Глава XXI Начало большого обмана

 
Князь Ярослав закончил читать лежащую перед ним летопись. С каждой прочтенной страницей эта книга раздражала его все больше и больше. Вернее  даже не раздражала, а бесила. Просто каким-то  шестым чувством он чувствовал исходящую от  этой книги  и подобных ей  опасность.

     Эту летопись выкупили по его поручению в одном из монастырей, что невдалеке от Ростова,  у жадного игумена, который продал ее за большую цену – пять киевских златников. «Но продал же. И так по всей Руси. При каждом монастыре – свой грамотей, будь он не ладен. Расплодил их отец. Грек или русич -  неважно. Главное, что  они все пишут и пишут. Все, что молва людская им приносит,  сохраняют  на века. И тут уже десять раз подумаешь, кем бы ты ни был, князем, воеводой или простым смертным: ославят на всю жизнь, да так, что еще детям и внукам  позором  твоим нахлебаться придется».

     В   жизненных планах Ярослава  публичности явно  не было места. И потому  в период Ростовского княжения он активно занялся переписыванием, с необходимыми для себя исправлениями,  всех доступных ему летописных источников. Делал он это тайно и как только мог. Где подкупом, а где хитростью и силой. Но   еще только в начале своего пути  князь Ярослав понял, что при  его желании и  державных возможностях  история Руси будет именно такой,  какой он  захочет. И для этого он не пожалеет ни людей,  ни денег.

       Князь открыл  небольшой,  обитый мягкой кожей  сундучок,  и запустив в него руку, почувствовал приятную прохладу византийских золотых монет. Это золото – его  открытый путь к власти. Сейчас пока над Новгородом, а затем над Киевом и всей Русью. Этих денег хватит на первое время, затем император даст еще, он в этом уже не сомневался. Потому что  только такой хитро-мудрый ловкач, как князь Ярослав,  смог устранить такую преграду на своем пути, как царица Анна.  Почти даром, не потратив ни одной золотой монеты. Но императору ведь знать это необязательно.

       «И как это сестрица-то моя еще жива? Человеческое благородство. Императорская кровь. Порфирогенита».

     Улыбка Ярослава становилась все более хищной.  Разноцветные, глубоко посаженные глаза жестоко блеснули из-под густых бровей. Длинный нос  заострился.

   «Но это еще только начало. Путь к власти   будет долог. Отец  все еще силен, и у него с   Анной есть  сыновья - Борис и Глеб. И как  сообщает сестра Предслава, он  скоро объявит их первыми среди равных. И тогда их  право на Киевский стол  неоспоримо.
     Ничего, скоро в моей власти  будет  второй по богатству  на Руси город.  Тогда будет все. И пошлина с торговли,  и возможность найма пришлых варяжских дружин. Все это станет возможным - были бы деньги. А деньги у меня    есть.     Значит, дело за малым. Пойду по стопам родителя. У него все с Новгорода началось, пусть там и закончится», - подумав об этом, он рассмеялся беззвучным сатанинским смехом.  Глянул на себя в небольшое медное зеркало, придал лицу благочестиво-мечтательное выражение, запер заветный сундучок на ключ и шаркающей походкой  калеки двинулся из своей комнаты отдавать   боярам и воеводам указания по сборам в дорогу на новое княжение.

    И не было для них  человека более смиренного,  богобоязненного и  благочестивого - до исступления,  да еще  такого болезного, увечного с рождения, чем их князь Ярослав, увековечивший,  уже гораздо позднее,   сам себя  как Мудрый, в переписанных по его указаниям и личному  присмотру  русских  летописях.


Продолжение- http://www.proza.ru/2013/07/12/170