Утренний визит

  Когда-то много лет назад, когда у меня ещё не было и не могло быть дачи, снимал я комнату в деревне близ Осташково у одной чистой хозяйки. Вспоминается она мне всегда опрятная, повязанная светлым платком. Часто заходил к ней приятель, хромой старик.
  Как-то, сидя на веранде с открытой дверью в кухню, наблюдал я сцену их встречи и слышал разговор.
   Хозяйка, как всегда, хлопотала на кухне. Увидев в окно соседа у калитки, она открыла подпол и спустила туда большого рыжего кота.
   Сосед стукнул палкой о крыльцо и спросил скорее для приличия:
- Дома кто?
- Дома, Василий Никитич, - отозвалась хозяйка.
Он вошёл, хромая, опираясь на свою суковатую   трость, и  остановился, видимо, ещё не привыкнув к темноватой кухне после солнечного света.
- Здравствуйте, Мария Григорьевна.
- Здравствуйте, Василий Никитович. Проходите. Творожку свежего не отведаете? Только приготовила.
Сев  у  края стола, старик долго всматривается в лицо хозяйки.
- Да сыт я, Мария Григорьевна, завтракал.
- Ну, завтракали, конечно, а творожку со сметанкой попробовать можно.
- Да что ж его пробовать, Мария Григорьевна? 
Знаю, какой он у вас вкусный.
- Вот и хорошо, кушайте.
Она ставит перед ним тарелку с белоснежным творогом. Он прислоняет к столу свою палку и не торопясь ест.
- А где ж Васька?
- Да в сад убежал.
- Баламут.
Тарелка постепенно пустеет. Помолчав, старик говорит:
- Как живёте, Мария Григорьевна?
- Да как всегда, слава Богу.
- Одной-то не скучно Вам? - спрашивает гость и, смутившись, добавляет, - Не тяжело с хозяйством?
- Справляюсь пока, Василий Никитович.
- У вас, я видел, доски в заборе отлетели.
- Приедут молодые, сын поправит.
- А скоро приедут? Я бы мог.
- Да на выходные будут.
- А-а, ну, хорошо.
Он обтирает рот тыльной стороной ладони и оглядывает кухню.
- Что ж Васьки-то нет? Баламут.
- Убежал.
Помолчали.
- Ну, спасибо за угощение, Мария Григорьевна.
- На здоровье, Василий Никитович.
Пойду я, Мария Григорьевна.
- До свидания, Василий Никитович, - отвечает она с поклоном.
Сгорбившись, он уходит, постукивая своей палкой, и она смотрит ему вслед. Вот и исчезла за калиткой его сгорбленная фигура. Она открывает подпол и выпускает кота.
- А почему вы его прячете? - спрашиваю я.
- Затискает он его, Васька кушать не будет.

     Старик ушёл, а я ещё долго думал об их отношениях, об одиночестве, о, может быть, несостоявшейся любви.