Море зовет

    На окраине города, между поселками Качановка, Верещаковка и Диканевка находилось депо, в котором обслуживались пригородные электропоезда. Перед его кирпичным забором лежал, заросший травой луг. На нем в свое время строители вырыли мелкий, но очень большой котлован, да и забыли. Видимо нашлись дела более важные. Со временем рыхлые песчаные стенки обвалились, глубина уменьшилась, образовался чудесный водоем с травянистыми зелеными берегами, Зеленка.
   Трое друзей Вован, Серый и Витек случайно забрели в это тихое место.
   Заприметив вблизи несколько длинных толстых деревянных щитов, они спустили их на воду. Получились прекрасные плоты, на которых можно было плыть, отталкиваясь шестами от дна, или гребя доской. При ветре на них поставили листы фанеры и как на  настоящих судах неслись по волнам. Просто потрясающее ощущение!
   Вован нашел доску, расколовшуюся по диагонали, вставил ее широкий конец в щель с короткой части плота.
   Двигая длинной узкой ее стороной вправо-влево, он заставлял судно плыть, ну прямо, как венецианская гондола.
   Со временем к ним присоединились другие мальчишки с ближайших улиц.
   Вначале имели место разговоры, по вопросу права собственности на суда. Но,  потихоньку каждый из них обзавелся подобными щитами, бревнами и даже железнодорожными шпалами. 
   Формирование флота на Зеленке удивительным образом совпало с массовым исчезновением корыт, лоханей и всяческих подобных емкостей из дворов округи. Все они пополнили его ряды. Правда, на ночь все они затапливались, что бы их прежние хозяева, не вернули бывшую свою собственность назад в дома и сараи.
   За короткое время образовался целый флот суденышек с одним, двумя и даже тремя членами команды.
   Поначалу им было тяжело удерживаться на неустойчивых плавсредствах, но мастерство моряков день со дня неуклонно росло и со временем уже стали проводиться соревнования на скорость и маневренность. В дальнейшем это дало им возможность устраивать целые морские сражения.
   Как положено в большом, а тем более военном флоте все суда получили свои названия, выведенные на их поверхностях, масляной краской из домашних запасов. Здесь были: «Стремительный», «Дерзкий», «Решительный», «Бдительный», «Несущийся», «Зоркий» и прочие. Имелся даже "Крутой".
   Надписи были разного цвета, размера, прописными и печатными буквами, с орфографическими ошибками, что, впрочем никак не влияло на их из ходовые и боевые качества. Но, имея свои имена, они реально существовали, а не были грудами досок и бревен.
   Не всем, желающим нести морскую военную службу, представилась возможность использовать корабельный лес со стройки депо. Возможно, поэтому с многих частных подворий поселка стали исчезать бревна, доски, двери и даже целые секции деревянных заборов.  Освобожденная таким образом домашняя живность: куры, утки, козы, индюки, свиньи, собаки стала свободно бродить по улицам и огородам, утоляя свой аппетит изысканной, а главное обильной пищей. Только кролики оставались на месте. Наверное, потому, что их, хоть и деревянные клетки не представляли какого интереса для местного судостроения.
   Бывшие составные части хозяйских заборов перекрашивались в другие цвета, к ним добавлялись различные палубные надстройки. В таком преображенном виде они спускались на большую воду и принимались в состав Краснознаменного Качановского флота.  В основном это были линкоры, авианосцы, крейсера, фрегаты.
   К ударной флотилии были приписаны и вспомогательные малые суда: дозорные катера (одна шпала), морские охотники (два бревна с поперечными досками), миноносцы (три бревна с такими же поперечинами, десантные суда (бывший заборный пролет).
   Подводный флот, как таковой практически отсутствовал, в виду того, что ничего подходящего для его создания в округе найдено не было. Но, голь на выдумки хитра. Думающие головы Генерального штаба военно-морских сил стали использовать для скрытых атак на вражеские суда ныряльщиков и мини субмарины. Набирались в эти диверсионные подразделения ребята, у которых не было своих судов, или материалов, из которых их можно было соорудить.
   Тактика применения первых состояла в том, что бы вынырнуть у вражеского судна и коснуться его рукой. Это считалось закладкой и последующим подрывом магнитной мины. Против ныряльщиков эффективно применяли длинные шесты, не дающие приблизиться оным на опасное расстояние.
   Мини субмарины представляли собой новейшее достижение монгольской инженерной мысли. Несмотря на свою простоту, они представляли серьезную угрозу надводному флоту противника.
   Это было обычное ведро, одеваемое на голову подводного пловца, который погружался в воду. Задача у него была та же, что и у простого ныряльщика, но бить шестом с атакуемого судна по нему, можно было лишь только тогда, когда он приподнимет ведро над водой, что бы глотнуть свежего воздуха. Правда ориентироваться в пространстве под таким укрытием было крайне сложно, можно было по ошибке потопить и свое судно.
   С ведрами тоже было не просто, так как лучше использовать оцинкованное, оно легче и от него при ударе вражеским шестом, в глаза ныряльщику не сыпется отбитая эмаль. К тому же ведро после водных сражений нужно было возвращать домой по возможности целое.
    У одного мальчишки была маска с ластами и его использовали уже, для особо важных контрдеверсионных операций. Другой подводный боец применял противогазную маску с гофрированной трубкой, которую он при нырянии держал над водой, чтобы не захлебнуться. Эффективность работы этого ныряльщика была значительно ниже, так как, матросы противника ладонями заливали воду прямо ему в трубку, и тому приходилось экстренно всплывать. После этого он пол - часа, преодолевая приступ кессонной болезни, откашливал, попавшую в горло воду. 
   Подводные диверсанты при первой же возможности пытались заарканить судно противника и отбуксировать его на свой рейд.
   Кораблей же тылового обеспечения, как ни странно, не имелось. Ни кто не хотел возить снаряды, провиант, питьевую воду. Все жаждали участвовать в морских баталиях. Так, что  вопросы снабжения каждый экипаж решал самостоятельно. Провиант (бутерброды) брали из дому, боеприпасы (яблоки и помидоры) из соседских садов и участков, воду из местной колонки, плавучие мины ( огромные тыквы с воткнутыми в них короткими палочками) с частных огородов. Причем гранаты из яблок использовались многократно, а из помидоров всего один раз. Зато по действию последних, четко проявлялась точность стрельбы, и они были менее травмоопасны в своем артиллерийском применении.
   Валерка Селищев притащил старый дедов протез и костыль. Приладив их себе и перевязав голову красным платком, а глаз повязкой черного цвета, он вооружился саблей, сделанной из металлического обруча деревянной бочки из-под соленых огурцов. Стоя на своем деревянном линкоре в таком устрашающем виде, он в трубу от теодолита рассматривал армаду противника. Она хоть и приближала того в двадцать восемь раз, но переворачивала изображение вверх ногами. Но, стороны это выглядело очень круто.
   На его плече восседал старый-старый попугай, взятый на день у своей соседки Ольги за две порции мороженого.
   Но, сколько ребята не пытались научить его вещать классическое:
   Пиастры! Пиастры! – он прокуренным и пропитым голосом вопрошал:
   - Люська, стерва! Ты куда это опять  намылилась?
    Но, стороны это выглядело очень по стивенсоновски.
    Сражения обычно начинались ранним летним утром. Две противоборствующие флотилии Качановская и Верещаковская на предельной скорости неслись навстречу. Одни суда таранили друг друга форштевнями, другие норовили ударить в борт. При этом члены экипажей кубарем сыпались за борт в кипящую от акул (головастиков) воду.
   Сторожевые катера (одно бревно) часто  переворачивались сами по себе сами, роняя в теплую воду всю свою команду.
Более осторожные капитаны вели свои корабли так, что бы стать борт–о–борт, с противником, готовясь взять его на абордаж. Этот маневр в случае победы, давал целое судно, с ценной добычей: всякие там драгоценности, оружие (рогатки, ножи, пистолеты, сабли), невольников и прочее, положенное в таких ситуациях.  А, добытое в бою, тем более морском, свято!  Даже бутерброды, взятые из дому и одежда побежденных экипажей. Последнее, правда, по окончанию сражения возвращалось, что - бы не возникало конфликтов с их родителями.
    Подводные диверсанты скрытно подбирались к судам противника и неожиданно вынырнув из воды, дергали за голые ноги членов команды. Освободив таким образом палубы захваченных кораблей, присоединяли их к своему флоту.
   Плененных моряков победители усаживали на галеры ( те длинные деревянные щиты) и под звуки пионерского барабана заставляли грести досками в нужном команде направлении.
   С проплывающих мимо торпедоносцев  бросались торпеды (короткие бревна) и те устремлялись к своим целям.
   Если в боях появлялись раненые матросы, их доставляли в морской госпиталь, расположенный берегу в Гришкиной палатке, почему то сшитой из старых рюкзаков. Там местные сестры милосердия Ольга и Галка лечили героических моряков.
   После окончания очередной морской баталии, оба флота обменивались пленными, но добытые в жарких схватках трофеи и суда оставались во владении их взявших. Во всяком случае, до следующей  битвы.
   В пылу морских сражений три самых жарких месяца пролетели необычайно быстро. В сентябре начались занятия в школе, вода в Зеленке стала холодной, так что стало не до сражений. Летняя морская кампания этого года закончилась.   
   Изумрудная трава вокруг пожелтела, поверхность озера покрылась желтыми опавшими листьями, по утрам луг вокруг становился серебристым от инея.
   Мальчишкам было очень жаль, что это озеро не входило в гидросистему Мирового океана и поэтому нельзя было плыть обоими флотами к американским индейцам, или австралиским бушменам, перебиваясь в пути честным пиратством.
   Качановский Краснознаменный и Верещаковский флоты, присыпанные снегом, вмерзшие в толстый лед, ждали весенней навигации и новых морских сражений.