Санктпетербурженка

Санктпетербурженка

– Перед отчётным концертом просто необходимо дополнительно заниматься, – мама Лизы была строга, – с Рафаэлем я договорилась. Он ждёт тебя к пяти. Не смей опаздывать.
Дочка взглянула на ходики – четверть пятого. Она не привыкла перечить. Учитель жил на другом берегу Невы. Ей следовало бы поторопиться, чтобы успеть вовремя. Повинуясь чужой воле, девушка машинально накинула кожаную куртку, ноги втиснула в узкие туфли-лодочки. Взяла скрипку, аккуратно уложенную в футляр. Вышла, придержав дверь парадной. Но направилась в противоположную сторону.
Холодный, колючий ветер, налетевший с Финского залива, теребил волосы, ледяной ладонью притрагиваясь к щеке. Юная дама вдруг осознала, что шагает без шапки. Она подняла воротник и развернулась на месте. Ей казалось, что кто-то не очень приличный топчется на её совести, пачкая своим невежеством не только сердце, но кристально честную душу. «Что же делать? Завтра концерт, – поток мыслей, связанных между собой в последовательную цепочку, как детский паровозик с вагончиками, попал в заколдованный круг, – как я устала от репетиций, а тут ещё дополнительные уроки. Что делать?» За размышлениями ученица не заметила, как очутилась в парадной дома, где жил педагог. Ноги сами принесли её сюда. Лиза посмотрела на часы, урок должен был начаться десять минут назад. Поднялась на третий этаж. Молодой человек нетерпеливо распахнул дверь:
– Ну вот и хорошо! А я уж тут подумал, что ты струсила. Проходи в зал, – он зачем-то сходил в другую комнату, потом грациозно уселся за рояль. Тронул тонкими пальчиками клавиши. Музыкальный инструмент, тихо вздохнув, запел взволнованным голосом. Скрипка не захотела подхватить волнение товарища.
– Что случилось? Соберись, завтра выпускной, – музыкант вновь тронул клавиши.
Елизавета вдруг на рояле увидела мамины розы, которые вчера ей подарил папа по случаю бирюзовой свадьбы. Цветы девушка узнала потому, что на одном из стеблей два нижних шипа – срезаны, а верхний – остался. Он сейчас её больно уколол. От обиды стало трудно дышать. Она наперекор маме, пытавшейся задобрить изгоя, и наперекор учителю изумительно исполнила свою партию.
– Тронут. Не зря говорили, что ты талантлива! Выучить такое сложное произведение за столь короткий срок?! Ты превзошла все мои ожидания! На сегодня достаточно. Лучше отдохни перед взлётом на Олимп успеха, – довольный собой, он проводил её до дверей.
Лиза нехотя брела домой. Стараясь избавиться от горечи неизбежного, она встала на поребрик и начала переставлять ноги, словно бы двигалась по канату, при этом серьёзно размышляя: «Вот город недавно переименовали в Санкт-Петербург. А что изменилось? Те же улицы, те же дома, те же люди. Нева, как и раньше, ершится волнами на ветру. Крейсер «Аврора» на Петроградской набережной так же грустно вздыхает, кивая прохожим грот-мачтой. И солнышко к вечеру всё так же прячется за высокими домами, чтобы утром выскочить под купол неба с другой стороны города. Какая разница, как называют город – Ленинград, Петроград или Санкт-Петербург? Бабушка говорила, что наш город основан в XVII веке. А ещё она рассказывала, что корни семьи затерялись где-то здесь – именно в Петровскую эпоху, когда строился город. Семейная линия всегда славилась мастерами корабельного дела. И при чём тут музыка? Непонятно». Лиза вспомнила ныне покойную бабушку, которая чудом осталась жива во время блокады. Она будто вновь услышала бабушкин рассказ о том, что дух ленинградцев, как и всех советских людей, немцы не смогли сломить. Как та, тяжело вздыхая, вспоминает, как трудно им пришлось выживать. «А что я? – продолжила рассуждения Лиза. – Испугалась какого-то концерта? Нет, я в честь памяти бабушки просто должна хорошо выступить».
Санктпетербурженка задержалась около телефона-автомата. Нашарила в кармане двухкопеечную монету, зашла в кабинку, набрала номер:
– Алло. Скажите, пожалуйста, когда выпишут из больницы Элеонору Михайловну?
На другом конце провода мужской голос прорычал:
– Как поправится – так и выпишут, – и бросили трубку.
Елизавета, повесив трубку, стояла в замешательстве. «Ничего не понимаю, – подумала она, – почему так долго находится в больнице Элеонора Михайловна? Видимо, дела очень плохи, раз её до сих пор там держат. Что ж, придётся на концерте выступать одной и играть то произведение, которое выбрал Рафаэль». Девушка открыла дверь, вышла из кабинки и решительным шагом направилась домой. Какое-то еле уловимое предчувствие подсказывало ей, что завтра что-то должно произойти, но что именно, она не могла понять. Ну вот и её дом. Юная дама открыла дверь, зашла в парадную, а потом почти бегом поднялась по лестнице на свой этаж. Открыла дверь своим ключом. На ходу сбросила куртку и туфли, зашла в свою комнату, слёзы бисером блестели на щеках. Она бросилась на диван и уткнулась лицом в подушки.
Неожиданно зазвонил телефон:
– Лизонька, привет. Как дела? Что готовишь на конкурс?
Как долго ждала ученица этого звонка, с того самого дня, как увезли в больницу её любимую преподавательницу.
– Здравствуйте! Мы с Рафаэлем Гургеновичем разучили другое произведение. Его я завтра буду исполнять. Максима всё равно нет. В две скрипки не получится сыграть.
– Знаешь, милая, я вот что подумала. У тебя вечер сегодня свободный?
– Да, только что вернулась с занятий.
– Тогда повтори свои партии, порадуй меня.
– Но Максим в деревне у бабушки. Вы же знаете, что у него умерла мама.
– Всё знаю, – скорбно отозвалась пожилая женщина, – но это не повод расслабляться. Ты помнишь, что с другом играла, или уже всё забыто?
– Да помню. Сейчас повторю.
– Ну вот и ладненько!
Елизавета была в недоумении. Откуда звонит преподавательница? И зачем понадобилось вдруг повторять произведение, которое они с Максимом исполняли? Он всё равно в деревне и не сможет приехать. Зачем всё это? Она же и так тайком, когда никого не было дома, включала магнитофон с записью фортепьяно и повторяла свои партии. Сейчас же послушная ученица с великой радостью взяла скрипку, смычок заскользил по струнам. Перед глазами мелькали промежуточные станции прошедших дней. Вот они с Максимом ученики музыкальной школы. С самых первых уроков закрутились шестерёнки их дружбы. Он часто провожал её до дома. Написание музыкального диктанта она считала самым трудным заданием в школе. Потому что в нём определялся уровень знаний и навыков музыкально-слухового развития. Но творческий подход друга к трудностям сольфеджио оказался очень увлекательным. Они вместе курсировали по волнам вокальных упражнений. Зимой у Максима скоропостижно скончалась мама. Решение, где будет жить мальчик, далось трудно. Отец осенью заключил контракт, разорвать который не представлялось возможным. Директор школы Элеонора Михайловна уговаривала бабушку оставить Максима жить у неё до окончания учебного года, но старушка не могла доверить единственного внука чужому человеку. И в Санкт-Петербурге она жить не могла, потому что дома осталось целое хозяйство: корова, овцы, куры. У Элеоноры Михайловны от переживаний случился гипертонический криз. Её прямо с урока увезли в реанимацию.
Молодой, подающий большие надежды учитель музыки сразу ухватился за уздечку удачи. Видимо, он подумал, что неплохо было бы занять место директора школы. Возраст Элеоноры Михайловны уже давно предполагал заслуженный отдых. В школе никто из учеников не воспринял Рафаэля серьёзно. Все ждали возвращения директора.
Концертный день наступил неожиданно быстро. Взволнованные родители и юные музыканты заняли места в зале. Лиза села в последнем ряду. Вдруг к ней подошла сама Элеонора Михайловна:
– Давай отойдём на минуточку.
Они вместе поднялись в кабинет директора. Там за столом при всём параде сидел Максим. От неожиданности и радости девушка остановилась. Сердце пропеллером вертолёта закрутилось в груди. Она не понимала, что происходит.
– Ну, что остановилась у дверей? Давай проходи. Нужно срочно решить важную задачу.
Елизавета прошла. Не мигая, она смотрела на Максима. Он заметно возмужал, плечи налились свинцом. Треугольный подбородок округлился. Щёки где-то успели захватить весенний загар. Пухлые губы вытянулись, над ними предательски чернели юношеские нежные «побеги», свидетельствующие о переходном возрасте. Прямой греческий нос. Железная стружка волос непокорно спадала на высокий лоб. На фоне тёмных завитков глаза выглядели крупными голубыми бусинами. Девушка не могла оторвать взгляд от друга. Но перед ней сидел чужой Максим. Что-то в нём было не так. Слова директора будто разбудили её.
– Вот моё решение. Вы сдаёте экзамен вместе. Исполнять будем то, что было запланировано в начале года. Аккомпанировать буду сама. Согласны?
– Но Максим столько времени не занимался. Смычок начнёт «сопротивляться», – протестовала одноклассница.
– Максим всё это время работал в деревне. У вас обоих есть магнитофонная запись партии фортепиано. Он свои партии проигрывал. Я разыскала своего однокурсника. Он сейчас на пенсии. Живёт в соседней деревне от бабушки Максима. Так вот Фёдор любезно согласился помочь. Максим каждый день ходил к нему заниматься, хотя шлёпать по бездорожью приходилось шесть километров в одну сторону.
– Тогда получается, что я выйду на сцену неподготовленная.
– Не беда, – ласково, как мама, проговорила директор школы, – ты же вчера вспомнила? Или не успела повторить?
– Нет, я всё честно отработала.
– Вот и хорошо. Пора в зал. Вы будете выступать первыми, поэтому времени на раскачку просто нет. Все пошли, нас ждут.
Отчётный концерт продолжался больше трёх часов. Первыми вышли на сцену директор школы и два её лучших ученика. Две скрипки то соединялись в едином порыве и уводили слушателей в густой лес, то вдруг поодиночке носились весёлыми ласточками над берегом реки, то мгновенно поднимались высоко над землёй. А потом унеслись к звёздам в бескрайнюю галактику. Звук двух смычков переливался родниковым ручейком. Рояль на их фоне казался большим бурлящим водопадом.
После выступления друзья спрятались в раздевалке. Лиза записала адрес бабушки. И конечно, она поинтересовалась, почему Максим сам не написал за всё это время ни одной строчки, ведь он её адрес знал. Парень, немного смутившись, ответил:
– Мне Михайловна не разрешила. Ей доложили, что на её место метит проворный Рафаэль. Поэтому, чтобы его не спугнуть, я втайне от всех занимался. Прости, что тебе не пришлось как следует подготовиться.
– Да ладно. Я тоже тайком от всех проигрывала свои партии. Что сегодня случилось, не понимаю – в жизни так не играла! Я очень волновалась и боялась забыть хоть одну ноту. Сцена под ногами тряслась, как в сильнейшее землетрясение. И ещё создалось такое впечатление, что я шла, изнывая от зноя, по горячей пустыне. Вдруг вижу оазис. Подбежала к воде – черпаю, черпаю пригоршней, всё никак не могу напиться…
Результат конкурса обрадовал всех. Так как в жюри присутствовали представители из Москвы, то Максима и Лизу пригласили летом открыть Международный музыкальный фестиваль. А когда подрастут, то без экзаменов будут приняты в консерваторию.