Хроники ротмистра Кудашева. Глава 9

ПАРКИН Владимир Павлович
«Меч и крест ротмистра Кудашева».
Историко-приключенческий роман.

«Хроники ротмистра Кудашева или Тайна Туркестанского золота».
Книга V историко-приключенческого романа «Меч и крест ротмистра Кудашева».

©  Владимир П.Паркин, автор, 2013.

*****     *****     *****
*****     *****     *****

ГЛАВА IX.

*****
*****

Басмак – вооружённый налёт. Одиночная камера.
Есть что вспомнить. Дорога в Симлу. Беседы с Мак’Лессоном. Кое-что о не вербальном общении и «маленьком народце».

*****
*****

– «Басмак! Басмак! Бог Велик! Смерть капырам!», – кому в Средней Азии в двадцатые-тридцатые годы был нужен перевод этих призывов-лозунгов  с тюркского на русский?!
Басмак – набег, вооружённый налёт – стал основной тактической формой боевых операций отрядов басмачей на огромнейшей территории Туркестанского края, раскинувшегося от Каспийского моря до гор Ала-Тау.

Туркестанский край, или Туркестанское Генерал-губернаторство, в дореволюционном территориальном образовании включал в себя области Сыр-Дарьинскую, Семиреченскую, Самаркандскую, Ферганскую и Закаспийскую. Кроме того, в юрисдикцию влияния Туркестана включались и формально «суверенные», но реально вассальные Российской Империи государства – Бухарский Эмират и Хивинское Ханство. Территория сама по себе гигантская, не уступающая по своей площади, количеству народонаселения, природным ресурсам и политической значимости – всей Европе.

Развал Российской Империи, отречение и последующая казнь Императора, паралич власти царской администрации на местах, стихийно созданное и разогнанное Владимиром Ильичём Лениным Туркестанское Учредительное Собрание, учредившее «Туркистон Мухторияти» – Туркестанскую Автономию, подняли в Туркестане гигантскую политическую волну агрессивных националистических выступлений под общим названием «басмачество».

В разные годы басмаческие отряды в своем количественном составе «пульсировали» от нескольких десятков тысяч, как у Джунаид-хана или Мадамин-бека, до сотни джигитов, как у Дурды-Мурта. Имена басмаческих вождей стали достоянием истории, писаной кровью на самых чёрных её страницах: Джунаид-хан, Мадамин-бек, Ибрагим-бек, Иргаш, Жаныбек-казы, Куршермат, Муэтдин-бек.

Басмачество и борьба с басмачеством, не были войной коренного населения с русским влиянием в Средней Азии. Во многих националистических военных подразделениях служили как русские военные, от рядовых стрелков до старших офицеров включительно, так и английские офицеры – не только военные советники и наблюдатели.

В своей сущности, ликвидация басмачества стала делом именно коренных народов Средней Азии. И победа была одержана не столько силой оружия, сколько новыми законами, уничтожением рабства и феодально-байских отношений, народным просвещением, ликвидацией безграмотности.  Примером тому – многочисленные случаи добровольного прекращения сопротивления, сдачи оружия и переход на сторону Красной Армии басмаческих  формирований. Самый яркий тому пример – история Джунаид-хана.
Эта страница истории отражена во многих книгах, изданных и издающихся. По сегодняшний день каждая такая книга отражает неугасающий политический интерес её автора.
Роман о ротмистре Кудашеве не станет ареной историко-политической дискуссии.
Но хочу напомнить:
Не силой оружия, не карательными рейдами было подавлено басмаческое движение в Средней Азии. Но помощью, оказанной Россией Туркестану в форме продовольствия, бесплатной медицины, образования, новых сельскохозяйственных технологий, программ ирригации…
Уже забыли, кто, в каком содружестве строил в Ташкенте, Ашхабаде, Алма-Ате, Душанбе и в тысяче иных городов и посёлков электростанции, текстильные и шелкомотальные фабрики, машиностроительные заводы, железные дороги, асфальтированные шоссе, домостроительные комбинаты, знаменитые Ферганский и Каракумский каналы. Один первый в Азии самолетостроительный завод чего стоит – «Ташкентское авиационное производственное объединение им. Чкалова». Забыли, на какие деньги, на чьё золото в Америке закупались семена хлопчатника и вирджинского табака для первых сельскохозяйственных кооперативов в Средней Азии. Кто ехал из Москвы, Ленинграда, из Киева и Одессы, из сотен других городов на ликвидацию природных очагов эпидемий, таких как чума и холера? Кто истребил одно из страшнейших азиатских заболеваний – трахому, ведущую к полной слепоте заражённого?! Кто первым предложил свою помощь в восстановлении разрушенных землетрясениями Ашхабаду и Ташкенту? Может, Великобритания?..

И начиналось, складывалось это истинное братство народов в годы, когда в самой России ещё свирепствовали голод, эпидемии, беспризорщина! Для перечисления всех бед и горя, через которые пришлось пройти нашей Родине,  есть иные книги.
Добро и любовь – вот величины, которые были противопоставлены Россией влиянию Великобритании, поставляющей по самое начало Второй мировой войны басмаческим недобитым лидерам английские винтовки «Ли-Энфильда» и пулемёты «Льюиса».
К тридцать восьмому году с басмачеством в Средней Азии было покончено навсегда. 

Истинно!

Вернёмся к Кудашеву.

*****
*****

В связи с вышеизложенными событиями, происходящими в Туркестане, Асхабадская, виноват, Полторацкая, тюрьма в году 1924-м, была переполнена. Не рядовыми стрелками бандформирований, а фигурами куда как более значимыми. В их числе профессиональные военные, английские разведчики,  агенты влияния, наблюдатели-информаторы, связные, поставщики оружия, боеприпасов, опиума и гашиша. Последний товар был в цене, был на вооружении. Терьякешем управлять  легче. Гашишееду и умирать за своего бека не страшно. Среди узников не только тюрки, но и англосаксы, и подданные Британской Короны индо-британского происхождения. В списках арестантов три русских офицера, смиренно, без гонора и истерик ждущих своего смертного часа: Алфёров, Степнов и Рогожин.

Был в тюрьме и свой собственный секретный арестант под псевдонимом Шаляпин с именем Фёдор сын Иванов. Шутка такая.  Чёрная, тюремная.
Самому арестанту не до шуток.

Александра Георгиевича Кудашева можно было бы упрекнуть по самым строгим меркам много в чем, но только не в дурацком остроумии. Но и при всём желании пошутить ему было бы не с кем. Разве что с местной мышкой.

Как видно, у неё давно сложились добрые приятельские отношения с постояльцами этого помещения. Не боясь, не таясь, мышка выскользнула откуда-то из-под железного лежака, на котором расположился Кудашев, и, отбежав к противоположной стене, встала на задние лапки во весь рост. Растопорщила усы, блеснула чёрными глазами-бусинками и требовательно пискнула.

Кудашев привстал, сел, подобрав под себя ноги. Сказал вслух:
– Ну, ты даёшь! За данью пришла, мышиная королева? Погоди, не убегай. Сейчас я тебя царским ужином угощу, ты, небось, здесь такого ещё и не пробовала!
Сошёл с лежака. Привстал на цыпочки перед высоким окном, снял с подоконника бумажный пакет с пирожками, принесенными Васильевым. Вернулся на лежак. Достал один пирожок, разломил, накрошил на пол. Позвал мышку:
– Ваше королевское величество! Кушать подано!

Мышка, не церемонясь, принялась уничтожать крошки.
Кудашев тоже не отказал себе в ужине за компанию. Съев свою половинку пирожка, запил газированной водой из чайника.
Подумал:
– «Зря я так с Васильевым. Совсем одичал на этой работе. Никому не доверяю, от каждого жду предательского удара. Но и Васильев мне под стать. Тоже расстроился. Сорвал ему Кудашев в какой-то мере его планы. Не доверился, скрыл факты биографии. Этакая досада! Ну, спасибо, Никита, за Надюшины пирожки с мясом, за газировку с вишнёвым сиропом. Как видно, не скоро подобная передача повторится».

Поставил чайник на табурет. Огляделся. Мышка исчезла.
Александр Георгиевич, как волк, потянулся всем телом, встряхнулся.  Встал в боевую стойку, отдал салют, сделал несколько выпадов в трёх направлениях, ушёл, не паририруя, от трёх воображаемых ударов.
Вернулся на лежак.

Да, одиночная камера – мечта многих заключённых. Чем замок Иф не угодил Эдмону Дантесу? В конечном итоге секретный арестант стал графом Монте-Кристо!

Опять, спасибо за заботу Васильеву. Без него – сунули бы в общую камеру, как комиссара Пурмалиса. А там свои законы. Неизвестно, чем такая отсидка обернуться может. В первый раз сидел как английский шпион, в камере авторитетом пользовался. В этот раз сидел бы как сотрудник ГПУ. Исход понятен без объяснений! В камерах, построенных ещё в царские времена и рассчитанных на восемь, двенадцать человек, содержатся тридцать, а то и сорок арестантов. Не только спят по очереди, сидят на полу по очереди. Сутками стоят, словно в переполненном трамвае, прижатые друг к другу, как кильки в банке, в тридцати пяти градусную жару!
Конечно, спасибо Васильеву. Понятно и тюремной мыши – просто так общую камеру в разряд «одиночки» не переводят. Должна быть очень веская причина.
Причина, конечно есть.

Кудашев догадывался: его ценность, как фигуры в Большой игре, осознана в Центре. Идёт сбор информации о нём. По всей видимости, в Разведывательном отделе Первого квартирмейстерства Главного Управления Генерального Штаба Российской Империи не все документы с приходом к власти большевиков уничтожены либо вывезены за границу. Что-то, относящееся к операции «Колчестер», осталось. Пусть, прошло двенадцать лет. Это не так много, особенно для стран Востока. Всё равно, информация истинная, ценная. Каждый раз начинать с пустого места – лишняя трата времени, ресурсов, кадров. Вывод? Вывод простой: потому Кудашеву на время и предоставлена персональная камера со всеми удобствами. Даже с прирученной мышкой. Грех жаловаться!

Правда, книг и газет не дают. Добрым словом, кроме как с мышкой, перекинуться не с кем. К  третьему дню слепил из хлебного мякиша миниатюрные шахматные фигурки, половину из них вымарал в саже. Хорошо, что в первый день от спичек и махорки не отказался! Думал сам с собою в шахматы поиграть. Пока играешь, думаешь. Шахматные фигурки сами собой в фигуры Большой игры превращаются. Мозг не должен бездействовать. Увы, спрятанные в тумбочку фигурки из мякиша в первую же ночь были съедены мышью. В какую узкую щель пробраться сумела, уму непостижимо!
Что ж, умному человеку вынужденное одиночество тоже может пойти на пользу. Воспоминания – бесценный Божий дар. С дистанции прошедшего времени возможно и увидеть, и понять большее, чем двенадцать лет назад!

*****
*****

Документ № 55.

«Хроники»
Кудашева Александра Георгиевича.

Индия. По дороге из Кветты в Симлу.

15 декабря 1912 года.

Остался позади Форт Сандеман, что в Белуджистане, на урду – город Жоб. Шесть часов нашему поезду понадобилось, чтобы пройти 131-у милю. Далеко не крейсерская скорость, надо сказать. Слишком много причинных и беспричинных остановок. Эти бесконечные затычки на запасные пути кому угодно могут испортить настроение от поездки.

Внутренне в который раз позавидовал выдержке Гюль Падишаха. Стоит у него поучиться. Он сам себя не уговаривает, не насилует. К препятствиям относится, как у нас сказал бы умный человек, философски. Алану Мак’Лессону эта университетская дребедень ни к чему. Он просто живёт. Не пытается исправлять то, что не может исправить. И не портит из-за этого жизнь ни себе, ни другим. Заметив кислую мину на моём лице, сказал:
– Похоже, сэр Джозеф Стивенсон, вы куда-то очень спешите? Что поделаешь, узкоколейка. Сами видите, рядом строится настоящая дорога. Через год прокатимся на курьерском поезде с ветерком! Хотите, поедем на автомобилях? Не спеша, ближе познакомитесь с Индией. Вы её и в первый раз видели только из вагона поезда!

Гюль-Падишах назвал меня моим новым именем, внесённом в мои новые документы. Напомнил. Да, слова Мак’Лессона с делом не расходились.

В Дера-Исмаил-Хане не задержались. Со станции проехали на пристань.
Наши индусы-кшатрии, увидев священную реку, приветствовали её, встав на колени, благодарственной молитвой.
Инд! Великий Инд. Его именем весь мир называет страну Бхарат Индией!

На вечерний паром не успели. Разбили бивуак на берегу. Полюбовались закатом, рекой, чьи воды живописно оживляли бесчисленные парусные лодки и гребные галеры. От простых рыбацких с заплатанными ветрилами, до прекрасных судов, с бортами и бушпритами, украшенными позолоченной резьбой. Алан, как и я, тоже не сводил с реки глаз. Отдыхал.

Мало-помалу, у пристани собралось достаточно много народу: чиновники туземной администрации, торговцы, странники, паломники. Несколько офицеров правительственной связи с  конями. Ближе к ночи к пристани подошла ещё одна компания с факелами в руках конной стражи под звуки флейт, труб и барабанов. На белом жеребце, которого вели под уздцы четверо конюхов – какой-то раджа, сверкающий бесчисленными драгоценными камнями, украшавшими его руки, шею, уши, тюрбан, кафтан, туфли-шлёпанцы и даже конную сбрую. Огни факелов, бесчисленных костров, запахи готовящейся еды, благовоний, коней, музыка, пение, молитвенные речитативы  не дали заснуть до рассвета.

Я спросил Мак’Лессона, сможем ли мы погрузиться на паром в такой толпе желающих переправиться на левый берег?
Мак’Лессон ответил коротко, но очень уверенно:
– Конечно! Certainly!

Подошел один из всадников свиты.  Что-то сказал на незнакомом наречии.
– Пристрели его! – приказал Мак’Лессон на английском и добавил:
– Лечить негде и некогда.

Вдруг, я понял, о чём и о ком идёт речь.  Остановил всадника.
– Подождите! Не стреляйте! Я хочу увидеть его!

– Зачем так волноваться, – сказал Мак’Лессон, – речь не идёт о человеке, о лошади!

– Вы говорите о гнедом аргамаке с игреневой рыжинкой?

– Да. Вы, уважаемый сэр Джозеф Стивенсон, изволили ехать на нём недели три до Кветты!

 – Позвольте мне увидеть коня!

 – Пожалуйста!

Далеко идти не пришлось. Коня подвели ближе к огню.
– Ничего не ест, – пояснил грум. – От самой Кветты. Уже ослабел. Придётся пристрелить, пока другие кони не заразились.

Я подошёл к коню, взял его правой рукой за оголовье. Аргамак, с шумом втягивая ноздрями воздух, обнюхал меня, словно собака. Мягкими губами ткнулся в мою пустую ладонь.
– Принеси с дастархана пару пури! – приказал я груму.
Повернулся к Мак’Лессону:
– Алан! Конь здоров, просто он по мне соскучился. Затосковал!
Вернулся грум, принёс пару лепёшек-пури.
Гнедой вежливо одними губами взял их с моей раскрытой ладони.
– Торбу зерна! – приказал я.

Грум принёс.

Я сунул руку в торбу. То, что я оттуда вынул, меня удивило.
– Это что? Я сказал – зерно! Овёс, ячмень… Не понимаете? Это что такое, я спрашиваю?

Грум опешил:
– Это финики, сахиб. Хорошие финики!
Сунул один финик из торбы себе в рот.
– В Индии коней кормят финиками, сахиб, это лучше, чем трава!

Да, в эту ночь меня удивили финики. Гюль Падишах тоже был удивлён, но не подал вида. Я это понял несколько дней спустя из темы разговора, начатого им. Очень интересной темы не вербального общения.

Встало солнце. К пристани причалила большая баржа под гигантским косым парусом цвета красной охры.
К моему удивлению на неё без толчеи и суматохи минут за сорок погрузились не менее двухсот человек и десятка три лошадей.
Я наивно предполагал, что будет паром. Нет. Ниже среднего течения Инд при глубине в пять-шесть ярдов достигает ширины в полторы мили! Никакого троса не хватит.
Первыми на борт поднялись английские офицеры связи со своими конями, за ними мы. Драгоценный раджа со своей свитой за нами. Потом – все остальные. Я так и не понял, кто устанавливал очередь и регулировал погрузку. Скорее всего, никто. Здесь народ понимает без слов, что такое иерархия. Однако, личность Рами Радж-Сингха пользуется уважением окружающих без лишних слов!

Переправа, включая погрузку и разгрузку судна, не заняла более двух часов. На левом берегу Инда нас поклонами встречали люди Мак’Лессона. И два грузовых автомобиля «Кроссли» – «Crossley» – грузоподъёмностью до четырёх с половиной тысяч фунтов каждый.

В дальнейший путь отправились немедленно. Я начал его в седле. Через час пути передал поводья груму и присоединился к Мак’Лессону.

*****
*****


Беседы с Мак’Лессоном.

О чём только нам с ним не приходилось беседовать за время странствия. Темы самые различные. Жизнь, путевые впечатления их подбрасывали сами. На серьёзную тему вышли от предмета самого незначительного. От фиников.
Задал ему вопрос, почему в Индии коней кормят финиками.

А в России? – вопросом на вопрос ответил Мак’Лессон, или, Рами Радж-Сингх.

– Рацион строевой лошади строго установлен военными положениями, согласно соответственному использованию. Понятно, нормы у тягловой артиллерийской лошади и у казачьей, что под седлом, разные. На марше либо в работе – одна, в стойле на отдыхе – другая. Питание для всех включает в себя корма зелёные – свежескошенную траву в летние месяцы, сено, солому или мякину в зимние. И ежедневно – зерновой корм: овёс, ячмень. Фиников по понятным причинам не положено. Но  витамины и сахара в рацион включены тоже – корнеклубнеплоды. Морковь, свекла и картофель.
Взрослой лошади положено сто десять-сто тридцать фунтов хорошей пастбищной травы в сутки. В зимнее время взрослой рабочей лошади скармливают семнадцать-двадцать два фунта сена.
Но основным продуктом питания является овёс. Лучший концентрированный корм. От тринадцати до двадцати шести фунтов в сутки – в зависимости от тяжести выполненной работы. При отсутствии овса можно кормить и пшеницей, и ячменём, но с умом. Это зерно потребуется ещё и приготовить. Либо заварить, либо расплющить. Особенно ячмень! В противном случае у коня начнутся проблемы с пищеварением. На этот случай в каждом эскадроне два фельдшера предусмотрены. Не боевые потери лошадей расследуются. Виновные наказываются. А вы коней финиками кормите! Варвары, одним словом. Сами попробуйте проглотить финиковую косточку. Посмотрю, что потом запоёте!
 
Мак’Лессон слушал внимательно, не перебивал. Заключительная фраза моей тирады вызвала у него улыбку:
– Мне нравится, Александр, ваше отношение к животным! Держу пари, в детстве вы таскали домой и выкармливали всякую живность!

– Не стану отрицать. Я из рода профессиональных военных, но в наших семьях никто и никогда не воспитывал в сыновьях жестокость. К седлу и к уходу за конями приучали с самого раннего возраста, но за убитого из детского охотничьего азарта воробья наказывали. Да, у нас всегда жили и коты, и собаки. Долго жил хромой ёжик, попавший в беспризорный капкан на волка. Потом – беркут со сломанным крылом.

– Странно, что вы не стали ветеринаром, а пошли в юриспруденцию.

– Так решил отец. Думаю, правильно.

– Про финики, Александр, вы хорошо подметили. Знаете, Индия не славится своими собственными конями. На протяжении сотен лет кони завозятся из Персии, Аравии, Кавказа и Закаспия. Монгольские лошади не в чести. Здесь кони не живут долго. Возможно, дело в финиках. Зерно дорого. Народ голодает. Бывают неурожайные годы – вымирают целые посёлки. И это в стране, где собирают два урожая в год! Но дело, скорее всего в другом. В климате. Очень жарко, очень влажно. Здесь жарче, чем в Закаспийских Кара-Кумах, жарче, чем в Арабистане. Конь, при всей своей силе – животное нежное, он по природной выносливости во многом уступает человеку. Вы должны знать своего соотечественника – купца по имени Афанасий Никитин. По дороге из Санкт-Петербурга в Москву мой провожатый подарил мне книгу, написанную этим путешественником ещё в пятнадцатом веке. Я учился русскому языку по этой книге! Так вот этот купец прошёлся по Индии с одним единственным товаром – жеребцом серой масти!

Я рассмеялся.
– Да, Алан, развеселили вы меня. Конечно, я знаю эту книгу – отчёт Афанасия Никитина для Посольского приказа. Никитин писал свой дневник сразу на трёх языках. На фарси, на тюркском и на русском. На страницах, что на тюркском языке, у него есть очень забавные странички!

– О женщинах?

– Да. Чистый был человек. Называл вещи своими именами. Оттого его книга так достоверна. Кстати, я вспомнил только сейчас: как раз Никитин и пишет о том, что коней в Индии кормят финиками. Меня с юношества занимала одна загадка из его «Хождения за три моря». Есть у него несколько упоминаний о неких существах, которых Никитин называет «мамонами». Никогда, Алан, вы не слышали о них? Постараюсь процитировать на память: «Мамоны ходят ночью да хватают кур,  а живут они на  холмах или среди скал». И ещё в описаниях местности Шабат: «По лесу у них мамоны ходят да обезьяны, да по дорогам на людей нападают, так что из-за мамонов да обезьян у них ночью по дорогам ездить не смеют». Кроме как в «Хождениях за три моря», я нигде этого слова не встречал. Подростком мечтал: вырасту, поеду в Индию, посмотрю на слонов и мамонов!

К моему вопросу Мак’Лессон отнёсся очень серьёзно. Спросил меня сам:
– Что вы знаете о хоббитах, Александр?

Мне пришлось покачать головой:
– Тоже в первый раз слышу.

– Рассказать? В четыре фразы не уложусь.

– Конечно. Пейзаж однообразен. Особого внимания не требует.

– Хорошо. Слушайте. Слово «мамоны», признаться, я в Индии не слышал. Ну, это значения не имеет. Индия – только для иностранцев страна индусов! Здесь говорят на тридцати языках основных групп, как хинди и бенгали, так и на тысяче самых различных диалектах! Кто-то сказал вашему Никитину – «мамоны», он так и записал. Не суть. Мне понятно, речь идет о «малом народце»! Тема, скажу наиинтереснейшая! В каком, говорите, веке Афанасий Никитин вёл свои записи? В пятнадцатом от Рождества Христова? Так вот, пятьсот лет назад особо о мамонах и распространяться было нечего. Все их видели, все их знали, всем они мешали и на нервы действовали. Кур воровали, не брезговали и ночным разбоем на больших дорогах. Укрывались, как пишет Никитин в горах и в холмах. Важное свидетельство. Поверьте, этот маленький народец проживал не только в Индии – по всему свету. Только в самой Европе о них десятки письменных свидетельств очевидцев. И все они проживали в труднодоступных местах – под землёй, использовали естественные карстовые полости в горах и земляные норы в холмистых местностях. В старой доброй Англии и в моей родной Шотландии их называли хоббитам, эльфами, гномами, троллями и гоблинами. Как видите, между ними была некоторая этническая разница. В Норвегии это были альфары, в Дании и в Швеции эльвы,  в Лапландии ульдры, в Германии альбы, в вашей России - чуди… Их рост не превышал двух с половиной, максимум трёх футов. Немногим выше нашего с вами пояса! Это установлено путем математическим по ширине и высоте каменных ступеней, ведущих в их капища, жилища и в погребальные ассуарии. Ранее их скелеты ошибочно принимались за детские.
И все они характеризовались как мудрецы, чародеи, величайшие мастера по обработке металлов, изготовители магических зелий, отваров, предметов…
Не только на территории Альбиона, по всей Ойкумене судьба малого народца печальна.
Пришельцы, люди современного типа хомо сапиенс потеснили аборигенов. Какое-то время они сосуществовали рядом друг с другом. Возможно, были некие культурные контакты. Но разница между нами была очень велика. Маленький народец повсеместно либо был полностью истреблён, либо частично перешёл на скрытный образ жизни. Вот такая печальная история.
Пятьсот-шестьсот лет достаточно большой срок, за который сменилось восемь-десять поколений.
Инквизиция успешно боролась с язычеством: выжигала священные рощи, под корень вырубала огромные дубы, в возрасте пяти-шести тысяч лет, сжигала заживо жрецов-друидов, валила наземь гигантские мегалиты.. Уничтожалось всё, что хоть в какой-то мере относилось к божествам языческим. Как письменность, как доисторические астрономические обсерватории, подобные Стоунхенджу, так и сами люди, физические носители древних знаний и культуры – маги… Встречи человека с представителями маленького народца стали редки, даже небезопасны. Однако, в дошедших до наших дней сказках и легендах подземные жители не всегда предстают злобными и коварными троллями, чаще - весёлыми и добродушными хоббитами. А гномы – всегда тружениками, собирателями подземных сокровищ…
Тем не менее, мне удалось приобрести несколько рукописей, написанных учёными монахами ещё в двенадцатом веке, в которых упоминаются представители этого народца. Эти рукописи подлинные. Имена монахов – Климента, в миру Анскомба, из Ноттингема и Мозеса Гарфилда из Эссекса – в научном мире известны. Их почерки уже идентифицированы. Пока я не предаю документы огласке. В них названы конкретные местности обитания гномов. Боюсь, по факту публикации найдётся много авантюристов, желающих отловить представителей маленького народца и поживиться их сокровищами. Пусть живут спокойно, Мак’Лессон не враг им! При желании, Александр, вы прочтёте эти рукописи. С каждым днём мы всё ближе и ближе к моей библиотеке.
Цивилизованный преуспевающий европейский мир, познавший теорию эволюции Дарвина, успел напрочь забыть духовное наследие своих предков.
После раскопок Шлиманом легендарного Илиона – Трои, подтвердились строки «Илиады» слепого Гомера, жившего на тысячу лет позже описанных им событий. Его открытия вызвали культурный шок. Мир заново начал учиться, если не безоговорочно доверять древним легендам и мифам, то относиться к ним с большим уважением.
В скальных труднодоступных теснинах Шотландии и Ирландии древнейшие капища маленьких народцев известны не только как места сборов и поклонений своим богам, но как обсерватории. Как в древнеегипетских либо в некоторых индуистских храмах в одной  из стен капища есть отверстие для солнечного луча, на другой стене – мистические знаки-петроглифы, которые, вероятно, принимали солнечный луч в определённые дни года. Древнейший календарь. Вот только одна тайна: в настоящее время солнце никогда не проникнет в это оконце! Этот факт может означать только одно: эти капища древнее самых древних египетских святилищ. И построены они во времена, когда наша Мать-Земля вращалась совсем на иной орбите, под иным углом вращения! Какая всемирная катастрофа могла так сместить место нахождения земли во Вселенной, место её в Солнечной системе? Давно собираюсь посетить эти капища, провести исследование на предмет точного, до тысячной доли градуса положения сторон помещений в пространстве Земли, определёнными современными астрономическими, географическими и геомагнитными параметрами. Тогда можно будет исчислить положение планеты в тот век перед катастрофой. Тогда можно будет с точностью до астрономических суток исчислить конкретную дату этого мирового катаклизма, о котором до нас дошли только каменные мегалиты Стоунхенджа, капища маленького народца да легенды и мифы о всемирном потопе! Зная это уже не трудно вычислить дату следующей мировой катастрофы. В движении звёзд железная цикличность. Что было, то и будет, говорил царь Соломон. Вот тайна всех иных земных тайн! И первое тому подтверждение сам факт существования пусть небольшой горстки представителей этого древнейшего маленького народца, выжившего в катаклизме, по сей день живущего в глубинах тёмных пещер и в норах холмов!
Вот, что мне сегодня интереснее всего остального, что может непосредственно касаться нас в нашем большом мире. С высоты археаистории планеты Земля какими мизерными кажутся великие личности, короли и махараджи, президенты и премьер-министры, как жалки тщетные попытки вождей и учёных мужей поднять свои имена выше иных имён, уже вошедших в историю! Никто из них не придумал ничего нового, даже в собственной лжи. Жизнь каждого из них – кровавое поле войн по уничтожению собственного народа в первую очередь! А народ, забыв собственные посланные тиранам проклятья, через поколение-другое начинает воздвигать им бронзовые и каменные памятники, поэты и писатели – курить очередной фимиам. До следующей мировой катастрофы. Вот когда начинаешь понимать истинную мудрость царя Соломона – Экклесиаста: «Что было, то и будет, и нет ничего нового под Солнцем!».

Так говорил он. Так беседовали мы.

* Примечание: цитата.

Книга Экклесиаста или Проповедника.
Извлечение.
Глава 1.

Слова Экклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.
2. Суэта сует, сказал Экклесиаст, суета сует, – все суета!
3. Что пользы человеку от всех его трудов, которыми трудится он под солнцем?
4. Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во-веки.
5. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, ге оно восходит.
6. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя;
7. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
8. Все вещи в труде; не может человек пересказать всего; не насытится он зрением, не наполнится ухо слушанием.
9. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, – и нет ничего нового под солнцем.
10. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас.
11. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.
12. Я, Экклесиаст, был царем над Израилем в Иерусалиме;
13. и предал я сердце тому, чтоб наследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: Это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем.
14. Видел я все дела, какие делаются под солнцем, и вот – всё суета и томление духа!
15. Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать.
16. Говорил я с сердцем моим так: вот я возвеличился и приобрел мудрости больше всех, которые были прежде меня над Иерусалимом, и сердце мое видело много мудрости и знания.
17. И предал я сердце моё тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость; узнать, что и это – томление духа;
18. потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания – умножает скорбь.

Библия или Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета.
____________________________________________

Хороший разговор. Душевная беседа. Начали с малого, с финика, закончили мировой катастрофой и страницей из Ветхого Завета.

Эти события были пережиты мною в году 1912-м, отточены воспоминаниями в тюремной камере в году 1924-м и записаны сегодня, в последний день тяжкого года одна тысяча девятьсот сорок первого от Рождества Христова.

*****
*****


Кое-что о связях духовных
и не вербальном общении.

Задал раз мне вопрос Мак’Лессон:
– Как связуются между собой мышление и речь? Возможно ли, отделить их друг от друга?

Ну и вопрос. Можно с коня на ходу упасть. Ответил честно:
– Никогда об этом не думал! Не знаю, что и сказать…


У Мак’Лессона было хорошее настроение. Он весело продолжил:
– Не прибедняйтесь, Александр! Правда, я и не жду от вас немедленного многословного и совершенно непонятного ответа в стиле какого-нибудь профессора кафедры философии Нюрнбергского университета. Там все всё знают. А я люблю посомневаться. Давайте вместе подумаем и поговорим?!

Я начал понимать, о чём речь. Открыл, было, рот, да так и застыл.

Мак’Лессон засмеялся:
– Предлагаю штабную игру. Сначала я – «за», вы, Александр, «против». Потом поменяемся. Я хочу решить эту задачу в принципе. Правда, в успехе не уверен. Но нам всё равно сейчас делать нечего. Начнём?

Я молча кивнул головой.

Мак’Лессон снова засмеялся:
– У меня – мощный оппонент! Говорить – не петроглифы на камне выбивать. Сначала разъясняю дислокацию. Потом задаю вопросы либо утверждаю что придёт в голову. Вы возражаете, сами задаёте вопросы. В общем, на час нам удастся убить дорожную скуку. Начали! В жизни мы почти всегда мыслим и говорим почти синхронно. Лишь иногда задумываемся, подбирая более точное слово или выражение, вспоминаем что-либо, потом воспроизводим воспоминание речью. Обмен информацией между людьми называется общением – communication, intercourse, interpersonal relationship. При вербальном общении – собеседники использует в качестве системы передачи информации человеческую речь. Конечно, если они говорят на одном понятном им языке. Так в учебниках. Реально мы с вами можем говорить и понимать друг друга на разных языках, но понятных нам обоим. Вы на английском, я на русском. Не суть важно. Главное, мозг формирует информацию в звуковую фразу, проговаривая её мысленно, органы речи воспроизводят фразу говорящего корреспондента. Слушающий респондент органами слуха воспринимает фразу, состоящую из слов своим мозгом, опять  проговаривая фразу.
Таким образом, речь выполняет две основные функции – сигнификативную и коммуникативную. Сигнификативная функция «переводит» звуковую форму речи в образную, зримую форму, понятную мозгу. Коммуникативная форма даёт представление об оценочном отношении субъекта к выдаваемой или получаемой информации – доброжелательное, недоброжелательное, ироничное и т.д. Понимаете меня?

Я ответил:
– Йес, сэр!
Спросил:
– А общение не с помощью речи? Телеграфисты с успехом могут общаться с помощью азбуки Морзе, глухонемые – языком жестов.

– Можно общаться и простой перепиской! Всё это, в том числе и с помощью костров, сигнальных машин и прочего, всего-навсего лишь «виды речи». Внутренняя речь – это обязательное проговаривание про себя. Внешняя речь – всё остальное.

– Обязательное проговаривание? Это серьёзно?

– Так пишут десятки профессоров!

– Алан! По-моему, это просто ахинея. Напоминает мне анекдот о сороконожке, которую спросили, в какой очерёдности при ходьбе она поднимает и ставит свои ножки. Сороконожка задумалась – и не смогла сделать ни шага! Полагаю, эти учёные люди просто лингвистические патологоанатомы. Человеческое тело режут и препарируют в религиозных и в научных целях уже тысячи лет, но, что-то так и не научились из трупа или трупов создавать или воссоздавать живых людей. Расскажите этот анекдот в Парламенте. Депутаты поднимут вас на смех. Там собираются умы острые и сверхбыстрые. Если каждый начнёт про себя сначала проговаривать фразу, ему и рта не дадут раскрыть те, кому это не нужно. Мой ответ: способности человеческого мозга невозможно оценивать и пытаться понять с помощью такой примитивной системы познания. Три-четыре псевдонаучных ярлыка ничего не объясняют!

 Мак'Лессон, не выпуская повод и рук, похлопал в ладоши:
– Браво, Александр! Читали Эммануила Канта?

– Проходил в университете. Каюсь, знания очень поверхностны. Кое-что помню. Вы заставили меня задуматься над очень важными вещами, Алан. Так, вспомнил. У Канта в вопросах о мышлении выделено основное: его уровни – интуиция, рассудок, разум, а также типы и виды мышления – формально-логическое (рассудочное) и диалектическое (разумное), конкретное и абстрактное, практическое и теоретическое… Алан, о каких вещах вы затеяли разговор верхом на конях в прекрасное солнечное утро! Этой теме больше подошли бы другие условия – мрак и мороз за окном, пылающий камин и два кресла у огонька…

– Обещаю, мы продолжим обсуждение этой темы именно в той обстановке, что описали вы!

 – Я продолжаю, Алан. Меня возмутил так называемый научный тезис об обязательном проговаривании в мыслях фразы, которая должна быть произнесена. Этот тезис не вписывается в многообразие видов мышления! Пример: мать и ребёнок. Они понимают друг друга без слов. Средства литературы и искусства – поэзия, живопись, музыка. Бесполезно описывать и проговаривать словами стихотворный текст, музыкальное произведение, живописную картину. Чем, кстати, и зарабатывают свой кусок хлеба многочисленные критики. Большинство из них просто патологоанатомы, способные убить и расчленить саму Музу поэзии. Это тонкий мир! Пример: как-то на стоянке каравана из Киргизстана у костра я ещё подростком услышал древнюю легенду… Рассказать?

– Конечно, я заинтригован!

– В давние времена правил большим киргизским родом богатый и могущественный хан. Однажды погиб на охоте от клыков вепря его единственный сын. Наследник. Товарищи погибшего, приближённые хана были в смятении, они боялись докладывать хану о трагедии, опасаясь, что по обычаю, горло гонца чёрной вести будет залито расплавленным свинцом. Донести до хана весть о гибели его сына вызвался простой странствующий музыкант. Хан согласился послушать музыку. Акын настроил свой комуз и, не говоря ни слова, начал играть. В музыке хан услышал ржание и стук копыт многих коней, весёлые возгласы молодых охотников. Потом – тревожные ноты появления опасности. Снова стук копыт. Началась охота за большим сильным и хитрым зверем. Вдруг – удар, визг зверя, крик смертельно раненого человека! Хан встал со своего трона, закричал: «Мой сын погиб?! От клыков вепря! Как смел ты, ничтожный акын, принести в мой дом чёрную весть!». По обычаю в котелке расплавили свинец, которым должны были залить горло гонца. Но визирь сказал хану на ухо: «Великий повелитель должен быть справедливым. Его поступок станет известен в каждой кибитке по всей Великой степи! Акын не раскрыл рта. Он не произнёс ни слова!». Хан внял мудрому слову. Он приказал плеснуть расплавленным свинцом на комуз музыканта.

Мак’Лессон одобрительно покачал головой:
– Фантастика! Ответ принят. Я думаю так же. Хотел знать ваше мнение, чтобы продолжить разговор на иной, не всем доступной ступени. Сейчас поймёте, о чём я. Продолжим?

– Спасибо, Алан. Конечно, продолжим. Мне тоже интересно!

– Я начал рассказ с рукописей монахов, живших в двенадцатом веке. Средневековье. Генрих II и Ричард Львиное Сердце Плантагенеты. Войны в Нормандии, Крестовые походы, завоевание Ирландии. Мрак, жестокость, невежество, суеверия… И вот в этой обстановке два монаха-летописца, один независимо от другого, ведут свои дневниковые записи. И каждый подробнейшим образом описывает свои состоявшиеся контакты с представителями маленького народца! Общение на не вербальном уровне! Без слов, без звуков, без жестов. Они просто понимали друг друга. Один из них пришел за помощью. Второй с жалобой на крестьян, отравивших какой-то гадостью местный ручей, спаливших тысячелетний дуб… К сожалению, записи и в том и в другом случае очень лаконичны, но нет основания не доверять им. В те времена на том уровне не лгали в письменном виде. Чтили девятую Заповедь Господню! Что скажете, Александр?

– Полагаю, это могло быть. Могло быть фактом объективной действительности!

– Можем сделать хоть какие-нибудь выводы?

– Думаю, доисторическим людям не было нужды общаться с помощью речи. Они общались между собой, как общаются животные. Прямо, честно, открыто всем своим поведением. А главное – просто потоками сознания, которые могли воспринимать свободно. В современном мире такой способностью обладают маленькие дети, ещё не умеющие говорить или только начинающие говорить. С развитием разговорной речи у ребёнка утрачивается способность к невербальному общению!

– Это главное, Александр! Я, много лет размышляю над этой проблемой. Знаю лично провидцев, способных разговаривать без знаков, без мимики, без напряжений речевого аппарата. Они меня понимают. Я их – не всегда. Кто поможет нам раскрыть эту, утраченную в эволюционном развитии человека, способность?!

– Не обижайтесь, Алан! Ларчик открывается просто: человек, именно человек утратил свою связь не вербального общения не только с подобными себе, но и со всей матушкой природой, когда вообразил, что является её царём, когда научился лгать!

– Лгать?

– Именно: лгать! Человек выделился из лона иных живых существ с развитием в нём сначала желанию выжить любой ценой, а потом появившемуся самому страшному свойству человеческой натуры – алчности. Думаю, свободно получать открытую информацию можно лишь также открывшись и собеседнику. Клапан, регулирующий поток информации только в одну сторону – не работает. Вот тогда появилась речь. И первая речь была ложью. Язык говорит одно, мозг думает другое. До сих пор в Персии существует поговорка: «Язык во рту – страж при разуме!».

– Я понял, Александр!

Мак’Лессон, на ходу склонился с коня и поднял с земли небольшой камень. Показал его мне:

– Смотрите, Александр! Что это?

– Как что? Камень!

– Именно. Камень. Stone! Таш! Языки разные, предмет один. Ответ и правилен, и лжив одновременно. Без звуковой произносимой нами информации наш мозг визуально получает информацию гораздо полную: размер камня, его цвет, конфигурацию. Я, держащий камень в руке, получаю информацию большую, нежели вы, Александр. Вес камня, его поверхностную структуру. Мои глаза лучше видят его малейшие трещинки, сколы, округлости, вкрапления иного цвета. Чтобы правильно и достоверно описать этот камень с информацией о его внутренней кристаллической структуре, химическому составу, температуре, и прочее – понадобится  много времени и на речь, и на письменное изложение.

Мак’Лессон помолчал. Я тоже. Какое-то время ехали молча.

Мак’Лессон отбросил поднятый камень, обратился ко мне:
– Должен извиниться, Александр. Я, рассердился на вас, как ваш хан на своего странствующего музыканта. Виноват. Это просто досада. Поверьте, у меня есть основания считать себя несколько выше очень большого числа людей. Сегодня я понял, что у нас с вами никогда не сложатся отношения по вертикали: сюзерен – вассал.

Я ответил:
– Не моя вина, Алан. Я никогда не скрывал этого. Я благодарен вам за спасение моей жизни. Без лести скажу, вы мне интересны, как личность, я уже многому у вас научился. Вы старше меня, опытнее, образованнее, лучше знаете мир, его теневые стороны, конкретных владык этого мира, их тайны… Однако, говорю правду, мне интересно, но чисто умозрительно. Я не хочу такой жизни. Мне не нужны королевские милости, почести. Я не мечтаю о каменных пещерах, полных алмазов, о жемчугах Персидского залива, мне не нужен гарем из трёхсот юных прекрасных жён… Я просто хочу домой. В дом, где меня ждёт моя жена и ребёнок, которого я ещё не видел. В дом на узкой пыльной улочке с маленьким садом,  виноградником и цветущими розами!

– Не совсем понимаю, но уважаю не только ваш интеллект, но и ваши чувства, Александр. Вот теперь я определился окончательно: мне нужна ваша помощь. Для вас есть работа, которую никто не сможет делать, кроме вас! Повторяю своё предложение: мне не нужен раб, не нужен слуга. Мне нужен партнёр. Ну, оцените меня. Я говорю без всяких заслонок, без клапанов в моём мышлении, я открыт вам!

Мак’Лессон остановил своего коня. Я подъехал ближе. Мак’Лессон протянул мне руку. Мы задержали руки в крепком пожатии. Смотрели друг другу в глаза.
И вдруг я понял. Понял даже не на уровне зрительных образов. На уровне чувства, которому не смог бы подобрать названия.
Спросил Мак’Лессона:
– Алан, у вас проблемы с маленьким народцем в вашем гималайском княжестве?..

Он кивнул. Мы поехали дальше. Нам было хорошо. Мы это знали оба. Нам больше никогда не было нужно много слов для общения!

Однако, судьба приготовила нам обоим целый сонм тяжелейших испытаний, которые суждено было пережить, преодолеть, прежде, чем мы встретились снова!

*****     *****     *****
*****     *****     *****

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

***  *****  ***
***  *****  ***