Без брендов и трендов

В то время как книжные витрины ломятся от новинок, читателю среди этого разливанного моря всевозможного чтива обнаружить хорошую книгу столь же не просто, как грибнику встретить в лесу чистейший без червоточины белый гриб. Сравнение возможно неуместное, но таков тренд в современном книгоиздании, где, как сказал мне однажды некий редактор Х, если ты не бренд, или если у тебя нет в загашнике сериала минимум из двух десятков любовного или криминального чтива,  то не надейся, что тебя издадут. Откровения Андрея Малахова или Николая Баскова пойдут на ура, потому что им всюду «респект и уважуха». Телевидение создает бренд, который,  подобно сну разума, порождает чудовищ. Тренд последних сезонов - вампиры и прочая нечисть. А как им не взяться, когда на ТВ сплошные ток-шоу на одну расхожую тему – любовь за бабки, а потом долгие истерические разборки на коммунальной кухне ведущих телеканалов.
Задал упомянутому издателю провокационный вопрос: а если бы никому не известный литератор Лев Толстой принес бы вам «Каренину» или «Воскресение»…
Господин Х выдержал многозначительную паузу.
- Думаю, проводили бы с напутствием писать много и хорошо. А для примера взять Дарью Донцову.
К чему столь затянутая увертюра? Тем более для книжной рецензии, - наверняка, задастся вопросом читатель.
Отвечаю: чтобы поделиться радостью  открытия. За последние дни прочитал три первоклассные книги совершенно не брендовых авторов, хотя Андрей Сергеев в 1996 году за сборник мемуарной прозы, стихов и миниатюр, которые, то ли анекдот, то абсурдистская притча в стиле Кафки, удостоился отечественной Букеровской премии. Первое издание этого сборника «Omnibus» давно стало раритетным. Поэтому хочется выразить признательность редакторам издательства «Новое Литературное Обозрение», которые вопреки тренду издали пусть и небольшим тиражом книгу замечательного, прозаика, поэта и переводчика Андрея Сергеева.
Его мемуарный роман «Альбом для марок» - удивительная книга о детстве и взрослении, а позже возмужании человека, который никогда не считал, что в «жизни есть место подвигу», но исповедовал иную заповедь: «в жизни нет места подлости». Современному читателю имя шестидесятника Сергеева мало что скажет. Не бренд. Но если вы хотите узнать что-то о том времени, обязательно повстречайтесь с этим удивительным собеседником на страницах его «Omnibusa», где вы встретитесь с людьми, которые никогда не были брендами, оставаясь знаковыми фигурами в русской культуре, которая исчезает под водной толщей суетности ничтожных брендов и трендов.
Если Андрей Сергеев все же был вхож в писательские круги своего времени и вел беседы, подчас застольные, с литературными мэтрами, то скромный патологоанатом Леонид Цыпкин о таком и мечтать не смел. Хотя литературу любил страстно и пробовал писать для себя стихи и прозу. Днем работал в Институте полиомиелита. А по ночам писал свой удивительный роман-сон.
Справедливости ради надо отметить, что в  советскую эпоху были свои бренды и тренды, в которые проза  Леонида Цыпкина не укладывалась. О чем его книга «Лето в Бадене»? О Федоре Михайловиче Достоевском? Но Цыпкин не достоевсквовед. О странном персонаже,  путешествующем из Москвы в Ленинград? Помилуйте, зачем нам еще еврейский Радищев.
Век-волкодав не дремал. В романе «Лето в Бадене» бдительные литературные инквизиторы справедливо углядели  «антисоветчину», в которую тогда незаметно сползала вся наша повседневность. Так что автор сомнителен. К тому же собрался эмигрировать.
 А потом роман неожиданно ( или закономерно, как весь наш тогдашний «сам-тамиздат») выходит в Америке, а еще  через неделю Цыпкин умирает, пробыв опубликованным писателем всего неделю.
Признаюсь честно, самым большим читательским разочарованием для меня стал «Доктор Жеваго», когда его опубликовал «Новый мир». Зато  одной из самых больших радостей читательского открытия стало появление в 2003 году в издательстве «НЛО» романа «Лето в Бадене».  Книга удивительная, в которой Цыпкин с его тягой к кинематографу использует «наплывы». Это когда один киноряд переходит в другой не посредством монтажного стыка, а словно перетекая из одного состояния в совсем иное.
Так о чем эта книга? О скверном человеке, проигрывавшем все, до последней нитки, но остававшимся великим и загадочным русским писателем? Или о маленьком «хомо советикусе»,  отчаянно рефлектирующем в поезде Москва- Ленинград?
Ответить так, ничего не сказать. Для меня «Лето в Бадене» - книга ускользания. Возможно поэтому, она, никогда не забронзовеет, даже если выдержит не три, как сегодня, а двадцать три переиздания.
И  «Omnibus», и «Лето в Бадене» - своеобразная дань памяти двум большим писателям «одной книги». В этом отношении литературная судьба Николая Байтова сложилась куда как успешнее. Байтов, как и Цыпкин писатель от души, а нет от Литинститута. В первой жизни - электронщик. Словом, не лирик, а физик. А потом понеслось, поехало. Участвует в «самиздате», а  в горбачевскую перестройку окунается в гущу  выбравшегося  на свет  литературного андеграунда.
Наш литандерграунд,  все равно, что русский рок.  Попса правит бал на эстраде и телеканалах, а рокеры творят поэзию. Есть кич, а есть поэзия. Николай Байтов – писатель литературного рока. Не стану повторять выспренних сравнений Байтова с Борхесом. До великого аргентинца нужно дорасти. Но уже первая, попавшаяся мне книга «Думай, что говоришь» определила -  в русской литературе писатели пока еще имеются! Неожиданно мастер короткой прозы Байтов взялся за роман. Что же получилось?  «Любовь Муры» (издательство «НЛО» -2013 г.) книга спорная. Прежде всего, формой: эпистолярный роман со времен Шодерло де Лакло требует отточенности стиля.  Да и тема романа – лесбийская любовь двух женщин в сталинскую эпоху, хотя и не нова, читал нечто подобное у немцев, там героиня была личным пилотом  Гитлера, но и не ординарна. Стиль, однако,  необыкновенно хорош. Вспоминаешь Юрия Трифонова, Юрия Казакова, кого-то еще. Байтов – писатель не звонкий. Звонкими бывают надувные шарики, когда лопаются.
Главное не скатился бы он в «массолит». Поскольку дорога туда, вымощена булыжниками двух московских големов книжного бизнеса, по которой уже не один из подающих надежды и замеченных+обласканных  критикой авторов сошел в ад брендов и трендов.