C21H23NO5LOVE

Кольчугинск, 1996.

Ее он увидел в круглосуточной аптеке, когда, уставший, возвращался с ночной смены и решил купить мазь для суставов. Хотя он был молод, всего лишь два года назад вернувшийся из армии, но работа в адских условиях шахтового забоя старит очень быстро, вытягивая все здоровье из организма. Черные круги от угольной пыли под глазами почти не отмываются, а с годами, так и вовсе въедаются в кожу.

Июньское солнце висело над восточным горизонтом, набирая силу. Через пару-тройку часов оно начнет нестерпимо жарить, подобно адской печи, но пока еще ночная роса не высохла на листьях молоденьких ясеней, растущих на обочине тротуара, а воздух был наполнен утренней свежестью.
Она была подобна этому приятному раннему солнцу. Ярко-желтый сарафан прикрывал стройное тело, обнажая пару красивых ножек, обутых в легкие босоножки, а золотистые, с небольшой рыжинкой, волосы свободно спускались на плечи, обрамляя простое, круглое личико. Вздернутый носик был покрыт едва заметными пятнами веснушек, а большие зеленые глаза разочарованно изучали содержимое холщового кошелька.

- Ну, пожалуйста, ведь не хватает всего пяти тысяч, я через пару часов занесу, у моей бабушки с сердцем плохо. – Умоляюще обратилась она к дородной провизорше.
- Девушка, я же сказала вам, что не отпущу. У меня не благотворительный фонд, а аптека. Я, что, обязана из своего кармана вас лечить? – Хамски бросила ей дама в белом халате.
- Но моя бабушка… ей плохо.
- Всем сейчас плохо, Скорую вызывайте.
Он видел отчаяние на лице девушки и сердце его защемило. В эти дикие времена человек человеку волк.
Порывшись в карманах брюк, он вытащил пару пятитысячных купюр и положил на монетницу.
- Продайте девушке.
Провизорша надула одутловатое лицо и, забрав деньги, бросила на прилавок упаковку таблеток, что-то недовольно пробурчав себе под нос.
- Спасибо, конечно. – Замялась девушка, опустив глаза в пол – Но мы разве знакомы?
По его лицу пробежала легкая улыбка.
- Незнакомы, но рад представиться – Николай.
- Марина. – Стесняясь, проговорило рыжеватое чудо.
Николай вызвался проводить девушку домой. Она, конечно, мялась и стеснялась, но позволила. Как он узнал из ее рассказа, бабушка Марины тяжело больна, ей требуются дорогие лекарства, а пенсию опять задержали. Сама Марина еще только студентка, денег у студента нет по определению, а скорая приезжает редко и, единственное, что может предложить, это таблетку Валидола.
Николаю стало жаль молодую девушку, ведь он сам недавно схоронил мать и теперь остался совсем один. Мама была еще вполне здоровой пожилой женщиной и, если бы, не роковое падение с шаткой табуретки, то сейчас она ждала бы его дома, приготовив большую сковороду жареной картошки, а не лежала под железным надгробием.

- Позавчера бабушка чуть не умерла. Схватилась за сердце и упала. – Сказала Марина, когда они подходили к старой пятиэтажке, где жила девушка – Я к ней со стаканом воды, а бабушка только молитву губами шепчет и крестится. Приехали врачи, но забирать отказались. Мол, в больнице места нет, тяжелые и те, в коридорах лежат. Зато жена начальника ЖЭКа целую палату занимает, страдая мигренями.
Мимо нас, по дороге, едва разминувшись с пожарной машиной, вихрем промчался черный «Гелендваген» лидера Северной братвы, в окружении таких же черных «Ленд Крузеров».
«Жители спешат на работу, каждый на свою. – Подумал Коля, провожая взглядом грозный кортеж – Кто спасать людей, а кто убивать».
- Спасибо тебе еще раз – Сказала Марина, поворачиваясь лицом к парню – Зайдешь на чай?
Николай был чертовски рад приглашению.
- Не откажусь. – Ответил он, глядя в ее зеленые глаза и буквально утопая в них.

- Я пришла, ба! – Весело поздоровалась девушка, чмокнув пожилую женщину в дряблую, землистого цвета, щеку – Сейчас я тебе таблетку принесу.
Бабушка сидела в постели и, надев большие бифокальные очки, читала газету.
- Кто там с тобой, Мариш?
- Познакомься, это Коля – Представила Марина парня – Он мне очень помог. Коля, это моя бабушка, Лилия Викторовна.
Коля поздоровался с бабушкой и прошел на кухню. Марина о чем-то перешептывалась с женщиной, судя по тону, они спорили и, по всей видимости, из-за него. Кватрирка у них была бедная, но аккуратная. Старая советская мебель была вычищена от пыли, занавески на окнах – ослепительно белые, аккуратные горшки с цветами украшают подоконники. На кухонном столе расстелена узорная клеенка и стоит вазочка с карамельками, причудливо сверкая в лучах пробивающегося сквозь занавески, утреннего солнца.
Марина разлила жиденький чай по глубоким кружкам. Коле безумно нравилась эта девушка, нравилось ее стройное тело, ее глаза цвета зеленых яблок и то, как солнце играет в золотистых волосах. Они просидели до обеда, разговаривая на самые разные темы. Мариша заливисто смеялась, когда он рассказывал ей смешные истории, грустнела, когда парень переходил на печальные темы, с интересом слушала эпизоды из, казалось бы, скучной работы шахтеров и негодовала, если речь заходила о бандитах или чиновниках. Расставаться болезненно не хотелось, но Коля очень устал после смены, и буквально валился с ног.
На прощание Марина черканула свой номер и обещала ждать звонка.

***

Добравшись до дома, Николай рухнул на диван и уставился на противоположную стену. В красном углу, оборудованном еще его матерью стояла икона «Серафим Саровский». Старая деревянная рамка потускнела, а краски выцвели, но пронзительный взгляд святого все еще заглядывал в душу каждого, будто бы пронизывал насквозь. Иконе больше ста лет и в семье Николая она считалась фамильной реликвией. Говорят, его пра-пра-прабабка, будучи богатой помещицей, лично ездила к преподобному Серафиму еще в начале девятнадцатого века и получила благословение из уст старца. Чуть позже, по ее заказу и была написана одна из икон Саровского. С тех пор, образ передается из поколения в поколение и ни революция, ни репрессии, забравшие у семьи дом, земли и свободу, не смогли забрать у предков Николая ценную святыню.
Из головы никак не уходили мысли о Марине. Коля понял, что влюбился, словно упал в бездонный омут и продолжает тонуть. Но это лишь добавляло ему радости, ибо нет большего блаженства, чем, тонуть в чувствах к любимому человеку. С этими мыслями, Николай провалился в глубокий сон.
Проснувшись, Коля тотчас же позвонил Марине. Трубку взяла баба Лиля.
- А Марины нет еще. Она на экзамене. Может, ей передать что?
- Спасибо, баб Лиль, я за ней заеду.

Вечерело. Старый троллейбус, гремя механизмами на каждом повороте, медленно вез народ. На задней площадке два алкоголика громко выясняли отношения, пытаясь удержаться за поручни, пенсионеры, вытаскивая корочки удостоверений, показывали их хамоватой кондукторше, которая то и дело буравила взглядом каждого пассажира, выискивая потенциальных «зайцев». Сойдя на остановке, Николай направился к корпусу техникума. Обветшалое здание, давно нуждающееся в ремонте, встретило его распахнутыми дверьми. Стояла жара, а вентиляторов в техникуме не было, поэтому персонал заведения раскрыл все окна, чтобы хоть как-то сдающим летнюю сессию студентам стало легче дышать. Пожилая вахтерша, разгадывая кроссворд, не обратила внимания на непрошеного гостя, и Николай самостоятельно нашел аудиторию, где проходил экзамен. Просидев на подоконнике, в стороне от щебечущих студенток, еще с полчаса, он увидел, выходящую из кабинета Марину. На ней было легкое белое платьице, а рыжеватые волосы девушка собрала в хвост.
- Привет! – Подошел к ней Николай.
- Привет! Я тебя совсем не ждала. – Марина просияла – А я «пятерку» получила.
- Умница – Коля легонько чмокнул девушку в щеку и та густо покраснела. – Я рад за тебя.
- Спасибо, Коля.

Они гуляли в парке, в тенистых аллейках между берез и карагачей. Коля купил девушке мороженое и та, нечаянно, уронив кусочек на землю, мило засмеялась. Колю это изрядно повеселило, и он засмеялся вместе с Мариной. На город упали сумерки и на пурпурном небе зажглись первые светлячки звезд. Аллея вывела их к старому, давно неработающему фонтану. Каменный парапет поискрошился и порос темно-зеленым мхом. Статуя женщины в центре потеряла руку, а в самом фонтане росли молодые осины. Из травы раздавался стрекот сверчков, а воздух патрулировали большие стрекозы, гоняясь за мелкими мошками.
- Когда-то здесь располагалась концертная площадка – Сказал Коля, указав рукой в направлении амфитеатра каменных ступеней позади фонтана – Теперь это место заброшено.
- Хотела бы я послушать эти концерты – Марина прижалась к юноше и тот приобнял ее за плечо.
- Теперь здесь поют только сверчки и птицы.
- Может оно и к лучшему. – Повернулся Коля лицом к девушке. Легкое дуновение прошлось по короткому ежику его темных волос. – Он поют для нас.
Он наклонился и поцелуем легко коснулся губ Марины. Девушка ответила, и Коля притянул ее к себе за талию. Поцелуи, долгие и жаркие. Руки, своевольные и наглые. Они слились в нахлынувших чувствах и, казалось, ничто не может их разъединить.
- Подожди – Отстранилась Марина и открыла свою сумочку.
- Что это? – Спросил Коля, глядя на маленький блестящий портсигар.
Девушка открыла железную шкатулочку и протянула Николаю тонкую папироску.
- Тебе понравится, держи.
- Это конопля? – Понюхал трубочку парень.
- Сатива.
Марина достала вторую папиросу и, чиркнув прозрачной зажигалкой, втянула дым. Вокруг начал распространяться приятный растительный аромат, наполненный цветочным букетом. Коля сомневался, он ведь даже обычные сигареты не курил, а здесь марихуана. Нет, конечно, ему приходилось пробовать, но всерьез этим он не увлекался. Но разум его застилала любовь к Марине, и парень очень сильно боялся ее обидеть своим отказом.
Марина зажгла папиросу и Николай затянулся. Кашель тут же ударил по бронхам и девушка засмеялась.
- Осторожнее, дурачок. В первый раз нужно понемногу.
- Ну и гадость – Откашлялся Коля, но вторую затяжку все же сделал. Через мгновение Сатива окутала его сознание мягким покрывалом, и все тело объяла невероятная легкость. Мир вокруг преобразился – краски стали ярче, пение сверчков – прекраснее, даже воздух и тот стал другим, свежим и приятным. А посреди всего этого буйства, на каменном парапете фонтана сидело самое прекрасное существо, которое Коля когда-либо видел. Ее волосы сияли ореолом света, словно нимб ангела. Ее улыбка разбивала сгущающуюся вокруг тьму, а смех переливистыми колокольчиками был подобен прекраснейшей из мелодий.
- Ну как? – Поинтересовалась Марина, вновь затягиваясь.
- Ты прекрасна. – Коля не мог подобрать слов. Весь мир теперь заключался в этой необычной девушке. Он вдохнул дым папиросы и прижался своими губами к губам любимой.
Какой приятный поцелуй. Какой странный вкус. Странный и дарящий наслаждение. Оторваться от ее губ было почти невозможно. Казалось, вечер повернулся вспять и солнце возвращается. Мир вокруг Коли расцветал, а каменная дева фонтана повернула к нему свою голову и радуется их счастью.
- Пойдем! – Марина взяла его за руку и повела прочь.
- Куда?
- К тебе идем. Показывай дорогу.

И они двинулись к выходу из парка. Дорога была долгой. Молодые люди то и дело останавливались для поцелуев, жадно терзали губы друг друга, изучая пальцами тела и вновь закуривая волшебные папиросы. Когда они добрались до Колиной квартиры, на улице стояла ночь. Луна своим единственным глазом взирала на счастливых влюбленных, а время словно застыло. Не прекращая поцелуя, они зашли в квартиру и бросились на диван.

Жаркие объятия, горячие поцелуи. Они жадно срывали с себя одежду, исследуя тела друг друга. Марина обняла его спину своими стройными ногами, он сильными руками сжал упругие мячики ее грудей. Толчок бедрами и Николай погрузился в океан блаженства.

***

Утром Коля проснулся один. Марины рядом не было. Он безуспешно пытался вспомнить подробности прошлой ночи. Оставалось лишь ощущение неземного удовольствия. Парень взглянул на часы.
«Боже, я же опоздал на работу» - пронеслось в его голове. Приняв бодрящий душ, Николай оделся и вышел.
Весь день он думал о Марине. Она не покидала его мыслей ни на минуту. Даже когда в забое рухнула проржавевшая секция, и с десяток горняков чудом спаслись от завала, он вспоминал любимую. Ее ноги, ее груди, ее будоражащие поцелуи. Его плоть возбуждалась лишь от намеков на эти воспоминания.
А еще ему хотелось курить.

Он стремглав бежал с работы к Маринке. Как же долго без нее тянется день! Мучительно долго. Она открыла ему, стоя в соблазнительной ночнушке, раскидав светлые локоны по оголенным плечам и бросилась в объятия.
- Тише, бабушка услышит! – прошептала Марина, едва куснув Колю за мочку уха. Взяла его за руку и на цыпочках провела к себе, мимо комнаты Лилии Викторовны. Толкнув парня на кровать, она встала посреди комнаты и медленно, хищно глядя на Николая, сняла одну лямку сорочки. Коля чувствовал, что его член сейчас взорвется от напряжения.
Она кивнула на прикроватную тумбочку. Коля взглянул туда и увидел лежащую на деревянной поверхности знакомую табакерку и зажигалку. Рядом с этим добром стояла старая стеклянная пепельница. Ни секунды не раздумывая, юноша вынул тонкую папироску и чиркнул зажигалкой.
- Хорошо – Томно протянула Марина, спуская вторую лямку. Воздушная сорочка упала к ее ногам, обнажая тело. Коля думал, что сейчас его сердце остановиться от желания. Приятный, ставший уже родным, запах Сативы наполнил комнату. Легкость вернулась, а с ней вернулась эйфория. Мир вновь взорвался яркими красками, а апофеозом этой красоты являлась обнаженная девушка перед ним. Соски ее набухли, а светлые волоски в паху искрили в лучах солнца. Она склонилась над ним, провела рукой по груди, забралась под футболку. Бедром коснулась его возбужденной плоти и медленно расстегнула молнию на брюках.
Удовольствие не заставило себя долго ждать.

Весь вечер они барахтались в постели. Марина открыла Николаю новый, прекрасный мир. Мир блаженства и постоянного желания. Мир яркого дурмана и плотских удовольствий. Мир, где свет никогда не гаснет, а проблем и несправедливости реальности в нем просто не существует. Папироски с Сативой, казалось, никогда не иссякнут, а ее действие никогда не закончится. Коля блаженствовал в этом мире, мире Марины и марихуаны.
Когда он собрался уходить, то в коридоре столкнулся с Лилией Викторовной. Бабушка, придерживаясь за стену, медленно несла свое грузное тело по направлению к кухне. Коля тут же подскочил к ней и поддерживая, помог дойти.
- Вот, водички попить вышла, а ноги не слушаются. – Хриплым, еле слышным голосом произнесла пожилая женщина.
- Вы садитесь, баб Лиля, осторожнее. Сказали бы мне, я сам бы вам принес.
- Да что, вас молодых отвлекать, пока я жива еще, то ходить буду, а как Господь приберет, тогда и ваша забота настанет. Недолго уже осталось.
- Не говорите так ни в коем случае! – возразил Николай, наливая бабушке воду в кружку – Вы еще нас переживете.
- Ты вот, что, паренек – Посмотрела на него мутными глазами Лилия Викторовна – Не обо мне заботься, а Маришку береги. Одна она у меня – не обижай ее и не бросай.
- Никогда, баб Лиль, слышите! – Уверял Коля, взяв старческие ладони в свои – Она будет моей женой, клянусь! Я жить без нее не могу.
Старуха лишь тяжело вздохнула и отпила из кружки.

***

Это продолжалось всю неделю. У Николая больше не было смысла работать, у него был другой смысл. Прочь, грязная шахта! Провалитесь, грубые, пропитые горняки, тяжелый труд и матерки начальства. Он ждал, мучительно считая минуты, когда закончится его рабочий день, а затем, на крыльях любви летел к Марине. И там они предавались страсти. Они занимались сексом везде – у нее, у него, в парке, в общественных туалетах, в кинотеатре, неловко расположившись на задних рядах, пока немногочисленные зрители пускали слезу на очередной мелодраме. В каких только позах они не делали это! Он сверху, она сверху, Марина ласкала его ртом, а он брал ее сзади. То Коля вторгался языком в ее влажное лоно, то Марина, забросив ноги ему на шею, сладострастно выгибалась в его руках.

И курили… Они все время курили. Ни один секс не обходился без чудодейственных папирос, которые причудливо преображали мир вокруг. Коля больше не получал удовольствие от секса без косячка с Сативой. Однажды он попробовал заняться любовью с Мариной, не покурив, но у него ничего не вышло. Тело отказывалось реагировать, не получив желанный ингредиент.

На работе Коля становился самым несчастным человеком на земле. Проклятая шахта своим каменным потолком давила ему на голову. Своих товарищей он постепенно возненавидел.
«Они отнимают мою жизнь, ведь я мог провести эти часы с Мариной» - Все время эта мысль крутилась в голове Николая. Мир становился серым и безрадостным. Солнце нестерпимо жгло, а звуки вокруг раздражали.
Однажды он подрался со своим коллегой. Тот спросил, хорошо ли Коля себя чувствует. И тут Николая обуял такой гнев, какого ни разу он за собой не замечал. Он налетел на коллегу, повалил на землю и, оскорбляя, начал лупить кулаками, пока его не оттащили другие шахтеры. Николай получил выговор, но его это мало заботило. Ведь все менялось, когда он приходил к любимой.
И вновь сладкий дым смешивался со сладкими губами и сладким телом девушки.

- Мариш, дай сигарету? – спросил у любимой он, нежно целуя в шею, когда они лежали уставшие и довольные от продолжительного соития.
- А у меня больше нет. Последнюю ты скурил полчаса назад.
Разочарование, смешанное с обидой пронзило Николая. Раньше папироски не заканчивались, но он никогда не спрашивал, где Марина их достает.
- Скажи мне где, я куплю! – Он готов был бежать прямо сейчас, хоть на край света. Ведь Марине тоже хочется, а за нее он готов уже и жизнь отдать.
- Нигде ты сейчас не купишь. Уехал торгаш с концами. – Понуро сказала Марина – Но, если ты хочешь, у меня есть кое-что другое.
Марина открыла тумбочку и достала маленькую газовую горелку. Затем вынула столовую ложку и пакетик с каким-то светло-коричневым порошком.
- Что это? – Спросил Коля, недоуменно уставившись на странные предметы.
- Это еще круче Сативы, тебе понравиться. – Марина открыла верхний ящик и достала шприц в упаковке.
- Это же не героин, правда? – С надеждой в голосе спросил Коля, когда девушка насыпала небольшую горку порошка в ложку, добавила воды, полностью залив порошок и включила горелку.
- Держи – Марина проигнорировала вопрос и дала ему в руки ложку – Ровно держи над огнем. Не бойся, он чистый. Могу тебе сказать, что сегодняшнюю ночь ты не забудешь.
Коля держал ложку над огнем. Через несколько секунд раствор закипел, и порошок полностью растворился. Комната наполнилась запахом лекарства. Коле не нравился этот запах, он хотел ощутить приятный цветочный запах Сативы.
Марина выключила горелку и бросила в ложку небольшой кусочек ваты. Раствор мгновенно впитался и девушка, воткнув в мокрый комок иглу шприца, вытянула содержимое в пластиковый цилиндр.
- Боишься уколов? – Спросила она, взяв шприц на изготовку.
- Нет – ответил Коля.
- Перетяни руку выше локтя. – Приказала ему Марина, бросив резиновый жгут.
Повозившись с полминуты, Николай выполнил просьбу и почувствовал, как холодная сталь иглы вошла в набухшую вену.
Шум в ушах нарастал. Откуда он появился, Николай так и не понял. Перед глазами поплыло, а во рту пересохло. Он потянулся за водой, но рука словно бы не слушалась его. К горлу подступала тошнота, он силой удержал содержимое своего желудка. Комната превратилась в темный тоннель, и Коля провалился в забытье, где его догнал голос Марины:
- Спи, дорогой.

Когда он проснулся, ему стало плохо. Голова кружилась и раскалывалась на части. Мышцы одеревенели, а язык словно прилип к небу. Сфокусировав зрение, он увидел перед собой Марину. Она протягивала Коле стакан воды. Парень схватил стакан и залпом проглотил содержимое.
- Тебе нужен второй укол – проговорила девушка, поднимая шприц. – Иначе ты не оклемаешься.
Николай хотел было отказаться, но мягкие, заботливые руки любимой уже перетягивали плечо жгутом. Она запустила одну ладонь в трусы парня, лаская рукой член, а второй ввела наркотик в его вену.
Теперь ощущения стали совсем другими. В груди нарастал и пульсировал ком приятного тепла. Тепло начинало разливаться по телу, пронизывая каждую клетку тела, расслабляя деревянные мышцы, проникая в мозг. Во рту стало сладко, а дышалось намного легче. Через пару мгновений тело налилось приятной свинцовой тяжестью, но, тем не менее, казалось, словно бы, невесомым.
В голове взорвались разноцветные фейерверки, а мир вокруг обрел привычные уже Николаю, яркие краски. Безумно хотелось петь и танцевать, и обнять Маринку, конечно же. Что он и сделал. Девушка подалась и обнажила грудь. Прекрасную, лучшую в мире грудь. А как умело работали ее руки. Свой собственный член казался Коле огромным, а поцелуй, который запечатлела Маринка на влажной, набухшей головке был необычайно чувствителен. Права была любимая - трава не идет с этими ощущениями, ни в какое сравнение.
Коля откинулся на подушку и погрузился в невероятное блаженство.

***

Так пролетел месяц. И это был его самый счастливый месяц. Чувства к Маринке не только не угасли, но, казалось бы, еще сильней разгорались, особенно после укола. Марина больше не приносила героин, теперь его покупал сам Коля – на окраине города, в стареньком бараке, у азербайджанцев. Цена, конечно, кусалась, но никаких денег не стоит счастье, особенно счастье с любимой женщиной. Сама Марина не кололась, и это немного расстраивало Колю, ведь она не может видеть мир прекрасным. Но она продолжала курить Сативу, говорила, что нашла нового продавца. Николай тоже иногда курил, но после героина она уже не давала тех ощущений, что раньше. Однажды, лежа у себя дома в объятиях с Мариной, он увидел, что Серафим Саровский улыбается ему с иконы.
«Нас даже святые благословляют!» - подумал Николай и окончательно убедился в правильности своего выбора.
Пока однажды не произошло несчастье.

Теплым деньком в конце июля Коля, как обычно, пришел на работу. Ему неоднократно уже говорили, что он сильно исхудал, но парень только отмахивался. Он осознал, что стоит утром вмазаться, то работа уже не кажется отвратительной. Наоборот, шахта очень даже располагала к себе. С коллегами приятно было общаться, а тяжелый труд совершенно не утомлял.
- Колян, держи балку! – Бросил ему Петрович, подземный слесарь – Только крепко держи!
Коля уперся обеими руками в перекладину, придерживая ее, пока Петрович, подсвечивая себе фонарем на каске, менял автоматы на линии. Балка казалась совсем не тяжелой ,и Колян перенес ее вес на правую руку, а левую освободил. Но тело подвело его. Тяжелая перекладина соскользнула с руки и упала, задев торчащую из распоры металлическую арматуру над ящиком с автоматами. Петрович не успел даже вскрикнуть, когда стальной штырь, отломившись, пробил каску, под углом вошел в темя, а вышел из левой скулы. Слесарь упал замертво, и кровь впитывалась в черную угольную пыль. Но Николай даже не осознал, что произошло, так и стоял, залипнув, и смотрел на то, как красиво кружатся пылинки в лучах подземных фонарей.
Так его и нашли подоспевшие горняки. Дальше был наркотест, крики и матерки начальства, презрительные взгляды товарищей и позорное увольнение по статье.

Он стоял перед дверью Маринкиной квартиры и настойчиво давил кнопку звонка. Все его тело трясло, организм, потеряв эндорфины, настойчиво требовал укола.
- Кто там? – раздался тонкий голос за дверью.
- Мариш, это я, Коля, открывай! – Николай дрожал от нетерпения и наступающих кумаров.
- А здесь такие не живут. Вы ошиблись.
- То есть? – Недоуменно спросил парень. – Как не живут?
Послышался щелчок замка, и дверь немного приоткрылась, оставшись запертой на короткой стальной цепи. Сквозь щель выглянула женщина лет сорока небольшого роста и с бигудями на голове.
- Мы новые жильцы. Только сегодня заехали.
- А как же… - не понимал Коля, пытаясь не упасть от накатившего потрясения – Здесь девушка жила с бабушкой.
- Никого не видели – Мило улыбалась квартирантка. – Когда мы заселились, предыдущие квартиросъемщики уже съехали.

Как? Куда? Может, что-то случилось? Но Марина дала бы ему знать. Она не могла просто так уехать. Слезы накатывали, Николаю хотел вопить во весь голос. А еще нужно было вкинуться.
Ноги сами понесли его на окраину, где стоял барак наркобарыги. Денег в кармане было всего ничего, но он сумел наскрести на маленький «чек». Тучная азербайджанка, в пропахнувшей химикатами прихожей, выдала ему запаянный полиэтиленовый пакетик в коробке.

Пытаясь сдержать слезы, он трясущимися руками зажег парафиновую свечу у себя дома. Достал ложку, приготовил раствор и шприц.
Героин уносил его в мир грез. Мир, где была Марина, лежала рядом с ним, любила его. От мыслей о девушке он сильно возбудился, но разрядка не принесла удовлетворения. Закрыв глаза, Николай впал в забытье. В забытье, где его ждала Она.

На утро денег у него не осталось. Позавтракав черствым хлебом, Николай хотел было отправиться вновь к Марине, но вспомнил, что девушка там больше не живет. Он очень надеялся, что это был просто страшный сон, что Марина никуда не уехала и ждет его у себя в квартире вместе с бабушкой, но знал, что это неправда, что любимая его больше не ждет.
Он отправился туда, где его ждали.

- Слющай, нэт бабла – нэт доэы. – Молодой барыга развел руками.
- Ну будь человеком, мне очень нужно! – Настаивал Коля. Его опять трясло. Депрессия накатывала черной волной и он готов был расплакаться – Я потом тебе отдам, слово даю.
- Я за слово нэ работаю. Если ти за слово купищь хлэба или тачку или дом, то мнэ за твое слово ничэго нэ продадут.
Николай был в отчаянии. Доза ему нужна была как воздух, ведь только так он сможет увидеть Марину. Он пытался заглушить боль водкой, но тоска только усиливалась. Парень взглянул на свое запястье.
- Вот, часы мои, возьми! Они дорогие. – Николай расстегнул браслет «Командирских» часов и протянул барыге.
Азер изучил часы в свете тусклой лампы.
- За это толико полцены. Трэть чека.
Николай был согласен на все. Дома он сделал укол и жизнь вновь обрела смысл.

***

Темная, грязная квартира. Вещей в ней почти не осталось – все было отдано в уплату за героин. На полу корчится человек. По документам, он, безусловно, еще очень молод , но на вид меньше сорока ему не дать. Глубокие морщины рассекли красивое некогда лицо, худоба заменила рельефные мышцы. Глаза ввалились и потускнели, а большую часть зубов он потерял. Вены на бледных руках и ногах были покрыты пятнами бляшек от уколов. Абстинентный синдром сковал тело, прокручивая кости и сухожилия словно в гигантской мясорубке. Понос и рвота накатывали одновременно, но пустой желудок не изрыгал ничего, кроме горькой желчи. Он больше не видел смысла жизни, он не видел самой жизни. Человек то кричал от боли, то стонал от спазмов, то рыдал в голос от отчаяния, то смеялся истерическим смехом, шепча лишь одно имя: «Марина…Марина…Марина».
Из красного угла на него смотрел Серафим Саровский. Бледные краски старой иконы не могли скрыть осуждающий взгляд, который пронзал тело, душу и время.
- Зачем ты смотришь на меня!? – Кричал человек святому. – Не смотри, отвернись! Убирайся отсюда! Ненавижу! – Его крик захлебывался и переходил в глухое скуление.
«Ненавижу».

Погожий денек уходящего лета. В лучах закатного солнца кружатся мошки, откуда-то раздается детский смех. Начинающие желтеть ясени, бросают тени на площадку перед бараком. У наркопритона стоит красный джип «Мицубиши-Паджеро», бросая яркие блики.
Изможденный наркоман, еле волоча ноги, проходит мимо автомобиля и входит в разинутую пасть барака. Голоса, он слышит голоса. Знакомые голоса, доносящееся из комнаты слева.
- Студэнтик сэгодня купил первую дозу, как ты и обещала. Спасибо тэбе за еще одного постоянного кэлиента.
- Амир, ты же знаешь – я за спасибо не работаю. Налик гони! – Знакомый женский голос. Смутно знакомый.
- Ну-ну, нэ будь грубой, Роза, вот твои пять щтук зэленых, как и договарэвались.
- Ну вот, Леночка – Проговорил голос, обращаясь к кому-то – Теперь можно и новые туфельки тебе купить.
Дверь открылась, и посетители прошли мимо Николая, по направлению к красному внедорожнику, не обратив на парня внимания. Но наркоман их узнал. Узнал и сердце его подскочило к груди. Он рванулся за женщинами во двор.
- Марина! – В отчаянии прохрипел он вслед.
Они оглянулись. Одна из них, грузная пожилая женщина в очках, ярко – красными губами и с собранными в тугой пучок крашеными волосами, уставилась на него. Она была одета в цветастую блузу и темную юбку до колен. Ни на лице, ни в движениях ее не было никаких признаков плохого самочувствия. Ее спутница была молодой девушкой, темно-русые волосы заплетены в косу, а узкие джинсы-клеш обтягивали стройные ноги.
- Марина, любимая, это же я, Коля! – вытянув руку, шатаясь, Николай направился к женщинам.
Ему преградил путь здоровенный детина, загородивший спинами старуху с молодой девушкой.
- Слышь, торчок, ты либо покупай то, зачем пришел, либо вали отсюда.
- Марина, пожалуйста. Лилия Викторовна… - Стонал Николай, медленно опускаясь на грязный асфальт.
- Леночка, садись в машину! – Приказала пожилая.
- Да, бабушка.
Девушка забралась на пассажирское сидение, следом за руль села старуха. «Мицубиши» загудел и, резко развернувшись, укатил прочь.

Николай сидел на грязном асфальте. Детина, увидев, что наркоман больше не представляет опасности, ретировался. Коля больше не плакал, он лишь всхлипывал носом, чувствуя подступающие приступы ломки. Нужна доза, срочно нужна.
С трудом Николай поднялся, еле держась на шатких ногах. Ничего у него больше не осталось. Только герыч. Который еще нужно купить. Николай ощупал прямоугольный предмет за пазухой грязной куртки.
«Серафим не обидится, нет,нет. Он поймет меня» - с надеждой подумал Коля, поправляя старинную икону под курткой, и направился к входу в притон.