Человек, которого я не знал

Сегодняшний день можно было бы причислить к вполне обычным и заурядным. Бесчисленное количество выездов: у кого-то болит голова, кто-то простыл, одни вскрывают вены, другие рожают или думают, что рожают; а кто-то умирает. И со временем привыкаешь к подобному ходу вещей настолько, что становишься чёрствым. Нет, это не профессионализм, это жизненная атрофия! Мы не можем перестать испытывать любовь к матери, привыкнув её любить, мы не перестанем чувствовать унижение, столкнувшись с ним сотни раз, мы продолжаем скорбить, теряя близких и родных с каждым разом всё сильнее… Лишь за пределами жизненного космоса мы перестаём чувствовать.
- Разряд! Ещё разряд! – отличная встряска, доктор…
И мы всё равно его потеряем.
                * * *
Пройдя через тысячи подобных историй и повидав многое на своём веку, сегодняшний день не давал мне покоя, точнее врезавшийся в мою память взгляд умирающего старика. Нет, в нём не было ничего необычного, не было повисшей недосказанности или скорби о скором прощании с этим миром, не было боли и мольбы, не было борьбы и сопротивления. И это не взгляд матери с умирающим ребёнком на руках и умершей в ней сущности, не взгляд беспомощности и безысходности, это не взгляд несправедливости мира сего за разлуку с любимыми, это не горечь и не злость, не обида и не ярость…Он был готов и не ждал чуда от меня. Это был чужой мне человек и его взгляд был настолько же чужим по отношению ко мне. Но почему же это так тронуло меня и вскипятило моё нутро?! Я не понимал происходящего и пытался найти ответ на поставленный вопрос, а может я искал что-то другое.
Вся проблема заключалась в том, что это был знакомый мне взгляд…
Я никогда не жаловался на память, но и не старался запомнить все вызовы и всех пациентов. Фотографическим образом заседали лица в моей голове. Нет, я точно не видел столь загадочного теперь мне старика ранее. Да и проверив недавний архив выездов по этому адресу, я не нашёл в списках своей бригады. Это стало моей головоломкой, которую было очень важно решить.
С утра до вечера в моей голове переворачивалось сотни версий и предположений, но это всё было не то! Я практически не спал по ночам и, кажется, по-немногу сходил с ума. И без того мой чёрствый профессионализм стал ещё твёрже: безучастность, безразличие и отрешённость – моя укоренившаяся гниль. Я не видел и не слышал, я не был здесь и сейчас, я был выключен, изолирован: я был там, в своих мыслях, я искал ключ от потерянной комнаты, в которой, как мне казалось, будет уютнее, в которой я буду дома…
Ещё быстрее и не ощутимее проносилось время. С календаря слетали будни и красные. Я перерывал стопки архивных бумаг, в надежде найти хоть малейшие связи и зацепки, но всё было тщетно! Все мои расследования, версии и улики быстро приводили в тупик! Я иссякал!
Чёрт возьми, но ведь это же паранойя! Это бессмысленная игра, в которой нет финала, которая ни к чему не приведёт и уже нельзя остановиться. Западня! Ловушка…
- Эй, это уже не смешно, - кричал я в истеричных припадках, метавшийся из угла в угол своей комнаты. - Ты кто и что тебе нужно?! Ты победил, ты добился своего - я уничтожен!
За это время я в действительности забыл кто есть я. Втоптан в землю. Похоронен заживо. Вот как я бы назвал это состояние. Не знаю, откуда у меня было столько сил продолжать играть в эту игру. Порой я начинал громить всё, что попадалось мне под руку: удобную мебель, новую технику, цветочные горшки и посуду…
Падающие осколки разбитого зеркала привели меня в чувства. Что-то вроде перезагрузки перед новым извержением. Такое уже случалось.
Самый крупный кусок игриво отражал свет мне в лицо. Вот он спусковой механизм: призыв к моей ярости! Я сжал кулак и со всей дури начал бить по выводившему меня из себя осколку! Это была борьба за существование: будто бы его свет прожигал меня насквозь, будто бы или я, или меня…
Когда окроваленная кожа забилась мелкими стёклышками, я вновь остыл. Из моих глаз хлынули слёзы. Нет, не от боли, не от слабости и безысходности, не от безумия, переполнявшего мою кровь… В зеркальном отражении я увидел взгляд чужого мне человека, того самого старика... Это был мой взгляд.