Бассейн с мертвым котом

Размеры комнаты, в которую мы вошли, были пугающими. Все дело в том, что это было небольшое по площади, но очень высокое пространство, еще не оштукатуренное, из коричнево-оранжевого кирпича, и от того кажущееся неестественным, сокрытым где-то в самом сердце земли. Короткие солнечные лучи лишь на немного задерживались в самой комнате, а ее внутреннее убранство было убогим и древним. И нет – мы с моим другом не были пещерными людьми. Мы были каменщиками, и нам поручалось откачать воду из бетонного  бассейна, что был построен для нужд пожарников и пожарных машин (если эту яму с плесенью и мусором можно назвать бассейном). Вода набежала сюда из-за небывало долгой зимы, которая то просыпалась, расплавляя снег, то снова засыпала, замораживая все вокруг, кроме нашей холодной комнаты и воды в ее бассейне.

Друг мой, чрезмерно толстый и совсем ничего не сведущий в политике человек лет тридцати был до беспамятства говорлив. Особенно ему удавались шутки о житейском укладе и положении дел в обозримой нами реальности. Казалось, он был очень отважен, и эта отвага поначалу завораживала меня, подпитываемая рассказами о семейной жизни, о жене и о воспитании дочери. Но как только мы увидели ужасный, еще не успевший разложиться в бассейне труп черного кота, друг мой сразу как-то померк. Поначалу мы с ним начали шутить, кто же спрыгнет на дно бассейна и достанет кота совковой лопатой, когда вода будет почти откачана. Мало того, труп кота необходимо было поднять на лопате и подбросить на длину вытянутой руки над головой. Признаюсь, что в момент шуток, когда воды в бассейне еще было много, я был в замешательстве и в оцепенении.

Поскольку никакого механизма не было, нам пришлось откачивать грязную воду ведрами. Чтобы приноровиться для этого дела мы придумали длинный, в полтора метра крюк, за который цепляли об ручку ведра и, по очереди, то он, то я, выносили воду и выливали ее в смежное помещение. Кирпичная комната, озаряемая короткими вспышками заботливого, но краткого по своей сути солнца, была похожа на синеватый гроб с небольшим отсеком, в котором был похоронен черный кот. Его очертания, такие неестественные, порой ударялись о кромки нашего ведра, и тут же отплывали. В воде были и обломки материалов, и пенопласт, и пустые бутылки из-под водки. Снаружи нас окутывала зима, которая никак не хотела уступить весне.

Около метра воды в бассейне мы откачали ведрами за три дня. В перерывах между работой мой собеседник яро разговаривал по телефону с женой. Бывало, - он кричал на нее, бывало – он разговаривал с ней обыденным тоном, который подразумевал лишь унылое возвращение домой и тяжелый вечерний завтрак. Мы все спорили и шутили, пока наше ведро не стало отчетливо ударяться о труп черного кота. Этот день был основополагающим всей истории, поскольку между нами разразилась незримая проблема : кто пойдет по-настоящему доставать кота лопатой. Кто окунется в эту мерзкую и затхлую вонь, погрузившись в нее ногами. Мой друг быстро оказался не таким уж смельчаком, когда в судорожно шутливой манере сказал, что не будет доставать разлагающееся мясо кота из остатков воды, и пожалуется на этот пренеприятный случай начальству. О, как тогда взыграло во мне стремление достать этот труп и похоронить его согласно полагающимся почестям.

Без замедления я повис на руках, сбросив в темную пропасть правую ногу. Бассейн этот, бетонный и такой нерушимый, казался мне Калькуттской ямой, в которой кот уже умер, но еще задыхается, и я должен выбросить его лопатой на поверхность и похоронить, чтобы он снова вкусил хотя бы могильного, но воздуха. Очутившись по колени в этой черноте,  я без запинки нащупал совковую лопату. И тут я понял, что я тону.

Если сначала мои ноги стояли на бетоне, то теперь они погружались в зеленовато-черную жижу, причем делали это с такой скоростью, что мысли мои не успевали перестроиться и хоть что-то передать мозгу. Я начал было кричать, но крики эти сразу разбивались о стены комнаты: словно разгневанная госпожа разбивает о стену в порыве исступления хрустальный бокал. Я оказался в бассейне с мертвым котом, ничего не чувствуя и только погружаясь все глубже и глубже. И краем ока я начал замечать, что очень толстый человек, точнее, его очертание, начинает закладывать единственный вход в помещение стеной в два кирпича – он, как и я, был каменщиком.

Я мельком подумал, какая он скотина. Я пытался уловить, какая же между нами существует связь, и почему он не только не спасает меня, но и преграждает мой единственный путь к отступлению. Взгляд мой, туманный и серый, на доли секунды очутился на трупе кота. Его фигура была непоколебима. Как будто в одну из звездных зимних ночей он пытался то ли словить мышь, то ли полакать немного воды. В секунду озарения я прокричал: “Смелость! Смелость! Смелость!”, выбросив кота лопатой из бассейна и похоронив его в близлежащем песке, я выбрался сам. Толстый человек сразу исчез, но еще долго мне пришлось выбивать ногой его кирпичную кладку, и я очутился на улице, вдали от замкнутых цельных комнат и черных котов.