Чёрная магия

Это сегодня можно купить билет на самолёт онлайн или заказать по телефону в любом направлении и на любое число, а тогда, в начале девяностых, приобрести билеты можно было только в кассах аэрофлота, и то не всегда не без помощи знакомства.

Мы всей семьёй: я, моя жена и два малолетних сына, вылетали в Канаду на ПМЖ. Маршрут был следующий: из Баку в Стамбул, оттуда в Нью-Йорк, а там из аэропорта имени "Кеннеди" нас до канадской границы должен был довезти на своей машине мой хороший приятель Лёня.

Было начало Октября, а въехать в Канаду мы должны были седьмого Ноября. Не удобно. Но что делать? Тогда у нас выбора не было. Надо было перекантоваться в США где-то четыре недели. Но Лёня сказал, что проблем не будет, и он всё устроит.

Я всю жизнь "летал" самолётами без проблем. Но в последний мой "полёт" с нами произошёл случай, после чего я стал бояться высоты. Мы с женой возвращались из Турции с нашего медового месяца. Всё шло прекрасно. Мы подлетали уже к Москве. Были видны, даже, огоньки населённых пунктов в иллюминаторе. Вдруг, самолёт резко затрясло, он стал крениться из стороны в сторону и издавать жуткие скрипучие звуки. Мы с супругой сидели в середине салона, прямо возле окна, где расположено крыло самолёта, и видели как это крыло взмахивает словно птица. Признаюсь, было очень страшно. Вижу как напугана моя жена, и хочу её успокоить. Беру её за руку, и тут понимаю, что от того, что у меня перехватило дыхание, сказать ничего не могу. А кругом люди кричат чего-то в панике, кто-то как-будто говорит молитву, кого-то рвёт, слышен детский плачь.

После очередной встряски, самолёт стал резко снижать высоту. Было ощущение, что он падает. Так продолжалось несколько минут, и казалось, что это всё. Конец. Но, в какой-то момент, самолёт перестал падать, и, словно очнувшись, полетел параллельно земли. Короче - пронесло. Бог спас. Или пилот. Но, с тех пор, я стал бояться высоты. И особенно летать самолётами. Потому что они летают высоко. Не то чтобы я боялся разбиться и умереть. Я боялся задохнуться от того, что не мог дышать.

Понимая, что добраться до Америки можно только самолётом, и зная мою фобию, я решил напиться и отключиться во время полёта.

Трёх часовой перелёт до Стамбула я преодолел. Вроде мой метод сработал. Теперь предстоял следующий - одиннадцати часовой до Нью-Йорка.

По тому же методу, принял грамм триста до посадки, и уже в самолёте, прямо перед взлётом, несмотря на то, что меня уже мутило, ещё двести. Когда самолёт взлетел, я был уже в отключке.

Проснулся часа через три от сильной головной боли. Дышал нормально, но в горле пересохло и тошнило.

Жена читала книгу, а дети мирно спали.

Сходил в туалет, умылся. Тошнота не проходила. Сунул два пальца глубоко в рот. Вырвал. Вроде тошнота прошла. Пока умывался, самолёт пару раз слегка качнуло, и у меня стало перехватывать дыхание.

Еле дошёл до своего кресла. Стюардесса предложила мне воды, но я попросил её аспирин, водки и сока.

Принесла. Выпил. Чуть чуть отпустило и стало легче дышать.

- Как ты? - взволнованно спросила жена, глядя на мой не здоровый вид.

- Нормально, - успокоил её я.

Голова по-прежнему гудела. Ещё бы, в течении суток принял больше литра водки. Для меня это много. Очень много.

Лететь оставалось ещё часов семь.

С дыханием, вроде, всё нормально. Надо чем-то занять себя, чтобы не думать о высоте. Попробовал читать, но буквы расползались, да и с концентрироваться не получалось.

Стюардесса объявила по микрофону температуру за бортом, скорость и высоту полёта, и что мы летим над океаном.

Я почувствовал, как мне опять стало трудно дышать.

- Мать вашу! - выругался я шёпотом, - Про высоту обязательно надо было?!

- Ты что-то сказал? Тебе надо что-нибудь? - заботливо спросила меня жена. - Ты очень бледен.

- Водки. И побольше, - с отвращением на лице к этому напитку, ответил я.

Водка, зараза, отказывалась идти во внутрь и обжигала мне полость рта. Тогда я смешал её с соком и пил моё “лекарство” уже в виде коктейля. Приняв ещё грамм триста я отрубился до конца полёта.

Проснулся я от сильных рвотных сигналов и шума в салоне. Наш самолёт, благополучно долетев до Нью-Йорка, кружился на малой скорости над аэропортом "Кеннеди". На взлётной полосе стоял сильнейший туман, и разрешения на посадку не давали.

Было не понятно, почему нас не направляют в связи с туманом на другой аэропорт.

Рвотные позывные усиливались, и когда я встал, чтобы сходить в туалет, стюардесса не разрешила мне. Наверно из-за того, что самолёт мог пойти на посадку в любую секунду. Тогда я воспользовался бумажным пакетом. И не одним.
 
Наконец-то мы приземлились!!! В практически нулевой видимости. Во всяком случае, мы в свои иллюминаторы ничего не могли разглядеть. Почему пилот пошёл на такой риск? Может у него не было уже горючего?

Пассажиры бурно аплодировали пилоту за мягкую и сложную посадку, за полёт.

* * * * * * *

Пройдя таможню, мы попали в объятия Лёни. Хороший он парень.

Мы познакомились с ним на московской киноярморке в 1989 году. Он представлял киевское управление кинофикации, а я бакинское. Мы были одногодки, имели одинаковые взгляды и интересы, что позволило нам быстро сдружиться. После ярмарки он несколько раз прилетал гостить ко мне в Баку, а я летал к нему в Киев. Лёня иммигрировал в США, выиграв Green Card в 1991 году. Сейчас он жил и работал в Трентоне - столице штата Нью-Джерси, что в чуть более часе езды от Нью-Йорка.

Проехав через знаменитый Бруклинский мост, мы выехали из Нью-Йорка, и направились к месту нашего временного проживания.

Штат Нью Джерси, в народе называют Garden State (штат "Сад"). И не зря. Красоту этого "сада" мы наблюдали вдоль всего нашего пути до Трентона.
Лёня жил в пригороде, где в подавляющем большинстве жило белое население, вытесненное из центра неграми. Кстати, от Лёни я тогда в первые узнал, что "негры" слово оскорбительное, и рекомендовал мне, во избежании проблем, называть их "чёрными" или "афроамериканцами".

Лёня снял нам комнату в доме у своей землячки, которая также как и Лёня выиграла Green Card. Хозяйку звали Татьяна. На вид лет тридцать. Живёт с дочкой лет пяти. Муж остался в Киеве, так как был не выездной, из-за того что служил в ракетных войсках СССР. Лёня знал её мужа с детства. Жили по соседству. Вмести ходили в одну школу, а их матери дружили.

- Помогаю ей по-соседски чем могу. Всё же, одна она здесь с ребёнком. Вам остановиться у неё будет не дорого, ей лишние деньги не помешают, да и мне будет удобно за вами присматривать, - объяснил свой выбор Леонид.

Татьяна вначале показалась мне обычной приветливой молодой женщиной.
Но, по истечении нескольких дней, я стал обращать внимание на некоторые странности в перепадах её настроения. Если в течении дня она выглядела весёлой и добродушной, то, ближе к вечеру, доброту сменяла раздражительность, а приветливость сменяла грубость.

- Не обращай внимания, - сказал мне Леонид. - Её мужу дали добро на выезд ещё год назад, а он не едет. А на днях Татьяна выяснила через подругу в Киеве, что у него роман с другой женщиной. Вот она и злится. Но вас это всё не касается. Вы здесь временно, и через месяц её больше никогда не увидите.

Наша американская жизнь началась интересно и познавательно. С утра до вечера я проводил время с семьёй. Мы гуляли по округе, делали покупки и не могли нарадоваться тому, что мы на американском континенте. А вечером, когда Лёня приходил с работы, мы ходили с ним в бар, где за игрой в бильярд, он учил меня американской жизни.

Так пролетела одна неделя, в конце которой я обратил внимание, что у меня по вечерам начинаются дикие головные боли. В начале второй недели, ближе к вечеру, я опять почувствовал нарастающую головную боль. Жена предложила принять привезённый с собой анальгин, а пришедший с работы и зашедший к нам Леонид предложил лечиться пивом.

- Я так всё время делаю, - полушутя сказал он.

Мне было не до шуток, но я почему-то принял предложение Лёни.

И действительно, после пары кружек пива с орешками головная боль испарилась.

- А я тебе что говорил! - обрадовался за меня Лёня, когда я сообщил ему об этом.

- Спасибо, друг, - довольный "лечением", сказал я. - За пиво плачу я!

Всю вторую неделю я лечил головную боль исключительно американским пивом. Правда наша программа с Лёней стала более обширной. Мы съездили с ним пару раз в Нью Йорк, в Филадельфию на хоккейный матч между “Philadelphia Flyers” и “New Jersey Devils”, и в Атлантик Сити посмотреть профессиональный боксёрский бой и попытать счатье в известном казино "Taj Mahal". Кстати, в казино я чуть-чуть не выиграл Jackpot в $250 тысяч. Перед самой раздечей карт, за наш стол села, справа от меня, древняя старушка, которой пришёл Роял Флаш. Лёня, когда увидел бабулькины карты, схватился руками за голову и негромко выругался. То есть, если бы она села не справа, а слева, где место тоже было свободно, то те "золотые" карты пришли бы мне. Значит, не судьба. Но, если честно, до сих пор, как вспомню, становится обидно.

Всю дорогу обратно в Трентон из Атлантик Сити мы ехали молча. Подъехав к дому около двух ночи, я обнаружил, что входная дверь заперта, а у меня нет ключей. Мы постучали несколько раз, но никто нам дверь не открыл. Наша комната располагалась на втором этаже, а Татьянина на первом. В окнах обоих этажей свет не горел, и Лёня предложил, обойти дом и с тыльной стороны докричаться до моей жены, чтобы она открыла дверь.

Оказавшись позади дома, мы заметили исходящий свет из окна подвального помещения, расположенного на уровне земли. Приблизившись к окну и взглянув во внутрь, мы увидели, довольно таки, странную картину:

Татьяна, поджав ноги под себя, сидела на полу на небольшом коврике округлой формы, с закрытыми глазами, и слегка раскачивалась вперёд и назад. В руках была раскрытая книга, а губы её шевелились, как-будто она читала какую-то молитву. Но мы не могли ничего слышать, так как окно было на глухо закрыто. Вокруг неё, образуя три круга, горели свечи. Много свечей.

Мы с Лёней молча переглянулись, как бы спрашивая друг-друга, чтобы это могло значить, и обратно уставились в окно.

Через несколько минут мне надело смотреть на раскачивающуюся Татьяну и я протянул руку к окну, чтобы постучать, но Лёня одёрнул меня, давая понять, что ему интересно продолжить тайное наблюдение. Я подчинился, несмотря на то, что сильно устал и мне очень хотелось лечь спать.

Через минут десять Татьяна прекратила раскачивания, закрыла книгу, и, легко выпорхнув из свечного круга, приблизилась к столу, стоящему у дальней стенки, оказавшись спиной к нам. Что она там делала нам не удалось рассмотреть. Провозившись у стола за каким-то занятием, она затушила свечи и вышла из комнаты.

- Пойдём, - сказал Лёня, перехватим её, чтобы она открыла тебе дверь. - Да, и ни слова о увиденном, - добавил он уже у дверей, когда мы постучали.

Открывшая нам дверь Татьяна была бледна и как-будто истощена.

- Мы не договаривались, что твои друзья будут приходить так поздно,  - зло сказала она, обращая свои слова, по видимому, Лёне.

- Извините, - смущённо сказал я, - это больше не повторится.

- У меня завтра выходной, так что увидимся днём, - сказал мне Леонид, не обращая внимания на слова Татьяны, и, пожав мне руку, удалился.

Я обошёл, стоящую у меня на пути, хозяйку, боясь коснуться её, и поднялся на второй этаж. Успокоил проснувшуюся жену, умылся и лёг спать.

Всю оставшуюся ночь мне снилась летающая вокруг меня в белой ночнушке и растрёпанными волосами Татьяна. Подлетая ко мне, она протягивала к моей шее свои руки с длинными пальцами и длиннющими ногтями, пытаясь задушить меня. Я отбивался как мог, пока не проснулся в начале десятого утра с дикой головной болью.

Умывшись и почистив зубы, я прошёл на кухню, где жена мирно завтракала с нашими детьми и дочерью Татьяны, которая уехала на работу.

- Ты выглядишь не здорово. Что то не так с тобой? Вы что, перепили вчера с Лёней? - увидев меня, опять забеспокоилась жена.

- Да всё нормально. Не пили мы. Просто спалось плохо, и голова раскалывается, - успокоил её я.

- Плохо спалось? Ты бы ещё утром пришёл, может и голова не болела бы, - осторожно, впервые, съязвила она.

Вот она. Свобода. Демократия. Американский воздух быстро раскрепощает восточную женщину, - подумал я, но ничего не сказал в ответ.

Открыл холодильник, достал бутылку пива, покрутил в руке, потом положил обратно. Пиво в десять утра я никогда не пил. Даже, когда голова болела. Лучше анальгин. А пиво мы с Лёней вечером выпьем.

Не успел я вспомнить Лёню, как он появился.

- Гришка умер! – объявил мне он, выведя из дома покурить.

- Какой Гришка? - не понял я о ком он говорит.

- Григорий. Танькин муж. Сегодня утром на работе, в Киеве. За сердце схватился и рухнул. Когда скорая приехала, уже было поздно,  - сказал он голосом, по которому было видно, как сильно он шокирован новостью. Мне мама моя только что звонила и сообщила. Они соседи, - добавил он.

- Бедная Таня, - сказал я. А сам подумал, что мне, почему-то, её совсем не жаль.

- Ему всего тридцать шесть было. На год старше нас был, - продолжал сокрушаться Леонид, погруженный в свои мысли.

- А Татьяна на работе. Она наверное ещё не знает,  - предположил я.

Последние мои слова, не понятно для меня, почему то разбудили Лёню.


- Ты знаешь, мне мама сказала, что это Таня его в могилу свела, - о чём то раздумывая, сообщил Леонид.

Я посмотрел на Лёню вопросительными глазами.

- Про Танькину бабку говорили, что она колдуньей была. Вот и внучка по её стопам наверно пошла. Мне Гришка рассказывал, что женился на Татьяне как во сне. Как будто какая-то неведомая сила его вела, - продолжал вспоминать Леонид.

- Не знаю, я в такие вещи не очень верю. Тем более что он там, а она здесь. Как это возможно? - засомневался я в существовании колдовства.

- Пойдём, - резко сказал Лёня, как будто его осенила какая-то идея, и помчался обратно в дом.

Я, естественно, ничего не понимая пошёл за ним.

Леонид стоял у двери ведущей в подвал и возился с небольшим навесным замком.

- Сейчас, - сказал он, выбежав из дома, и, вернувшись через минуту с отверткой в руках, стал крутить ей в замочной скважине.

Через минуту мы с ним уже спускались по лестнице в подвальное помещение. Преодолев все ступеньки, мы оказались в небольшой комнате, пропитанной свечной гарью, одну сторону которой занимали картонные коробки. На середине по-прежнему лежал небольшой круглый коврик, на котором вчера "молилась" Татьяна. А у дальней стены от окна, на столе, стояло овальное зеркало, небольшая жестяная коробка и книга.

- "Чёрная магия", - прочёл Леонид на её обложке.

Отложив книгу в сторону, Лёня открыл крышку жестяной коробки и замер.

Я, всё это время стоящий позади Леонида, подошёл к нему, и осторожно заглянул во внутрь коробки.
Там лежала тряпичная кукла одетая в военную форму. На левой стороне, в области сердца, торчали, образуя треугольник, три булавки с красными головками. В серине была воткнута булавка чуть большего размера и с чёрной головкой.

Я не знаю, что всё это значило, но, сопоставив увиденное в коробке, информацию о том чему мы с Лёней стали свидетелями прошедшей ночью, что Татьянин муж Григирий был военным, и что он умер сегодня утром, меня охватил мертвенный холод.

- Мы здесь и минуты больше не останемся, - произнёс я.

- Я понимаю, - сказал Лёня, - я вас сейчас же перевезу.

Лёня перевёз нас в недорогой мотель, где мы "перекантовались" оставшиеся две недели.

Про Татьяну мы с ним больше не говорили и, даже, не вспоминали.

Потом мы въехали в Канаду.

Первое время, по привычке, мы с Лёней ещё созванивались, но постепенно наши контакты сошли на нет. Увидел я Леонида только через год, когда он приехал погостить к нам на несколько дней в Торонто. В один из вечеров,  сидя за бутылкой водки у нас на кухне, он мне сообщил, что Татьяну нашли мёртвой в подвале её дома три месяца назад, а ребёнка забрала в Киев мама Григория.