История Одной Книги

1.

Блеск солнца ложился на провода. Трещал старый телевизор на кухне. Книжная полка лежала на полу, вместе с её постоянными жителями.
Шестая ночь за тетрадками. Стихотворения ни о чем, слова от которых начинает тошнить, рифмоплетство, как элемент творческой необходимости, становился лютым врагом, ибо любая рифма - подстава, ограда за которой мог быть пейзаж смерти Помпей в водопаде феерично взрывающихся комет... Я снова за компьютером. Вот годное стихотворение... вроде опять про политику, грязь... а что делать? врать нельзя, граждане. Помню, один знакомый говорил, когда хвастался купленным пистолетом, что самооборона самообороной, любому буржую - пулю, типа "никакой свободы врагам свободы!" Интересно, но уже через мгновения он ставил на колени своего старого товарища, поставив ему дуло к виску. Парень умолял отпустить его, а тот лишь смеялся и, видимо стараясь просто стволом пробить ему голову, давил все сильнее.
Ладно, закончу позже. Надеюсь, недели хватит на "Равнодушие". Самая легкая часть, про такие сложные понятия...
Возле моего дома остановилась машина. Туда запрыгнули две девчонки. Обе маленького роста, ни чем не выдающиеся, просто ищущие, где можно выпить. Этим летом это только и оставалось. Кругом зной, деревянные стены, а на улице одинокая смерть... Двери захлопнулись, заиграла громкая ритмичная музыка, и автомобиль умчался в сторону моста. Телевизор замолчал. Видимо, отключили свет. Стабилизатор издавал хищные и грязные звуки, поэтому работу я сразу прекратил. Встал, подошел к книжной полке. Поднимая её, обрушил еще несколько - как тогда мне казалось - тон макулатуры. Тут и Данте с Гомером, сдружившись, прыгали на грязный пол, и Лермонтов, которого ненавижу, и Маяковский... эх, Владимир, Владимир, мы тут пытаемся литературу продолжать, а ведь воздух, как удавка, душит, не давая сделать очередной ход. Или это лишь темы, что заставляют сутками думать? Ответь мне, поэт! Что ты чувствовал, когда писал письма Лилечке, когда громкими манифестами поднимал молодежь? Что?! Вот и я не знаю... В моем сердце только грязный асфальт и упавшие гроздья рябины, что догнивают, пытаясь пробиться сквозь толщи этих маленьких камушков, на встречу к свету...
Уборка заняла меньше получаса. Никогда не любил беспорядок. Особенно, в собственной квартире. Но меньше всего желание было убираться  там, где все это рождается... В сердце.
Одевшись, я вышел на улицу. Отложил плеер. Слушал шипение соседей, сидящих на крыльце, ругань при очередном разговоре, да и редкие свисты колес, коим было плевать на безопасность, как и на самих себя. Мне позвонила знакомая. Предложила встретиться. И я прямиком отправился к ней.

2.

Эта лачуга была в старческом состояние. Крыльцо сгнивало до основания, стекла, оторванными перьями украшали бледно-зеленую траву. Даже в самый солнечный день во внутренностях помещения жила темнота. Такая едкая, пугливая. Она любила пыль, треск сломанных половиц и когда здесь были люди. Она своей старой фатой укрывала их лица, руки и слова так, что любая фраза, как и любое движение, отдавалась слякотью душных и ворчливых летних улиц. Иногда, кто-то продавал себя ей в рабство, начиная дебоширить, размахивая кулаками и грубыми высказываниями. Ох, таких она любила еще больше, заставляя их ронять столы, бить стекла, искать выход... Но позже, когда ей надоедала и эта игра, она роняла и самого раба на грязный пол, залезая в его глотку крошкой штукатурки и выкалывала, выкалывала глаза кривыми кусочками света, заставляя отдать все свои сны, все свои эмоции, все свои чувства...
В одной из таких комнат сидели несколько человек. Моя названная подруга, еще несколько девах, сжимающие сигареты в своих тоненьких длинных пальцах, и пацаны, яро обсуждающие поломки, запчасти и просто пьющие дешевое пиво. Иногда самый веселый пытался шутить. Это у него получалось очень хорошо, звонкий смех отражался от стен, направлялся к остаткам двери и четкими волнами бежал на улицу... Я сел к знакомой. Несколько слов про то, каким образом она очутилась здесь, дежурные фразы из разряда "чем занималась целый день?" и планы на завтра. Все жители этого маленького мира были рассажены возле небольшого стола на самодельных скамейках, которые, не смотря на свой не лучший вид, удерживали достаточно человек. Андрей, один из персонажей сидевших напротив, рисовал узоры дымом и говорил о музыке... "Я русский, нахрен мне зарубежное гавно... Вот парень за жизнь читает... Слушай, ты вообще понимаешь смысл? Да тут же про шлюх клубных!..." После этой фразы он грязно поцеловал девку сидящую рядом. Мне хотелось возмутиться, встать и начать кричать морализированые лозунги  о порочности, о бескультурье, но я просто  посмотрел в себя... Я тогда был таким же ведь... Совсем дурным... "Ну что? пошли... Ну, не в туалете же?... А где еще?... Что ты блять ломаешься? Решилась, так пошли!... Мне больно!...Молчи!... Мне больно!... Молчи!".
Я не раскрыл рта. Встал и вышел на улицу. Взял телефон, позвонил девушке. Сказал, что сильно её люблю. Положил трубку. И небо плавало по моим глазам, заставляя Печору выходить из своих берегов, топя, как слепых котят, мою душу в собственной грязи и гнили. Я перестал думать и о книге, и о прошедших словах, мне просто захотелось забиться в угол... Тьма строила глазки, маня обратно длиной костлявой рукой в свой дом. Дом, в котором живут только  те, кто больше не имеет дороги домой.
Прошло около часа. Количество человек в помещение увеличивалось. Монотонная музыка из слабой дряхлой колонки мобильного наполняла комнату. Одни курили траву, посмеиваясь искусственному счастью, найденному на окраине этого маленького городка, другие уже хватали девок и растаскивали их по комнатам в предвкушении утех (девки не возражали).Один парень был странный, сидя в углу, жрал таблетки, запивая их дешевым самогоном и гнал ересь о любви, о том, как звезды прыгали по крышам маршрутных такси, когда он думал о ней; как бледнолицые закаты, становились розовыми; как её стоны ложились на музыку Баха, которую он никогда не слыхал; как он любил Луну в её глазах, горящих ярче, чем свечка на могиле брата. Парни быстро заткнули ему рот. Он не среагировал, только взгляд его выдавал. Ненависть перемешивалась с опьянением, создавая такой коктейль, который не пробовал никто, кроме него. Он давал ему уверенность в том, что именно сейчас, в его тоненьких слабых руках лежал весь мир, и каждая судьба была в ему подвластна, каждая слеза была его женой, каждая сволочь была для него жертвой...
Я сидел за столом, вяло поддерживая беседу. Чаще смотрел в телефон, получая смс от знакомых подруг. Одна говорила о сексе, когда и где она хочет, что-то о фантазиях и том, что она контролирует ситуацию, а не я, и в любой момент все это может закончиться. С другой я вел философский спор. Ценность брака, института брака, любви и детях. Да какая может быть любовь, когда за стеной две малолетки шепчут друг другу сальность, стоя у избитой временем стены, пробуют свои тела, оправдывая эти действия "Любовью!", которая, якобы, давно вела их к этому. Тогда, что есть любовь? Оргазм? Похоть? Последующий мат в телефонной трубке? Крики: "Шлюха! Да чтоб ты сдохла! Делай аборт!" ? Ах, нет... Вы скажите, что по залету - это не искренний брак, и что просто так люди под венец не идут... Забавно. Двое любящих ведут себя в клетку двухкомнатной квартиры, делают никому ненужного ребенка, ибо работа забирает важность его существования, засыпают в одной постели, прижимаясь спинами друг к другу, и думают, как же завтра убежать к любовнику, дабы избежать скандала...Вы скажите: "Это не любовь!" -  и я соглашусь. Любви не бывает в клетке. Её убивают тяжелые кандалы на руках, ибо она всегда может изменить свой выбор. Дать крылья и сломать их... И вы вновь произносите:"Любовь несправедлива!" - и тут я возражу. Она мудра... "и по горящим углям, разрывая ноги в кровь, приведет тебя любовь, в край, где лето круглый год, где злые волки строят ночь, где вешают гирлянды скоморохи, где встретится одна на всех, и вечность обретет покой..."Я не заметил, как произнес последние слова вслух... "Саня, ты ****улся в край? Иди, проветрись!..." В комнате и правда стало слишком душно. Одна из приятельниц подхватила меня за руку и помогла выбраться из-за стола. Направляясь к выходу, я нечаянно задел стул, на котором дымилась трубка. Дурь упала на пол и в след я только слышал злобный вопль: “Пидарас!".
Белые ночи для нас не редкость, но сегодняшняя ночь была очень странной. Ни одной сумеречной крапинки на земле, ни одного сгустка темноты над домами. Ничего. Просто красное невыспавшееся солнце, застывшее между деревьев. Девушка закурила сигарету. Её, кстати, звали Света. Мы с ней пересекались пару раз в клубе, да и по-пьяне она любила вешаться мне на шею... --Саша, вот ты постоянно говоришь о литературе...
- ну да...
-Так что она тебе даст? Ты хоть одну книгу продал?...
-Нет. Любая форма литературы не имеет права быть проданной. Я писал её для людей, пусть она и принадлежит...
-Ты идиот! Ты понимаешь, что с такими принципами ты сдохнешь, как собака на помойке. Дебил! -Собака не создает себе грязи, в отличие от тебя...
-Что ты сказал?
-Отдыхай!...
-Поэт тут нашелся!... Выскочка ты! без слуха и голоса! Не понимаю, как тебя только на сцене держат...
Ей явно нужно было прикопаться. И ей это удалось. Я подошел к ней вплотную, замахнулся, ударил её ладонью по щеке, так что та испуганно взвизгнула и начала снова твердить...
-Хех, ну как? чувствуешь? Больно... А знаешь, как мне больно, когда ты таскаешься с очередной ****ью? Знаешь?.. Тебе увидеть сколько ночей я не спала, вспоминая все то, что между нами было...
-Ничего не было!
-Для тебя ничего, а для меня - вечность. Вечность в любви я обменяла на вечность в слезах! и все это только для того, чтобы ты вернулся, чтобы ты обнял как прежде, чтобы я вновь почувствовала себя нужной тебе!
-А в итоге?
- А в итоге... В итоге я вижу стихи всяким бабам, слышу твои убогие признания, твои еще более убогие оправдания. Я ненавижу тебя! Ненавижу все, что ты делаешь! Каждый шаг твой, каждую мелочь в тебе!
-Тогда почему ты рядом сейчас со мной? Почему не уходишь?!
-Только потому, что эта ненависть и злость делает меня сейчас живой... 
Она оттолкнула меня, прошла чуть-чуть вперед и снова закурила, выбросив пустую пачку "Бонда" на траву. Её взгляд был уставлен в небо, а на крыше каркали вороны, заставляя прятать взгляд в ладони, а слезы все так же пробегали меж пальцев, украшая её ноги своим серебряным блеском...
Вдруг послышался треск битого стекла. Я забежал в общежитие и увидел, как парень, что сегодня сидел на таблетках, бьет стекла о стены. Он кричал, посылал всех благим матом, твердя, что он больше не будет нас всех слушать, что это его жизнь, его правда!.. Парни пытались подойти и успокоить его, но тот начинал швырять в них осколки. Одному знакомому даже так порезал щеку. Тот зашипел и убежал что-то делать с этой раной. Компания осталась на месте. Все наблюдали, то смеясь, то доставая мобильные телефоны. Парень потихоньку уставал. Он сел на грязный пол. С моего ракурса казалось, что он кусочками стекла начал умывать себе лицо... "Как же мне все надоело... Как же я вас всех ненавижу! Тебя, тебя, тебя!...Что ты с камерой своей уставился на меня? Что, психов захотел увидеть, да? Захотел посмеяться над тем, как человек с ума сходит? Хочешь шоу, сука? Получай...". Он взял пыльный осколок и порезал себе вены. Кровь начала растекаться по руке, украшая её ядовито-красными змеями. Он ни произнес больше ни слова. Просто упал своим маленьким телом на известку. Тогда я не выдержал и рванул к нему... "Ну что вы стоите? Тряпки, бинты, что угодно!...". Звонить в больницу нельзя было. Те бы позвали ментов, а с ними никто не хотел иметь дел. Один пацан, сняв свою футболку, отдал её светлой девочке, которая сразу подбежала к "пострадавшему". Аккуратно перевязав рану, зажала её, дабы прекратить кровотечение. "Пострадавший" активно сопротивлялся, но вскоре поняв, что это для его же блага, успокоился...
-А мне ведь, правда, жить-то незачем...
-Не говори так.
-А как говорить иначе? Родителей нет, дома нет, денег нет, ничего нет! 
-И что? На этом жизнь не заканчивается...
-Моя жизнь давно закончилась, как только открыл глаза... знаешь, а там все так светло было... мать на руках держала, я орал, правда, не знаю почему... видно, дурак был, да и остался... а потом... как отрезало. Дальше школа, унижения... И вот то, что есть сейчас... один, всегда один... просто, надоело все... кругом все учат, тыкают, куда непоподя... а может, я просто хочу сдохнуть, вот взять и просто сдохнуть! чтобы не вспомнили, чтобы спокойней было... один новый крест кладбище только украсит...
-Серега, позвони Ване, пусть подъедет, Димку домой надо.
-Не надо домой... не хочу быть один...
Машина подъехала быстро. Ребята погрузили Диму в салон, сели рядом и повезли его вдаль. Компания решила разойтись по домам.

3.

Часы показывали четыре утра, я шел домой рядом со Светой, которая молчала и лишь иногда спрашивала, чем же я сейчас занимаюсь. Возле моего подъезда мы распрощались. Она быстро засеменила в сторону своего дома, иногда слегка спотыкаясь, видимо, чтобы лучше разглядеть спящие глаза домов.
Я сел на лавку и включил телефон. Написал девушке, что ложусь спать. Ответа не пришло, и я отложил мобильный. Нежно лизал окна готовившийся действовать рассвет, серая скатерть асфальта становилась теплей, и лишь в эти секунды я понял, что стихи - это только предлог, чтобы начать чувствовать жизнь во всех её красках, придумывая пейзаж из палитры, которую нам всучили. И книга моя - это только начало. Начало другого дня или нового никому неизвестного человека... Ведь спустя годы эта девочка все поняла. Забыв грязные утехи и порванные дни, открыла время по-новому.
...а наше с ней фото так и стоит в её комнате на полочке в рамке, и эта рамка никогда не покрывается пылью, ведь любовь не забывается - она остается навсегда вместе с нами. И подарив лишь приятный привкус сморщенным губам, она уйдет и больше никогда к нам не вернется, давая понять, что молодость уже упущена и навсегда потеряна в этой темноте. Такая грязная, жестокая, но до невозможности искренняя в своих порывах и поступках, как блеск зимнего солнца, которое вновь легло на провода.

06_07.13.