравилась и эта черта в нем.
Так вот. Сашка устроился работать копирайтером и постепенно вливался в рабочий процесс, выбегая покурить на улицу раз в два часа. Я, уже не куривший около двух лет, не смог удержаться и тоже начал покуривать, только для того, чтобы вместе с Сашкой выбегать на улицу: пообщаться за жизнь и вообще. Мы стали хорошими друзьями. 
Помню несколько раз, Сашка приходил на работу с похмелья, и мы ходили с ним до ближайшей разливайки, где он покупал стакан портвейна, яичницу и бутерброд. Наш офис располагался в здании Нижегородской ярмарки. Там еще была такая типично советская столовка в темных тонах, с простыми приветливыми русскими женщинами-официантками и светлыми длинными занавесками. Там мы тоже бывали. Романтика. Теперь на месте этого кафе уебищная столовка в стиле “едока”, но в очень ярких тонах, от которых хочется блевать, и c дешевой “плазмой” на стене. 
Однажды зимой мы с Сашкой и еще одним парнем с работы решили отметить пятницу в близлежайшем баре. Баром оказался полуподпольный байкерский клуб в подвале одного из домов. Надо сказать, что атмосфера в этом клубе была довольно-таки уютная – алкогольная. Мы напились водки, а какой-то жирный гривотряс в это время принес гитару и стал бренькать на ней паршивый, честно говоря, хард-рок. Что-то в стиле «лестницы в небо». Жирдяй даже пытался петь тоненьким голоском, чувствую себя долбанным Фредди Меркури, ни больше ни меньше. Сашка попросил у него гитару и сыграл «все идет по плану» Летова, а я ему подпевал. Гривотряс сказал, что Сашка не умеет играть и петь. И в каком-то ебучем высокомерном стиле попросил гитару обратно. Казалось бы, вроде не стоило обижаться, но во мне закипала злоба. 
Сашка сказал: «Пошли отсюда, ладно. Денег у нас все равно больше нет» 
Я сказал – «Пошли». 
Мы вышли втроем из этого клуба. Я попросил немного меня подождать. Массивная металлическая входная дверь клуба находилась как бы в подвале, к которому вела грязная лестница. На лестнице я нашел какую-то железную арматурину и заблокировал ей вход. Так я рассчитался с гривотрясом за Сашку. 
Потом мы пошли в какое-то другое кафе посолиднее. Здесь мы уже ничего не пили и не заказывали, а просто сидели, грелись и говорили о чем-то. Через несколько минут мы стали ловить на себе раздраженные взгляды официанток и бармена. Одна страшненькая официантка постоянно подходила к нам и спрашивала, что мы выбрали, а мы делали вид, что пристально изучаем меню. В итоге дошло до того, что они стали подхихикивать над нами из своего угла. Я был очень зол. Но Сашка сказал, чтобы я забил на это. Потом мы вышли из кафе, так ничего и не заказав. Парни ушли чуть вперед по улице, а я подобрал пустую пивную бутылку и запустил ею во входную стеклянную дверь кафешки. 
«Съебываем!» - закричал я. 
И мы ринулись наперерез через улицу. Квартал спустя мы остановились на автобусной остановке и отдышались. 
Саша с осуждением сказал мне – «Лех, ну ты ****ец вообще!» Но я видел по его глазам, что на самом деле мой дестрой ему очень понравился. Я был доволен собой. 
Сашка всегда относился к жизни очень просто, и в этом был наш контраст. Я же всегда загонялся по «угрюмому». Но, как известно, противоположности притягиваются. 
Мы даже придумали с ним концепцию – «ничему не удивляйся». Якобы за окном пост-апокалипсис, нам всем уже и так ****ец, а следовательно, удивляться больше нечему. 
В стране в то время бушевали нешуточные страсти по Путину и «единой россии», которые совместно решили не слезать с России еще лет 50. Насколько хватит инъекций из эмбрионов для поддержания здоровья, видимо. 
Сашка с ОРТовцами придумал акцию по случаю выборов в думу в декабре 2011 года. В день выборов, когда все уже и так знали, кто на них победит, мы вышли на главную улицу города и прошлись в импровизированных кандалах, сделанных из двпшных досок и скрепленных шурупами. Точнее я не стал надевать кандалы, потому что если бы меня стали винтить, то вывернули мне мой травмированный на тот момент плечевой сустав к чертовой матери. Я шел рядом с Сашей и еще тремя участниками ОРТа. Я раздавал листовки и нес какую-то околесицу в стиле пост-модерна, а на шеях у парней висели таблички «Я иду голосовать!». 
Как ни странно, нас не повинтили, все прошло относительно спокойно. Люди вполне адекватно реагировали на акцию, улыбались, понимая, однако, неизбежность своей участи – еще двадцать лет жить в стране, у которой нет будущего. 
Мне всегда хотелось защищать Сашку. Если бы нас тогда стали винтить омоновцы, я бы, наверное, бросился на них с ножом и меня убили бы на месте. 
Как-то раз мы пришли с Сашкой в кафе «Кино» послушать выступление нашей общей знакомой Эмилии. Она выступала со своей группой по какому-то случаю, не помню точно по какому. 
Мы выпили и сидели за столиком, слушая музыку. Саша пошел к бару, а потом я заметил, что он закусился с каким-то пьяным ублюдком. Вроде разошлись они. Саша пришел за столик. Я спросил «Что там случилось у вас с тем придурком?». Саша  сказал «Да ничего. Он пьяный просто, задели друг друга плечами». Потом мы пошли к сцене. Этот придурок подошел к Сашке и попытался опять что-то там ему сказать, оскорбить. Тогда я подошел к нему и со всей силы ударил его кулаком в живот, после чего, скрючившись, он забился к стеночке. Сашка был рад, и я тоже. 
Весной 2012 года Сашка поссорился-расстался с женой и уехал жить в Петербург. Мы провожали его на железнодорожном вокзале. Поезд был дешевый, сидячий. Помню, я все спрашивал Сашу, как он будет ехать целые сутки, скрючившись в кресле. А он говорил мне: «Ничему не удивляйся, Лех. Все в рамках концепции!». 
В июне 2012 года Сашка приехал из Питера за какими-то вещами на полдня. Он позвонил мне, и я сразу приехал на Московский вокзал. Мы постояли там, выпили водки, а потом обнялись по-братски, и он уехал на автобусе в Москву, чтобы уже оттуда вернуться в Петербург. Это была последняя наша встреча. 
С уездом Сашки в Нижнем Новгороде с поэзией стало вообще все плохо. Он был тем важным звеном, без которого вся цепь начинает рушиться.
Я решил организовать уличные поэтические чтения по случаю Дня рождения Владимира Маяковского 19 июля 2012 года. Попросил Сашку помочь мне распиарить встречу, в чем он мне очень помог: приглашал людей во встречу, делал репосты. 
Тогда же Сашка позвал меня приехать к нему "потусить в лучшем городе России" – Питере. 
Я наметил отпуск и уже хотел покупать билет… 
Саша Бушуев умер за неделю до того, как я должен был приехать к нему в Питер. Он утонул в реке. Мне больше некого защищать. Однако мне теперь и самому не страшно было бы умереть. Столько хороших людей уже там…