Мы продолжаемся

Она резко повзрослела в четырнадцать лет.
- Гаааль! – проорал Ее отец на весь дом. Да какой там дом… Так, маленькая загроможденная гробОвой мебелью квартирка.  – Иди-ка, глянь, че творят!
И мать поплелась в зал с мокрыми руками, не выключив воду.
Что они творят? Ей было любопытно. Пошла за матерью. Что они творили, она впоследствии так и не запомнила. Но запомнила совершенно иную картину.
Ее растрепанный отец выгнулся на диване, напрягая свои хилые мышцы, спрятанные под полуметровым слоем жировой ткани. В предвкушении особо удачного момента в игре. Еще секунда, и… Он опять начал орать, радостно, громко. От этого крика, Ей почему-то навсегда расхотелось называть его «папой». Он был практически голым (трусы прятались под необъятным тюленьим животом). Одной рукой держа пульт, он усиленно размахивал. Что-то показывал матери. В другой была домашняя шаурма. По кисти стекали несколько струек спермообразной смеси майонеза и жира.
Ее вытошнило впервые не от укачивания.



Они сидели на диване в нижнем белье. Было жарко. Прижимались друг к другу.
- И что же ты теперь? – сказал Он, смотря ей в глаза.
Она пожала плечами. Губы ее скривились, по щеке крупной каплей скатилась слеза. Он ласково улыбнулся, дотронулся до ее лица, убрал прядь шелковистых волос за ушко.
- Я ведь не такой… - почти шепотом сказал Он.
Она закивала и со вздохом втянула в себя сопли.
Он продолжал:
- Знаешь, у меня складывается такое впечатление… - и снова улыбнулся, - что мы с тобой «договариваемся на берегу».
- Это нормально. Мы же люди. Как и все парочки.
- Нет, мы не как все парочки.
Она поцеловала Его и положила голову к нему на грудь. От Ее неловкого движения ногой, звякнула на кофейном столике тарелка с жареными креветками.
- Ладно, включай свой хоккей.