Бумеранг

Олег Гончаров


Женских ролей - 4
Мужских ролей - 5
Место действия: Франция


  «Бумеранг»
(Комедия в двух действиях)

Действующие лица:

Эллиот Лёвен
Пьер Квасофф – гробокопатель
Мадам Шарлотта – домоправительница Левена
Соня Лёвен, Луиза Жуаньи - племянницы Левена:
Жан Лёвен - племянник Левена
Элиза –жена Жана  Лёвена
Эмиль Лёвен- племянник Левена
Роже Бельфор – друг Эмиля Лёвена
Резиновый двойник мсье Левена

Первое действие

Сцена первая

Особняк Эллиота Лёвена. Полдень. Мсье Лёвен, закатанный по самую макушку в гипс, возлежит на жёсткой железной кровати и безуспешно пытается нажать торчащей из гипса шиной на пупочку дистанционного управления телевизором.

Левен. (Устав манипулировать сломанной рукой). Шарлотта!!!
Вас не затруднит помочь мне с этим ужасным пультом!? Я никак не могу включить телевизор! (Пробует пошевелиться, опять же, без видимого успеха. Прогулочным шагом в спальню входит мадам Шарлотта).
Мадам Шарлотта. (Подойдя к кровати). Я всегда говорила, мсье, что Бог вас накажет. Посмотрите, к чему привели вас страсть к молоденьким девушкам и отсутствие внутреннего тормоза. Вы даже не в состоянии включить телевизор! (Берёт пульт в руку). Впрочем, можете радоваться, что не родились лошадью – нажимать кнопочки копытом тоже весьма непродуктивное занятие, а гипс, я надеюсь, спустя некоторое время с вас снимут. (Включает телевизор).
Левен. Ха! Как вас разобрало! Вы полагаете, что я в свои шестьдесят лет должен волочиться за своими сверстницами? То есть, за такими вот, как вы?
Мадам Шарлотта. (Оскорбленно поджав губы). Женщина в моем возрасте это кладезь ума и вместилище добродетелей.
Левен. О да, я знаю! Женщины в вашем возрасте, мадам, подобны провинциальному кладбищу: из чувств – только скорбь, из мыслей – только воспоминания! И тихая печаль по сорок шестому размеру нижнего белья! И никакой страсти... А я француз, мадам!
Мадам Шарлотта. Вы не француз, мсье Эллиот. Вы бельгиец!
Левен.  Бельгиец, мадам Шарлотта, это француз в квадрате!
Мадам Шарлотта. Что вы говорите?! В таком случае не совсем понятно, почему это в Бельгии всего десять миллионов граждан, а в Китае счет граждан перевалил за миллиард? Следуя вашей логике, я о квадратуре француза, миллиард граждан должен проживать в крохотной Бельгии, но никак не в Китае! (Собирается уходить). Мифотоворец... (Идет к двери). Кстати, мсье... только что принесли свежие газеты... Мужайтесь. О вашем купании в бассейне с большим чувством юмора сообщили все центральные газеты! Представляю себе, что написали о вашем последнем сексуальном опыте с девицей Софи бульварные писаки! Пойду позвоню Шарлю. Пусть пришлет с посыльным десяток газет. Между прочим, мсье, всякий раз, когда вы попадаетесь с голой задницей на глаза широкой общественности, умельцы из третьесортной газетенки «Роти» тут же воплощают свежий сюжет с вашим участием в забавный комикс. Не приходилось листать «Роти»? Нет? Жаль... Где бы вы себя еще увидели с достоинством, вызывающим восхищение... (Похохатывая, уходит).
Левен. (Сквозь зубы). Погоди, старая ведьма... Вот срастусь, я... (В спальню, держа Элизу под руку, быстро входит Жан Левен. В руке у него газета).
Жан. Мсье, у меня нет слов!!! Не прошло и года, а наша фамилия вновь в центре внимания! Позор!
Левен. Элиза, деточка, скажи своему, не в меру горячему супругу, что я лишу его наследства...
Жан. Наследства?! С чего вы взяли, что я рассчитываю на ваше наследство? Мне достаточно тех восемнадцати процентов акций нашей компании, которыми я по праву владею. Понимаете? Дос-та-точ-но... У меня добротный дом, красивая машина, прекрасная яхта в Сен-Тропе, чудесная жена, благополучные дети. Единственное, чего мне недостает, так это уверенности в том, что мое доброе имя когда-либо перестанут полоскать господа журналисты, раскручивая очередной ваш любовный скандал! Все остальное у меня есть...
Левен. Так уж и все? …Мне кажется, у тебя нет главного...
Жан. Вы о вашем пристрастии? Не уверен, что похоть приносит одни лишь наслаждения... Ваше теперешнее состояние тому пример. Вы, дядюшка, необузданны и похотливы, как гасконский петух! Прошу простить меня за откровенность...
Левен. Ну что ты, Жан! Какие пустяки! Мы же свои... Одним оскорблением больше, одним меньше... Но ты не угадал. Тебе недостает другого...
Жан. (предчувствуя подвох). Чего же?
Левен. Мозгов, милый мой... или, на худой конец, извилин... Все те замечательные вещи, о которых ты только что здесь пел, у тебя, вне всякого сомнения, есть... кроме акций, конечно...
Жан. Вы ударились головой? Мои акции мирно спят в моем сейфе!
Левен. Ты, видимо, давно не заглядывал в свой сейф, дорогой племянничек. Вот уже два месяца, как твои акции мирно спят в моем сейфе...
Жан. Вы взломали мой сейф?!
Левен. Зачем же так примитивно? Твоей жене срочно понадобились деньги... А у меня доброе сердце... Ты же знаешь, Жан, я не могу отказать женщине... даже если это жена моего племянника...
Жан. (округлив от ужаса глаза). Вы лжете! (переводит взгляд на захваченную врасплох жену). Это правда? Элиза?!
Элиза. (отпрянув на всякий случай от мужа). Ты... ты главное не волнуйся, дорогой... Я тебе все объясню...
Жан. Не сомневаюсь! Однако сколько же тебе понадобилось денег, если в качестве залога ты отдала наши акции? Ты приобрела остров?!
Левен. Мне кажется, что свои проблемы вы можете решить и у себя дома... Затевать семейную ссору у постели больного, по крайней мере, безнравственно! (В спальню входят сестры Соня и Луиза. Обе, как и некоторое время тому назад Жан, вне себя от возмущения).
Соня. (Подойдя к кровати). Как?! Вы и на этот раз остались живы?!
Левен. Я всегда знал, что ты, Соня, любишь своего дядюшку больше других! Тебя я также лишу наследства...
Луиза. Тогда сразу лишайте наследства и меня, поскольку то, что я собираюсь сказать, ваш слух явно не усладит!
Левен. Как интересно! Еще одному родственнику не нужны деньги! Наверное, это у вас некое семейное заболевание – усыхание милосердия по отношению ко мне. Что ж, как вам будет угодно. Но у меня ведь тоже есть свои принципы!
Соня. Ваши принципы, дядюшка, могут запросто разбиться о постановление об опеке. У моего нового друга есть весьма поднаторевший в делах по учреждению опеки над выжившими из ума пожилыми людьми, адвокат.
Левен. (Задохнувшись от возмущения). По... по... по какому праву ты мне угрожаешь?! Бессердечная! Я же носил тебя на руках, когда ты была крошкой!
Соня. Извините, не припоминаю... Боюсь, за всю свою жизнь вы кроме совершенно половозрелых красоток никого на руки не брали... Что же касается угроз, так всем нам, вашим племянникам и племянницам, до смерти надоели последствия ваших любовных побед... Кстати, все газеты пишут, что вы пострадали, упав со своей любовницей с двухметрового трамплина в бассейн. Разве можно получить такие повреждения, упав с высоты человеческого роста? ...Все эти переломы, вывихи?
Левен. А почему бы и нет? Интрига заключается в том, что на момент нашего с мадам Софи пребывания на том злополучном трамплине в бассейне не было воды!
Луиза. Какая прелесть! Не было водички? Вот это соитие! В свободном падении. А не попробовать вам после выздоровления совершить прыжок с парашютом с какой-нибудь бесстрашной дамочкой? Ваши похороны будут служить пищей для разговоров миллионов  французов, по крайней мере, год.
Левен. Тебе не терпится уложить меня в могилу?
Луиза. Ну что вы, дядюшка... Живите долго...
Левен. Спасибо... Я постараюсь... (Входит Эмиль Левен со своим другом Роже). Вы что, сговорились?! Я никому из вас не назначал аудиенцию!
Эмиль. Здравствуй, дядюшка! (Подходит к постели, осторожно трогает рукой гипс). Хорошо выглядишь!
Левен. О, боги! В кои-то веки удается вот так безмятежно полежать в гипсе, так нет же! Все семейство тут как тут! И еще ты, Эмиль, со своим голубым другом! Терпеть не могу голубых!
Эмиль. И когда же вы, наконец, избавитесь от предрассудков прошлого!? Тем более, какой же он голубой?! Посмотрите, какой он розовощекий! Ах, ты мой пончик... (Ласково треплет Роже по щеке). Душка... Так бы и съел...
Левен. О!!! Я этого не вынесу!
Соня. Молчи, Эмиль, не то дядюшка и тебя лишит наследства...
Эмиль. И меня? Не понимаю...
Жан. Меня, Соню и Луизу уже лишили...
Эмиль. А никакого наследства в природе нет, поскольку наш дорогой дядюшка своими легкомысленными поступками уже распугал добрую половину наших постоянных деловых партнеров! По-моему, мсье Левен получает жалованье в стане наших врагов-конкурентов. Как вы считаете? Всю предыдущую неделю я как раз занимался планами поставок продукции головных предприятий на следующий год и обнаружил беспрецедентное сокращение числа наших традиционных потребителей.
Левен. Спрос, мой дорогой племянничек, диктует рынок, а не романтические приключения производителя товара.
Соня. Легче научить лошадь плавать на спине, чем убедить дядюшку в том, что он не прав . Из чего следует вывод: этот загипсованный господин не может руководить семейным бизнесом, а, стало быть, нуждается в учреждении над ним опеки. Кто за? (Все поднимают руки). Чудесно!
Левен. (Бешено сверкая глазами). Вы не можете! Вы...
Луиза. Еще как можем! За пять лет вашего безраздельного царствования доходы нашей компании сократились на двадцать один процент! Подсчитать, сколько это будет в живых деньгах?
Левен. Но завод по производству туалетной бумаги в Лондоне пришлось закрыть по вполне объективным причинам!
Роже. Каким? Англичане перестали есть?!
Левен. А вас, мой голубой друг, вообще никто не спрашивает!
Роже. (Поправляя прическу). Ну, знаете, мсье, слишком много чести быть вашим другом! Кстати, хотите хорошую новость? Мадам Софи, с которой вы так удачно свалились в сухой бассейн – мы только что от нее – просила вам передать, что застрахована на оч-ч-чень приличную сумму...
Левен. Хам!
Соня. Ты не сказал, Роже, что у мадам Софи застрахован каждый сантиметр ее кожи и все кости!
Левен. А сколько в ней квадратных сантиметров?
Жан. Примерно тысяч пятнадцать.
Левен. Что вы говорите!? А с виду была такая хрупкая...
Роже. Совершенно с вами согласен. Мадам Софи оказалась весьма хрупкой мадам. У нее восемнадцать переломов и многочисленные ушибы мягких тканей, в том числе и...
Левен. (Вне себя от злости). Эмиль!!! Если ты сейчас не уберешь с моих глаз этого гнусного представителя сексуальных меньшинств, я...
Роже. А вас как, всего-всего закатали в гипс? Бедненький...
Эмиль. Милый, оставь этого старого развратника в покое. Мы уходим, дядюшка. Надеюсь, вынужденное воздержание пойдет вам на пользу.
Соня. Постой, Эмиль. Мы не решили нашу проблему.
Жан. Ты об опеке? А что тут решать! Все и так ясно.
Левен. Н-н-н-ет! Н-н-ничего, совершенно ничего не ясно! Если ты сердит на меня из-за заложенных Элизой акций, так я прямо вчера хотел их возвратить! Безвозмездно...
Жан. Что же не возвратил?
Левен. Не успел... Упал вот... И... и вообще, дети мои... В случае моего благополучного выздоровления я решил отойти от дел и уединиться в одном из монастырей Прованса… (Немая сцена).
Элиза. (Утирая платочком глаза). Бедный дядюшка... неужели нельзя было как-нибудь изловчиться и прибассейниться не на голову? По всей видимости, голова не самое крепкое ваше место...
Соня. Куда-куда?! В монастырь? Вы так серьезно покалечились?
Жан. А ты уверен в том, что тебя примут в монастырь? От тебя же на целую милю разит плотским грехом!
Левен. Я покаюсь... (Входя в роль). Вчера вечером меня навещал кюре Рошаль и проконсультировал меня... Он сидел у моего изголовья, и мы долго беседовали с ним о вечном... Что это был за вечер! Я даже не чувствовал боли!
Роже. Да, мсье кюре неплохой малый! Я знаком с его дружком. Говорят, что в постели мсье кюре большой выдумщик! Однако странно, что именно вас он консультировал. Мсье кюре не интересуется пожилыми мужчинами...
Левен. Эмиль, черт меня побери!!!
Эмиль. Хорошо, мы исчезаем... Не понимаю, почему вы так бурно реагируете на реплику Роже... Об этом знают все... Впрочем, видимо, не все. Об этом не знаете только вы да Папа Римский. (К Соне). Послушай, сестра... Может, действительно не стоит доводить дело до нового скандала... Если этот загипсованный мсье решил добровольно отойти от дел, нам следует только приветствовать это беспрецедентное в новейшей истории донжуанства поползновение к добровольному воздержанию!
Жан. Если только дядюшка не блефует...
Левен. (С надрывом в голосе). Как ты мог так подумать, любимейший из моих племянников?! Размышляя нынче ночью о вечности, я вдруг понял...
Роже. Что со всеми женщинами все равно не переспишь...
Левен. Эмиль!!! Я убью этого извращенца!!!
Эмиль. Спокойно, дядюшка... Мы уже почти ушли. (К Роже). Пупсик, ты прелесть! (Берет Роже под руку). Пока, родственники! (Идут к двери). Соня, позвони мне завтра в девять. Я с самого утра буду у себя в офисе. (Уходят).
Луиза. Веселый малый этот Роже!
Левен. Я убью его! Потешаться над калекой!
Соня. Вы же обещали покаяться...
Левен. Сначала я его убью, а уж затем покаюсь и приму постриг...
Элиза. А, по-моему, Роже вас, дядюшка, ничем не оскорбил... Просто он вам платит той же монетой, которой вы платите ему.
Левен. Еще одна защитница голубых выискалась! Ты бы лучше подумала, что скажешь мужу о тех деньгах, которые я тебе ссудил!
Жан. Мы разберемся...
Левен. Не сомневаюсь, дорогой племянничек... …А теперь оставьте меня. Я устал и мне пора приступать к работе над своей душой...
Соня. Хорошо, Дядюшка Эллиот... приступайте. Со своей же стороны обещаем пока ничего не предпринимать, поскольку меня, да, и, надеюсь, и всех остальных, устраивает то положение вещей, которое существует на данный момент. Я имею в виду тот факт, что хоть на какое-то время мы можем перестать волноваться за судьбу нашего бизнеса. Эмиль всегда самым замечательным образом управлял компанией в отсутствие дядюшки. Не так ли, мсье Эллиот? Пошли, Луиза... Здесь воняет карболкой и развратом!
Луиза. Да, особенно развратом...
Левен. Луиза, детка... Ты еще не возвратила себе девичью фамилию? Нет? Фамилия Жуаньи как-то не звучит... Да, не так давно видел твоего бывшего супруга. Он, оказывается, женился на той самой любовнице, к которой регулярно бегал от тебя. Говорит, что счастлив. Просил передать старой фригидной корове, то есть тебе, большой привет! Что я с удовольствием и делаю...
Соня. (Еле удержав сестру). Спокойно, Луиза... У нас с тобой еще будет шанс достойно ответить на выпады этого малопочтенного мсье. Знаете, дорогой дядюшка, когда вас оскопят, выстригут макушку и оденут в монастырское рубище, вы запоете совсем иные песни. Я вас уверяю... (Жану и Элизе). Привет вашим сорванцам. Да, чуть не забыла. Аудиторская проверка на заводе в Лиможе завершена, все документы, Жан, у тебя в офисе. Приятных выходных!
Луиза. Пока. (Обе выходят).
Левен. Что это она тут такого наговорила?! Монахов не оскопляют!
Жан. А зачем вам «это» в монастыре?
Левен. Как зачем?! Ну... пусть... будет... Как память...
Жан. Ну, ладно. И не надо так волноваться... Соня, скорее всего, немного приврала... Кстати, не вижу в кастрации ничего плохого. У вас прорежется ангельский голос, и вы сможете замечательно петь псалмы!
Левен. Спасибо, дорогой Жан. Меня не прельщают лавры гения кастратного пения. Мне вообще претит слава. Я весьма скромен в быту...
Элиза. О, да! Мы знаем!
Левен. Я хотел сказать, что буду скромен в быту... Буду... А теперь прошу меня извинить. Мадам Шарлотта!!! Мне нужна утка! Немедленно!
Жан. Всего доброго, мсье. Мы будем навещать вас... Иногда... (Берет супругу под руку и они быстро выходят, столкнувшись в дверях с мадам Шарлоттой).
Мадам Шарлотта. (Быстро подходит к постели мсье Левена, приподнимает одеяло и намеревается пристроить утку). Один момент, мсье... один...
Левен. Прекратите, мадам! Я ничего не хочу... Неужели вы не поняли?!
Мадам Шарлотта. Нет. Вы так кричали...
Левен. Просто мне надоели эти кретины! Вы бы слышали, в какой грязи эти мерзавцы полоскали мою персону! Вы бы слышали!!!
Мадам Шарлотта. А я слышала... (Ставит утку Левену на живот). И была страшно удивлена вашим заявлением! Неужели вы действительно пойдете в монастырь? По-моему, нет такой заповеди, которую бы вы не нарушили... К тому же многократно. Под монастырем тут же разверзнется земля, как только вы переступите его порог...
Левен. Я бы вас попросил, мадам! Я не собираюсь сносить оскорбления еще и от вас. Вы не владеете акциями моей компании! Поэтому, если вы не на моей стороне, можете быть свободны. Я без особого труда найду себе новую экономку... и гораздо моложе...
Мадам Шарлотта. Мне уйти немедленно? (Берет в руку утку).
Левен. Как это уйти?
Мадам Шарлотта. Очень просто – ногами!
Левен. Нет, вы не можете уйти! Я же недвижим! Кто мне подаст утку?
Мадам Шарлотта. Ваш любимый кот Колькозьен! Впрочем, нет... не подаст. Его уже вторые сутки нет дома. Похоже, он перенял от вас не самые лучшие черты характера. А, может, ему, наконец, поведали, что на самом деле означает его имя и вашего кота хватил удар?
Левен. Чем вам не нравится русский вариант обыкновенного фермера? По-моему в достаточной степени оригинально! Однако вы мне так и не ответили: вы со мной или нет?
Мадам Шарлотта. А то, что вы задумали, уголовно наказуемо?
Левен. А почему вы решили, что я что-то задумал?
Мадам Шарлотта. Если человеку нужен сообщник, значит, он определенно что-то задумал!
Левен. Вы так проницательны? Почему я не заметил этого двадцать пять лет назад?
Мадам Шарлотта. Вам было некогда копаться в моих достоинствах. Двадцать пять лет назад вы просто спали со мной и называли меня Лотти. В отличие от нынешнего вульгарного обращения «Мадам Шарлотта», Лотти звучало гораздо приятнее.
Левен. Двадцать пять лет назад вы были гораздо моложе...
Мадам Шарлотта. Нежность необходима не только молодым!
Левен. Я вас умоляю, Шарлотта! О каких нежных чувствах может идти речь, когда в вашем возрасте некоторые женщины умудряются становиться прабабушками?! Не обижайтесь, но вы не сексуальны.
Мадам Шарлотта. Вот уж кто бы говорил! Вы, мсье, сейчас похожи на большую жирную сардину, обвернутую салфеткой! Как женщина могу вам сказать следующее: самое сексуальное в вас это ваши счета в банках!
Левен. А самое несексуальное во мне что?
Мадам Шарлотта. Затылок.
Левен. Затылок? Почему именно он?
Мадам Шарлотта. Потому, что всякий раз, когда вы уходите от очередной вашей красотки, та, глядя на ваш тронутый плешью затылок, непременно думает: глаза бы мои его не видели!!!
Левен. (Заставляет себя улыбаться). Бросьте, мадам! Меня женщины любят!
Мадам Шарлотта. Вас нельзя любить, поскольку вы бессердечны, как уголовный кодекс Франции! Так что вы задумали, чемпион по прыжкам в пустой бассейн? Судя по всему, молодое поколение Левенов не прочь отрешить дядюшку от власти?
Левен. Вот поэтому я и вынужден был сочинить легенду о монастыре!
Мадам Шарлотта. Да, но пройдет четыре, пять месяцев и вам, выпорхнув из кокона, придется принимать какое-то решение! Не думаю, что вам сойдет с рук этот обман.
Левен. Пять месяцев, Шарлотта, достаточно большой срок. Мы что-нибудь придумаем... А идти в монастырь – увольте! Мрачные коридоры, унылые кельи, отсутствие женщин, сутана! Нет уж! Черта с два! Вы можете, мадам, представить меня в сутане?
Мадам Шарлотта. Я полагаю, сутана на вас будет сидеть гораздо лучше, чем смирительная рубашка в случае объявления вас племянниками недееспособным!
Левен. (С ужасом). Господь с вами! Придет же в голову такое! Здесь Франция, а не населенный людоедами атолл в Тихом океане, где тебя могут сожрать без лука и хлеба по кивку вождя племени. Думаю, во Франции нельзя посадить нормального человека в психушку. Достижения нашей демократии неоспоримы!
Мадам Шарлотта. Согласна с вами мсье, однако зачастую сила закона уступала силе наличных денег или ценных бумаг. Представляю себе вас, облаченного в синюю полосатую пижаму и нюхающего цветочек у зарешеченного окна палаты в сумасшедшем доме Орлеана. Знаете, из окон этого сумасшедшего дома открывается прекрасный вид на красавицу Луару!
Левен. Не знал, что вы имели счастье лечиться в этом учреждении...
Мадам Шарлотта. Там лечили моего брата!
Левен. Ну, и как, помогло?
Мадам Шарлотта. Разумеется. Не прошло и года, как он возомнил себя Рембо и его перевели в палату для буйных больных... Вам нравится Рембо?
Левен. Мне нравится Робеспьер...
Мадам Шарлотта. Фи... не думала, что у вас в почете мясники!
Левен. Мне нравятся революционеры!
Мадам Шарлотта. А разве это не одно и то же? Любая революция – это бойня, в которой вам, в отличие от войны, предлагают погибнуть не за отечество, а за бредовые идеалы одержимых властью вождей...
Левен. (Весьма удивленно). Ну-ка, ну-ка... откуда это у вас, Шарлотта?
Мадам Шарлотта. Из книги вашего друга мсье Гардана «Революция – дитя хаоса»...
Левен. Но у меня нет такого друга!
Мадам Шарлотта. Разумеется... Мсье Гардан жил два века назад...
Левен. Почему вы назвали его моим другом?
Мадам Шарлотта. Потому, что он был таким же бабником, каким являетесь вы, мсье... Правда, не таким скандальным... Зато он был вхож в спальню королевы...
Левен. Как жаль, что время королей прошло...
Мадам Шарлотта. Возможно, однако, вы не знаете главного. У короля было плохо с чувством юмора. Поэтому, узнав от преданных слуг, что его супружеские обязанности регулярно исполняет другой, он приказал отрубить дублеру голову, предварительно объявив его английским шпионом.
Левен. Печально. Без головы в постель к королеве не запрыгнешь... Так на чем мы сойдемся? Вы поможете мне, Шарлотта, обвести вокруг пальца дорогих племянников и племянниц или нет?
Мадам Шарлотта. Я подумаю... И если вам не нужна утка, я, с вашего позволения, пойду...
Левен. Спасибо, дорогая Лотти...
Мадам Шарлотта. ???

Сцена вторая

Пять месяцев спустя. Там же. В спальню без гипса, но на костылях резво входит Эллиот Левен. Следом за ним, не спеша, входит Эмиль. В руке у него папка с документами.

Эмиль. (Подождав пока дядюшка усядется в кресло). Хорошо выглядите, мсье... Прошло всего пять месяцев, а вы уже почти как новый. Нормальные люди после таких поломок обычно не выживают. Как вам это удалось?
Левен. Любовь к жизни, дорогой Эмиль... любовь к жизни... (Спохватившись). А еще смирение и покаяние... (Складывает ладони лодочкой и закатывает глаза). помогли мне пережить эти скорбные дни...
Эмиль. А те молодые особы, почти ежедневно выпархивающие из ворот особняка, они кто? Активистки армии спасения?
Левен. В силу объективных причин, я вынужден пользоваться услугами профессиональных массажистов. Они возвращали к жизни мои отекшие члены... …Вы установили за домом слежку? (Скорбно поджимает губы). Я оскорблен! Не думал, что мои племянники опустятся до такого!
Эмиль. Ну, ну, дядюшка... Все не так. Просто я ежедневно в два часа по полудни проезжаю мимо вашего особняка в свой офис. Только и всего. Я же не виноват, что ваши трудолюбивые массажистки, кстати, почему-то всякий раз новые, имеют обыкновение в это же время покидать ваши владения!
Левен. (Неумело изображая на лице покаяние). Прости, дорогой Эмиль! Если можешь...
Эмиль. Могу...
Левен. Спасибо, Эмиль... Ты, как всегда, с бумагами на подпись?
Эмиль. Нет, мсье. Я сегодня к вам совсем по другому делу... Э-э-э-э... На днях, мсье, я имел честь беседовать с его преосвященством кардиналом Де-Кобриньи...
Левен. Ты заинтересовался виноградниками аббатства? Браво, малыш! Церкви давно пора прекратить заниматься греховным бизнесом!
Эмиль. Разговор шел о вас, мсье. Его преосвященство был в восторге от вашего решения!
Левен. От моего решения? Какого решения?
Эмиль. Пять месяцев назад вы высказали пожелание уединиться в монастыре...
Левен. (Хлопая себя ладонью по лбу). Ах, ты об этом! Как же, как же... Помню... Но, видишь ли, дорогой мой Эмиль...
Эмиль. Вы решили дать задний ход?
Левен. О, нет! Конечно же, нет! Мое слово – кремень! Раз сказал, значит, так тому и быть, однако нельзя же вот так, сразу, взять да и уйти! Мне нужно подготовиться к такому важному шагу... и морально, … и... и… физически... Я ведь еще не совсем здоров, как видишь... В монастыре мне придется целыми днями, стоя на коленях, читать молитвы, а у меня побиты обе коленные чашечки! Не буду же я молиться лежа!
Эмиль. Разумеется. Однако молиться можно и сидя.
Левен. (Закатив к небу глаза). С Богом нельзя разговаривать сидя, сын мой... Э-э-э-э... Я хотел сказать: племянник мой... Так что с монастырем придется немного подождать, дорогой Эмиль... По-дож-дать...
Эмиль. Разумеется, дядюшка. Вам одному решать свои проблемы, однако, все необходимые бумаги о вашем добровольном выходе из состава совета директоров нашей компании мы подпишем уже в среду, то есть через два дня. Надеюсь, вы не возражаете?
Левен. (Сорвавшись на крик). Что??? Не возражаю ли я??? Нет, вы слышали подобное??? Не возражаю ли я??? (Осекается и склеивает на лице подобие улыбки). Конечно, не возражаю... (Сквозь зубы). дорогой племянничек... Мое слово – кремень... И на все воля... Послушай, Эмиль, а к чему такая спешка? Знаешь, что говорили древние китайцы по этому поводу? Все приходит к тому, кто умеет ждать! Замечательная мысль. Ты как считаешь?
Эмиль. Согласен с древними китайцами на все сто процентов, но, в данном случае, в нашем с вами случае, более актуально звучит латинская пословица: «Карпэ диэм!», что в переводе означает «Лови момент!»  Вот мы его и ловим, дядюшка. (Смотрит на часы). Однако, мне уже пора, мсье. Советую вам позвонить своему адвокату, мсье Ренару Лангону. Кстати, весьма удобный предлог для того, чтобы объясниться с ним. Рано или поздно, а этот шаг вы должны были бы сделать... Менять адвоката в вашем положении нецелесообразно. Коней на переправе не меняют... Поправляйтесь... и до среды, дядюшка. (Выходит).
Левен. (Некоторое время неподвижно сидит в кресле. Наконец бешенство, сдерживаемое им все это время, вырывается наружу и Левен, схватив костыль, с львиным рыком бросает его вслед ушедшему племяннику). Кретин!!! Голубой мерзавец! Монастырь им подавай! Черта с два! Мадам Шарлотта! Вы мне нужны! (Спустя минуту, не спеша, входит мадам Шарлотта с огромной мухобойкой в руке). В молодости вы были гораздо проворнее...
Мадам Шарлотта. (Не обратив внимания на реплику Левена). Эти ужасные мухи испортят все ваши картины! Вас, мсье, не беспокоят мухи?
Левен. Меня беспокоят мои племянники! Только что Эмиль открытым текстом заявил мне о том, что я через два дня буду лишен своего положения в компании. Он уже, видите ли, даже с кардиналом Де-Кобриньи договорился в отношении меня! Дерзкий мальчишка! Меня силком тащат в монастырь! Ну, уж нет! Уж лучше лежать до конца дней своих в коме, чем добровольно, приняв постриг, поселиться в келье!!! (Несколько мгновений осмысливает только что сказанное). В коме... в коме... (Резво встает).
Мадам Шарлотта. Бог мой!!! Вам не нужны костыли?!
Левен. А они мне уже неделю как не нужны! Целую неделю я искусно притворяюсь больным. Массажи на удивление быстро поставили меня на ноги!
Мадам Шарлотта. Я имела неосторожность видеть, с каким энтузиазмом одна из работниц тела, сидя на вас, массировала вашу впалую грудь! Вот уж не думала, что массажистка во время сеанса обязательно должна быть голой!
Левен. Обнаженное тело хорошо расслабляет...
Мадам Шарлотта. Я думаю!
Левен. Послушайте, Шарлотта, вы своими неуместными замечаниями сбили меня с мысли!
Мадам Шарлотта. Если это была мысль о женщине, так с нее вас сбить невозможно!
Левен. Мадам, я вас умоляю! Меня грозятся заточить в монастырь, а вы о каких-то женщинах! Я что-то говорил о коме... Ах да, о коме! Ну, конечно же! Кома! Вот, что спасет меня! Гениальная мысль!
Мадам Шарлотта. Вы собираетесь какое-то время полежать в коме?
Левен. (Хитро улыбаясь). Да, мадам... именно полежать и именно какое-то время... (Явно гордясь собой). Какой же я все-таки умный! Ну, прямо Аристотель!
Мадам Шарлотта. Как же! Вы с Аристотелем близнецы-братья! Аристотель, да будет вам, мсье, известно, первым среди философов ввел в систему научно-философского знания этику как самостоятельную дисциплину. Из этого вытекает то, что сравнивать себя с Аристотелем вам не стоит, поскольку соблюдение этических норм не является смыслом вашей жизни!
Левен. (Некоторое время, находясь в оцепенении). Вы интересуетесь философией?!
Мадам Шарлотта. В отличие от вас, мсье, я не только время от времени рассматриваю корешки книг на полках в вашей библиотеке, но еще иногда эти книги читаю. Однако вернемся к вашей идее. Вы намерены еще раз спрыгнуть в сухой бассейн? Без обнаженной дамы, разумеется... Мысль, конечно, гениальная, однако вы уверены в том, что на сей раз отделаетесь только комой? Можно ведь и не рассчитать... А вы знаете, во что обойдутся вам похороны? Нет? Так я вам скажу: в совершенно невероятные деньги!
Левен. (Раздраженно). Мадам! Никто не собирается никуда прыгать!
Мадам Шарлотта. Наверное, вы предложите мне огреть вас бронзовым канделябром по голове...
Левен. О, святая Елена! Какой вздор вы несете, Шарлотта! Нет никакой необходимости бить меня тяжелым предметом по голове! Мы их, моих племянников и племянниц, элементарно разыграем! Понимаете? Ра-зы-гра-ем!
Мадам Шарлотта. И нечего так кричать... У меня давление...
Левен. В пивной у мсье Альби всегда полно вдовствующих пенсионеров вполне приличного качества...
Мадам Шарлотта. Не по адресу, мсье. У меня есть друг... И если я скажу, сколько ему лет, вас хватит удар...
Левен. Восемьдесят!
Мадам Шарлотта. (Снисходительно улыбаясь). Тридцать семь, мсье...
Левен. (Крайне удивленно). Чем же вы его взяли?
Мадам Шарлотта. Разумеется, не счетом в банке! В отличие от ваших молоденьких и предельно бесстыжих наездниц, женщины моего возраста отдают себе отчет в том, что «завтра» может и не быть. Поэтому мужчина воспринимается ими не как скаковая лошадь, которая к тому же еще и платит за езду на себе деньги, а как мужчина. Просто мужчина, без всяких там имущественных и иных наслоений, которого нужно любить, беречь и, по возможности, не отпускать в деловые поездки.
Левен. Вы меня дурачите, Шарлотта. Нету у вас никакого любовника. Ни пожилого, ни молодого.
Мадам Шарлотта. Хотите пари?
Левен. Нет, не хочу. (С надеждой в голосе). Наверное, он чертовски некрасив!
Мадам Шарлотта. Напротив! Он очень мил... К тому же он курчав, строен и у него нет вашего живота... прошу меня простить...
Левен. Он спортсмен?
Мадам Шарлотта. Нет. Жюльен профессиональный трубочист. Однажды он чистил ваш камин и мы познакомились.
Левен. Какая экзотика! Он еще не опускал вас в трубу? Нет? Тогда у вас все еще впереди. Однако мы опять отвлеклись. Нам необходимо срочно переоборудовать мою спальню в больничную палату. Принесите, пожалуйста, телефонный справочник... времени у нас в обрез.

Сцена третья

Затемнение. Два дня спустя, среда, утро. Спальня Левена оборудована по последнему слову медицинской техники. Левен, одетый в пижаму, суетится подле всей этой аппаратуры, поминутно включая и выключая всевозможные тумблеры.

Левен. (Осмотревшись). Мадам Шарлотта!!! Где капельница?! Вы забыли поставить на место капельницу!!! (Вбегает мадам Шарлотта с подставкой для капельницы). Мне пора приступать к тренировке. Племянники могут прибыть уже через час! (Мадам Шарлотта устанавливает капельницу возле кровати). Благодарю вас. Посмотрите, что у меня с лицом... По-моему вы плохо загримировали уши. Я же должен смотреться как покойник!
Мадам Шарлотта. Как только племянники вас разоблачат, вы не только будете смотреться как покойник, но и станете им. Я вас уверяю!
Левен. (Ложась в кровать). Ваша желчь, мадам, лет двести назад могла бы сослужить человечеству хорошую службу. Приготовившие вас себе на обед дикари, отведав жаркого, навсегда перестали бы употреблять в пищу заезжих белых миссионеров! (Закрывает глаза). Ну, как я смотрюсь?
Мадам Шарлотта. Если вы еще сможете и не дышать...
Левен. Прекратите, Шарлотта... я сегодня вовсе не расположен к веселью. Кстати, упрятав меня в монастырь или, что еще хуже, в сумасшедший дом, мои племянники вряд ли захотят в дальнейшем пользоваться вашими услугами!
Мадам Шарлотта. (Собираясь уходить). Не беда... Буду на пару с Жюльеном чистить дымоходы. И чтобы вас не заносило еще больше, скажу вам, мсье Эллиот, следующее: если я вам и помогаю, так это только из жалости, поскольку по большому счету ваше дело – труба, как говорит мой друг... (Выходит).
Левен. (Резко садится). А я не нуждаюсь ни в чьей жалости. Слышите? Ни в жалости, ни в милосердии! Трубочистка! (За окном слышится громоподобный лай сенбернара и крики... Несколько мгновений спустя в открытое окно, хватаясь одной рукой за подоконник, пытается забраться человек. Подтянувшись на одной руке, человек наваливается грудью на подоконник и перебрасывает вовнутрь вторую руку, в которой зажато горлышко литровой бутылки с вином. Не замечая Левена человек, отбиваясь ногами от продолжающей лаять собаки, наконец, усаживается на подоконник, перебросив во внутрь левую ногу).
Квасофф. Пошел вон, скотина! Ты не смеешь на меня лаять и хватать меня за ноги! Я потомственный дворянин! Мой дед, морда собачья... (Отпивает из горлышка). Нет, ты не понял! Не мой дед – морда собачья, а ты – морда собачья, понял? Так вот. Мой дед в свое время служил на единственном в русском флоте клипере «Великая княжна Мария Николаевна» четвертым помощником за счет вакансии матроса первого класса. Тебе это о чем-то говорит? (Лягает воздух ногой). Нет? А, собственно, у кого я спрашиваю? (Отпивает из горлышка еще раз). Разве может раскормленный до телячьих размеров какой-то там французский сенбернар понять потомственного русского дворянина? Ты, приятель, наверное, так же туп, как и твой хозяин!
Левен. (Пребывавший досель в шоке от происходящего). Я бы вас попросил, мсье, выбирать выражения!!! (От неожиданности Квасофф кулем валится на ковер, держа, тем не менее, бутылку с вином горлышком вверх). И извольте объясниться! С какой целью вы проникли в мой особняк?!
Квасофф. (С трудом сообразив, где верх, а где низ). Мсье, вы так категоричны! (Садится, прислонившись спиной к стене). Я не проникал в ваш особняк, а был загнан сюда той зверюгой, что беснуется снаружи! Кстати, у вас есть разрешение правительства на поедание вашим зверюгой граждан Французской Республики? Нет? Тогда у вас будут большие проблемы. Мой дед...
Левен. Я слышал! И мне наплевать на вашего деда!
Квасофф. А вот этого не надо! Меня знает сам президент Ширак!
Левен. Вас?!! Не уверен, что наш президент дружит с бездомными проходимцами!
Квасофф. Я, мсье, не проходимец, как вы тут изволили выразиться, а гробокопатель! Мсье президент в минувшем году лично наградил меня новой лопатой! Я имел честь похоронить его последнего врага!
Левен. Какая прелесть! А я вот тут (Показывает рукой на аппаратуру). собрался немного в коме полежать... (Смеется). Надо же, какое совпадение!
Квасофф. Тогда вы – мой клиент.
Левен. Нет уж, благодарю!
Квасофф. Отчего же?! Кладбище Монмартр весьма престижное место! А какие люди там лежат! Золя, Стендаль, Берлиоз, ... э-э-э-э... Офф... Офф... Офф... Оффенбах... Вот черт! Дал же Бог фамилию! Да! Делиб тоже там, сын Александра Дюма!
Левен. Вы их всех хоронили?
Квасофф. (Поднявшись, наконец, на ноги). Какой же вы темный человек, мсье. (Сморкается в полу своего ужасающе грязного пальто). Не знать таких людей! (Входит мадам Шарлотта).
Мадам Шарлотта. (Оторопело глядя на Квасоффа). К-к-к-то это?
Левен. Гробовщик...
Мадам Шарлотта. Как?! Вы же еще не умерли!
Квасофф. (Пряча бутылку за спину). Прошу прощения, мадам, никто не знает, что может произойти с ним в каждую следующую минуту. Разрешите представиться: Пьер Квасофф, работник ритуальной службы Франции... Между прочим, князь...
Мадам Шарлотта. (Критически осматривая Квасоффа). Вероятно, вы очень бедный князь... и от вас разит дешевым вином!
Квасофф. Если вы, мадам, дадите мне в долг сто франков, я куплю дорогого...
Мадам Шарлотта. Ни секунды не сомневаюсь, мсье Квасофф... Квасофф... Послушайте, что у вас за странная фамилия? Такого слова нет во французском языке...
Квасофф. Это русская фамилия, мадам. Я русский в третьем поколении, с вашего позволения...
Левен. Не люблю русских! Русские – все воры!
Мадам Шарлотта. Именно...
Квасофф. Вы заблуждаетесь, господа. Я здесь уже десять минут, а еще, как видите, ничего не украл! Я даже пришел в этот дом со своим вином! Поголовное воровство русских такой же миф, как и то, что французы гиперсексуальны. Многие русские не воруют в силу того, что у них уже все есть, а многие французы не могут заниматься любовью в силу того, что у них импотенция... тоже, значит, как бы все уже есть...
Мадам Шарлотта. Так вы русский...
Квасофф. Только по части выпивки, мадам. Во всем остальном я, несомненно, француз! Стопроцентный... (Поймав на себе ироничный взгляд дамы). И, разумеется, я не импотент...
Мадам Шарлотта. Почему вы думаете, что мне это интересно?
Квасофф. Вы так посмотрели...
Мадам Шарлотта. Я не интересуюсь парижскими клошарами, мсье! И вы мне не ответили на вопрос, впрочем, я у вас еще не спрашивала... И все же, как вы попали сюда?
Левен. Через окно...
Квасофф. Я не виноват в том, что ваш пес с утра не пьет вино! Будь мы с ним в равных условиях, я бы наверняка опередил его и добежал до двери первым! А так мне пришлось спасаться от его зубов на карнизе, в мгновение ока, взлетев на него по водосточной трубе. И это в моем возрасте!
Мадам Шарлотта. Мне кажется, нам следует вызвать полицию...
Квасофф. Только не надо меня пугать полицией! Меня знает сам президент! (Садится на подоконник).
Левен. Мсье хоронил врагов президента...
Мадам Шарлотта. Вы их убивали лопатой?
Квасофф. Какие глупости вы говорите! Врагов не нужно убивать! Настоящие враги всегда умирают сами. Вот вы, мадам, вы любите этого мсье? Нет? Я так и думал... Так вот. Что произошло бы с вами, если бы этого мсье, не к ночи будь сказано, по какой-то трагической случайности избрали президентом?
Мадам Шарлотта. Меня бы хватил удар!
Квасофф. А я о чем толкую?!
Мадам Шарлотта. И все же вызвать полицию не помешает...
Левен. Подождите, Шарлотта ... (К Квасоффу). Мсье, как вы отнесетесь к тому, если я предложу вам немного денег?
Квасофф. Предлагайте...
Левен. Вы не поняли, не в качестве милостыни, а за работу!
Квасофф. У меня сегодня выходной...
Левен. (К Шарлотте). Тогда вызывайте полицию... (Снимает с пальца перстень и бросает его на пол). Вы хотели украсть у меня вот этот перстень?
Квасофф. Хорошо, я возьму выходной в следующий раз!
Левен. Замечательно! Пойдемте, мой друг. Сейчас мы вас быстренько помоем, напялим на вас белый халат и такую же шапочку и введем вас в курс дела. Я думаю, что вам, профессиональному гробокопателю, будет совсем не трудно сыграть врача-реаниматора. Почти смежная профессия... Не так ли? (Все трое выходят).

Сцена четвертая

Затемнение. Некоторое время спустя. Там же. Подключенный к аппаратуре Левен тихо лежит на кровати, довольно похоже изображая больного. Квасофф, переодетый врачом, дремлет в кресле.

Левен. (Открыв один глаз). А вот спать не надо, мсье врач! Встряхнитесь! С минуты на минуту сюда войдут эти негодяи!
Квасофф. А я и не сплю, больной... (Тяжело встает). Меня расслабляет вон та пищалка на аппарате. Нельзя ли ее выключить?
Левен. Еще чего! Если у находящегося в коме человека отключить аппаратуру поддержания жизни, значит, этот человек уже умер. Это понятно?
Квасофф. Тогда почему бы вам не сыграть покойника?
Левен. Мсье, вы так глупы, что я даже не знаю, как вам это сказать! Сыграть покойника! Но ведь я же должен буду как-то дышать!
Квасофф. За двадцать лет работы на кладбище Монмартр я ни разу не видел покойника, который бы дышал! Покойнику совершенно необязательно это делать...
Левен. (Теряя терпение). Послушайте, мсье, где там ваша бутылка?
Квасофф. За шторой. Вы хотите немного выпить, мсье? Это исключено. Свое вино я предпочитаю пить сам.
Левен. Плевать мне на ваше вино! Я хочу, чтобы вы выпили и притом немедленно, поскольку вы, наверняка, соображаете только в том случае, если в вашем желудке плескается вино!
Квасофф. Спасибо, но я уже достаточно выпил, мсье больной. И... и прекратите меня оскорблять! Я хоть и не президент компании, а простой гробокопатель, зато я не аферист, пытающийся сохранить лицо путем обмана племянников!
Левен. А вот это уже не ваше дело! Вы вызвались выполнить определенную работу, за которую я согласен платить. И это все. Остальное вас не должно интересовать. Тем более, вам ли рассуждать на темы морали? Вы ворвались в мой дом, истоптали мои ковры, моясь, испачкали мою ванну и, наконец, внесли сумятицу в мою душу!
Квасофф. Да не врывался я! Калитка в ваш парк была открыта. Кстати, зачем вам одному такой огромный парк? Если бы у меня был такой огромный, такой замечательный парк, я бы пускал в него детишек, старичков – божьих одуванчиков, влюбленных...
Левен. Типичный монолог человека, у которого ничего нет! Если у вас, мсье, когда-либо появятся большие деньги, в чем я очень сомневаюсь, и вы сможете купить похожий дом, вы, я вас уверяю, будете петь совершенно иные песни. Вы тут же обнесете свои владения трехметровым забором, купите пару-тройку кровожадных псов, а на ворота навесите замки и табличку с надписью «Частная собственность». Вы забудете о детках, о старичках – божьих одуванчиках и о влюбленных, поскольку вам не захочется, чтобы чьи-то дети вытаптывали ваши газоны и клумбы. Вам не захочется, чтобы ваши деревья и кусты воняли старческой мочой, поскольку недержание у стариков отличается от детского удручающей стабильностью, наконец, вам надоест каждое утро снимать с кустов использованные презервативы, а из-под кустов выгребать горы пустых пивных банок, оставленных вам в виде компенсации за радушный прием влюбленными! И все эти метаморфозы произойдут с вами только потому, что вы почувствуете себя собственником. Знаете, я ведь тоже не всегда был богат!
Когда-то, много лет назад, прибыв в Париж с пятью франками в кармане, я часто предавался нелепым мыслям о всеобщем равенстве. Особенно часто эти мысли посещали меня в первые дни моего пребывания в Париже, когда я, ввиду своей финансовой несостоятельности, вынужден был ночевать под мостом у площади Сен-Мишель. Лежа на холодных камнях, я думал о том, как было бы здорово отнять деньги и дома у богатых и раздать их таким, как я. Так продолжалось достаточно долго, и я чуть было не стал революционером! Однако Бог милостив к не совсем заблудшим чадам своим, и я заработал, наконец, первые большие деньги. И, странное дело, я не бросился раздавать заработанное мною братьям по положению, а тут же купил себе новый костюм, снял приличную комнату с отдельным входом, завел не очень дорогую любовницу и забыл о марксизме. Из этого следует вывод: желание грабить или жить за счет другого пропадает у человека сразу же после того, как он сам становится потенциальным объектом для грабежа другими. Менее удачливыми. (Вбегает взволнованная мадам Шарлотта).
Мадам Шарлотта. Мсье! Они прибыли! Что я должна делать?
Левен. (Закрыв глаза). Встречать... И смените, пожалуйста, выражение лица! Вы должны скорбеть, а не хлопать круглыми от страха глазами! (Мадам Шарлотта выходит). А вы, друг президента, попытайтесь придать своему лицу умное выражение... и следите за своей речью. Мои племянники могут не понять смысл ваших с президентом отношений. (В комнату быстро входят озабоченные Соня и Эмиль Левен).
Соня. (Подойдя к кровати). Бог мой! Какое несчастье! (Достает из сумочки платок, промокает им глаза). Доктор, это серьезно?!
Эмиль. Разрешите представиться: Эмиль Левен, племянник мсье. (Кивает головой на лежащего Левена). А это моя кузина, Соня...
Квасофф. Оч-ч-ч-ень приятно... оч-ч-чень... Э... э ... э... а я мсье врач!
Соня. Мы догадались, мсье...
Квасофф. Квасофф, с вашего позволения... Пьер Квасофф... в данное время врач... э... ... э... э... Я хотел сказать: последние двадцать лет я имею дело с людьми, у которых со здоровьем не очень хорошо... то есть совсем нехорошо... то есть...
Эмиль. Дядюшка Эллиот так плох?!
Квасофф. Видите ли, мсье, судя по внешним признакам, ваш дядюшка еще здесь... то есть он еще не умер. Однако если человек перестает реагировать на боль, (щиплет Левена за нос). а также на звук... (Наклоняется и что есть силы кричит Левену в ухо). значит он уже на полпути туда...
Соня. У вас своеобразная манера установления диагноза. Вы можете более конкретно описать ситуацию?
Квасофф. Разумеется, мадам! Все не так уж плохо, однако если ваш дорогой дядюшка будет слишком долго лежать в коме, он может запросто умереть. А вы знаете, во что обойдутся похороны дядюшки? Нет? Я вам сейчас скажу. Начнем, пожалуй, с копки могилы...
Эмиль. Мсье Квасофф, вы профессиональный врач? (Пристально смотрит на Квасоффа). Почему вы не говорите, что произошло с нашим родственником?
Соня. Я поняла! Он безнадежен! Я права, доктор?
Квасофф. Видите ли, мадам... судя по внешним признакам...
Эмиль. Мы это уже слышали, мсье!
Квасофф. А другого я вам и не скажу.
Соня. Почему?
Квасофф. Врачебная тайна, мадам...
Соня. Но вы хотя бы можете нам сказать: будет он жить или нет?
Квасофф. Разумеется, могу! Да, будет жить... сегодня. Сегодня он еще точно будет жить!
Эмиль. А завтра? А вообще?
Квасофф. А завтра он может выйти из комы...
Соня. (Радостно). Спасибо, доктор!
Квасофф. Или сыграть в ящик, пардон, или умереть. Кстати, господа, хоронить усопшего, (Показывает рукой на Левена). советую на кладбище Монмартр... вход с авеню Рашель. Там чудные места! Особенно хорошо на солнечной стороне... А...а какие люди там лежат! Стендаль, Зо...
Соня. Мы все же будем надеяться на лучшее, мсье врач... (Смотрит на Левена). Бедный дядюшка... Если бы ты нашел в себе силы вовремя остановиться, ты бы не лежал вот так сейчас в своей ужасной кровати, прикованный ко всем этим трубкам и проводкам... Женщины отняли у тебя жизнь!
Эмиль. (Сердито). В последнее время он вызывал массажисток почти ежедневно!
Квасофф. Это вы о девочках по вызову? Силен ваш дядюшка! Впрочем, среди этих работниц тела встречаются приличные экземпляры! (Осекшись). Мне рассказывали... санитары... да... Эти девицы время от времени проходят у нас в клинике профилактические осмотры... Но лично сам я никогда! Я приверженец пуританских нравов.
Эмиль. Послушайте, доктор, а как вы думаете, может, есть смысл в проведении тестирования крови мсье Левена на СПИД? Вдруг он болен, но не знает об этом?
Соня. Хорошая идея, Эмиль... Дядюшка выйдет из комы, а мы ему: зря вы, дядюшка, проснулись! Вы не поверите, но у вас СПИД!
Квасофф. И на кладбище его, на кладбище!!!
Соня. Скажите, мсье Квасофф, в вашей практике были случаи, когда человек впадал в кому или в какое-то иное состояние, я плохо разбираюсь в медицинских терминах, в результате перенесенного потрясения? Ну, вот все как бы хорошо, а потом бац по голове и в коме?!
Квасофф. А то!!! Помню, повздорили мы как-то с Жаном из-за бабы, так я ему как дам лопатой по башке, он в свежую могилу и упал! (Опомнившись). Шутка, господа...
Эмиль. (Принюхиваясь). Шутка? Вы с утра какое вино предпочитаете, мсье Квасофф?
Квасофф. То, которое останется с вечера! Вы намекаете на то, что я пьян?
Эмиль. Ну-у-у-у... я не то, что бы...
Квасофф. Нет, намекаете! Я по глазам вижу! И если вам не нравится запах, я выключаю к чертовой матери всю эту аппаратуру и ухожу!
Соня. Как это отключаете? А как же наш дядюшка?!
Квасофф. А мне плевать на вашего дядюшку! Он же не мой родственник!
Эмиль. А как же клятва Гиппократа?
Квасофф. А я по чем знаю? Вам этот Гиппократ клятву давал, пусть он и выкручивается! Тем более, аппаратура моя. Я ее тоже забираю. Знаете сколько у меня еще желающих полежать в коме? Десятки!
Соня. Нет, постойте, постойте... Вы не можете забрать аппаратуру! Ведь мсье Левен может элементарно умереть!!! Эмиль, мне кажется, ты должен извиниться! Простите его, мсье Квасофф! Эмиль трезвенник, поэтому запах вина выводит его из равновесия...
Квасофф. Запах вина выводит из равновесия не трезвенников, а пролечившихся алкоголиков. (Соня и Эмиль переглядываются). Как вас угораздило, мсье?
Соня. Так вы прощаете Эмиля? Да?
Квасофф. А что вы делаете сегодня... через час?
Соня. А это имеет непосредственное отношение к нашему делу?
Квасофф. Конечно! Вы покупаете у меня, я только что так решил, всю эту аппаратуру, скажем, за сто тысяч франков... новых конечно... и я приглашаю вас на обед в хороший ресторан на улице Ксавье Прива. Там их пять... или в китайский «Гранд Мандарин», что на улице де ла Арп... Мы здорово повеселимся, мадам!
Соня. Не сомневаюсь, мсье Пьер, но я не могу...
Квасофф. Вы замужем?
Соня. К счастью нет...
Квасофф. О, я понял, вы лесбиянка!
Соня. Какие глупости! Я феминистка!
Квасофф. А это еще как? Пардон, я не...
Эмиль. Странно, что вы не знаете... Эти женщины не признают мужчин... Но это не направление в сексе...
Квасофф. Понял... Вы, мадам, принадлежите к обществу обиженных Богом фригидных неудачниц!
Соня. Я бы вас попросила, мсье!
Квасофф. А я бы еще подумал, мадам! Впрочем, если бы вы после этого попросили меня еще раз, я бы, наверное, согласился... У вас приятная улыбка, мадам Соня... (Осматривается). Так вы покупаете у меня приборы? Я могу сделать вам скидку...
Эмиль. Послушайте, мсье, я ценю ваше чувство юмора, но в данной ситуации, я полагаю, более уместна скорбь и уважительное отношение к больному. Несмотря на всю мою нелюбовь к этому мсье, мне бы не хотелось загонять трагедию в рамки пошловатого фарса... Надеюсь, вы пошутили, предлагая купить у вас эту аппаратуру?
Квасофф. Конечно, пошутил, мсье... Не хотите покупать и не надо. (К Соне). Я могу спросить, мадам?
Соня. Конечно, мсье Квасофф, ... спрашивайте...
Квасофф. Я так понимаю, вас не очень устраивает теперешнее состояние мсье Левена?
Соня. Разумеется! Каковы бы ни были наши отношения в прошлом, это не дает нам повода отказать дядюшке в проявлении милосердия!
Квасофф. Я не об этом, мадам. Я не подвергаю сомнению наличия у вас и мсье Эмиля добрых чувств по отношению к больному. Наверное вам бы хотелось, чтобы ситуация переменилась в лучшую сторону еще и потому, что на мсье Левене завязаны нити управления семейным бизнесом?
Эмиль. Совершенно верно, мсье Квасофф. Вы на удивление проницательны. Это несчастье буквально выбило из наших рук все козырные карты!
Квасофф. Как я вас понимаю! Скажите, Соня, простите, можно я буду вас так называть? Вы слишком молоды и красивы для пренебрежительного обращения «мадам». Понимаете, Соня, к мадам можно обращаться со словом «мадам», когда она уже действительно мадам... Ну, вы понимаете меня... Так вот, какую сумму в новых франках не пожалело бы семейство Левенов за возвращение к жизни их дорогого дядюшки?
Соня. Вы, наверное, мало практикующий врач. Из комы нельзя вывести больного по желанию. Вы, случайно, не патологоанатом?
Квасофф. Мадам, за двадцать лет работы ни один из моих клиентов, пардон, пациентов не сказал мне ни одного плохого слова! Я профессионал, мадам!
Эмиль. Простите нас, сирых, но в мировой практике еще не было случая...
Квасофф. (Загадочно улыбается). И все же, сколько?
Соня. Вы серьезно?
Квасофф. Вполне! Давайте поступим следующим образом: вы прямо сейчас выписываете чек на мое имя, скажем на пятьсот тысяч франков, а я со своей стороны обязуюсь в течение получаса воскресить этого несчастного. Если же у меня ничего не получится, вы тут же с позором изгоняете меня из этого гостеприимного дома. Так как?
Эмиль. (Явно чувствуя подвох). Вы такие странные вещи предлагаете, мсье врач, что я даже где-то уже не верю, что вы здоровы...
Квасофф. Вы о моей голове? И совершенно напрасно. С моей головой все о’кей! В отличие от вас, я не лечился от алкогольной зависимости, и я не голубой!
Соня. (Крайне удивленно). Мой Бог! А это откуда?!
Квасофф. Мужчина с нормальной ориентацией не станет красить ногти. Тем более с блестками! У вас плохой вкус, мсье Эмиль... К вашим глазам подошел бы лак нежно-телесного оттенка... и без блесток!
Эмиль. (Пряча руки в карманы брюк). Вы полагаете?
Квасофф. Доверьтесь мне... Так как насчет чека? Милый?
Эмиль. …Ну, хорошо... (Подходит к столу, достает чековую книжку и выписывает чек). Вот... (Подает чек Квасоффу). Ваши пятьсот тысяч...
Квасофф. (Чрезвычайно довольный). Спасибо за доверие... Я буду любить вас как родного!
Эмиль. (Смутившись). Спасибо, но вы опоздали... у меня уже есть друг...
Квасофф. Очень рад за вас, но я не в этом смысле. Я о любви вообще... (В Соне). Вы не поможете мне?
Соня. С удовольствием. Что я должна делать?
Квасофф. Хранить у себя на груди этот чек, пока я буду приводить в чувство этого напыщенного индюка!
Эмиль. Вы знали дядюшку ранее?
Квасофф. Нет, но я читал его кардиограмму!
Соня. Читали что?!!
Квасофф. Кардиограмму, дорогая феминистка. По кардиограмме человека можно прочитать все. Вплоть до привычек и наклонностей. (Подходит к шторе и достает из-за нее свою бутылку вина). Из кардиограммы вашего дядюшки я узнал о том, что он патологический бабник, о том, что он слишком всерьез воспринимает себя без видимого на то основания и еще о многих вещах, которые вам знать не положено. (Подсоединяет бутылку к капельнице и устанавливает ее донышком вверх на штативе).
Соня. Что вы хотите сделать?
Квасофф. Это называется алкогольно-шоковая терапия. Очень помогает! (Вынимает иглу из вены Левена, отсоединяет от трубки иглу, а саму трубку пытается вставить в рот Левену. Левен, естественно, тихо сопротивляется, плотно сжав губы. Помучившись некоторое время, Квасофф сильно бьет Левена кулаком по лбу. Не ожидавший такого напора Левен, коротко вскрикнув, хватает трубку вместе с пальцами Квасоффа). Отдай пальцы, кретин!!! Не хочешь пить как все нормальные люди – вставлю в нос! (Левен отпускает пальцы Квасоффа).
Соня. (Восхищенно). Он услышал!!! Эмиль, он услышал мсье врача!
Квасофф. Еще бы! Попробовал бы не услышать! (Дует на пальцы). Хорошие у вашего дядюшки протезы! Острые... (Смотрит на бутылку, наклоняется к «больному»). Если вы меня слышите, мсье, подайте мне знак!!! (Левен тут же бьет Квасоффа кулаком в пах. Согнувшись в три погибели Квасофф, выкатив от боли глаза, тихо садится на пол подле кровати).
Эмиль. Ничего себе знак! Мсье, я могу помассажировать...
Квасофф. (С трудом выдавливая из себя благодушие). Спасибо, милый... (Встает). Мне уже гораздо легче. У вашего дядюшки не все так плохо... Главное, он начал реагировать на звук. Это очень хороший признак... очень хороший... (Смотрит на бутылку). Я же вас предупреждал, мсье! Не будете пить – вставлю в нос! (Левен начинает пить вино). Ну вот... слух мы восстановили... Осталось восстановить зрение.
Соня. (Восхищенно). Фантастика! Я обожаю вас, мсье Пьер!
Эмиль. Я тоже!
Квасофф. Соня, не могли бы вы обожать меня еще и за мсье Эмиля? …У меня такое предчувствие, что феминистское движение отправится в светлое, не обремененное сексом будущее, без вас...
Соня. Вы уверены? Я своих убеждений не меняю... …Почти никогда не меняю... …Меняю, но очень редко...
Квасофф. Убеждения, лишенные здравого смысла, не стоят того, чтобы ради них человек лишал себя главного – любви и счастья.
Эмиль. Вы философ?
Квасофф. Ежедневные встречи со смертью делают человека, если не философом, так уж фаталистом точно. (К Эмилю). У вас в машине найдется насос?
Эмиль. Разумеется! А зачем он вам?
Квасофф. Мне необходимо хорошо прокачать больного... От прокачки у тяжелых больных, как правило, открываются глаза, и они выходят из комы.
Соня. (В полуобморочном от восхищения состоянии). Это гениально! Вы гений, дорогой Пьер!
Квасофф. (Скромно опустив глаза). Спасибо, дорогая, ... я знаю... Эмиль! (Эмиль пулей выскакивает из комнаты, а Соня пулей бросается на Квасоффа).
Соня. (Повиснув у Квасоффа на шее). Пьер, ты не поверишь, но я уже хочу тебя!!! (Левен выплевывает трубку).
Квасофф. Напротив, Соня, я верю... (Дотягивается до трубки и с силой вгоняет ее обратно Левену в рот). Еще раз так сделаешь, старый развратник, пеняй на себя! (К Соне). Прошу не удивляться. Резкий тон всегда способствовал выходу из комы. Нужен шок... Сейчас Эмиль принесет насос и мы приступим к завершающей стадии вывода больного из комы. Но мы отвлеклись, куда вы спрятали мой чек?
Соня. (Томно). Туда, куда ты просил, проказник... (Пытается повалить Квасоффа на кровать, вбегает Эмиль с автомобильным насосом в руках).
Квасофф. (Оторвав от себя Соню). Вы как раз вовремя, мсье... (Берет насос, пробует его в работе). Замечательный насос! Мсье, я сейчас переверну вот ЭТО! (Показывает рукой на сосущего вино Левена). На правый бок, а вы подержите ЭТО за плечи.
Эмиль. (Охотно выполнив просьбу Квасоффа). Но у него во рту трубка с вином! Убрать?
Квасофф. (Зайдя к «больному» за спину и резко сбросив с него одеяло). Ни в коем случае, мсье Эмиль! Прокачка будет вестись через... сейчас сами увидите. (Пытается снять с Левена нижнее белье). Одну минуту.
Эмиль. (Взволнованно). Какая прелесть... мсье, поторопитесь, у дядюшки задергались веки! Вставляйте!
Левен. (Открыв глаза). И не думайте, Квасофф, сделать это!
Эмиль. Какое счастье, мсье Эллиот! Какое счастье! Вы вышли из комы!
Соня. (Снова бросается на шею Квасоффу). Пьер, ты гений! Что ты делаешь сегодня... через час?!
Квасофф. Сначала чек, дорогая Соня... (Запускает два пальца в вырез платья на груди у женщины и достает чек). Вот он, родной... (Прячет чек в карман). Одну минуту, Соня, я должен осмотреть больного...
Левен. (Резко садится и срывает с себя опутывающие его провода). Ничего вы не должны, мсье врач! Я уже совершенно здоров!
Квасофф. Очень хорошо... очень... Простите, мсье, в вашей первой реплике прозвучала моя фамилия... Не могли бы вы объяснить каким образом вы...
Левен. (Лихорадочно соображая). Ну... я... ну... я...
Соня. Я полагаю, дядюшка, вам помогла алкогольно-шоковая терапия... Не так ли?
Левен. Абсолютно точно, Соня! Попив вина, я начал слышать.
Квасофф. Мсье, мадам Шарлотта сообщила мне о том, что вы, перед тем, как впасть в кому, уже слабеющим голосом пообещали по-царски вознаградить врача, которому удастся возвратить вас к жизни...
Левен. Я называл сумму?
Квасофф. Конечно! Вы оценили свое возвращение с того света в... в восемьсот тысяч франков!
Левен. Что вы говорите?! Наверное, у меня был сильный жар!
Квасофф. А может и в миллион...
Левен. Нет, мсье Квасофф, я точно помню – восемьсот тысяч! И ни франка больше!
Квасофф. А три франка за выпитое вино?
Левен. Но вы же сами заставили меня пить это ужасное дешевое вино!
Квасофф. Если бы я не заставил вас пить вино, я сейчас вряд ли бы получил от вас чек. Кстати, мсье, где ваша чековая книжка? Прикажите ее принести! У нас с вашей племянницей есть одно неотложное дело!
Соня. Совершенно неотложное! Оно такое неотложное, что я прямо вся аж не могу! Тащите сюда вашу чековую книжку! Не видите, человек ждет! Вы должны пасть ниц и целовать мсье Квасоффу ноги!
Левен. (Опешивший от такого выпада племянницы). Но моя чековая книжка в офисе... Может, Эмиль?
Соня. О! Конечно Эмиль! Эмиль, радость моя, выпиши быстренько еще один чек на имя мсье Пьера! Где твоя чековая книжка? Она еще такая толстая... (Эмиль быстро выписывает чек, подает его Квасоффу). Спасибо, кузен! Ты спас меня от феминизма, сто чертей на их фригидные животы! До свидания, дядюшка! Не падайте опять в эту проклятую кому. Вы нужны монастырю святого Истукария. Эмиль, ты остаешься? (Обнимает Квасоффа за талию. Входит мадам Шарлотта и Луиза).
Луиза. (Сделав большие глаза). Убер? Мсье Убер Гардан?! Соня...
Соня. Ты что, детка? Это мсье врач... Пьер Квасофф... он... (Смотрит на сникшего Квасоффа). ... дядю из комы...
Квасофф. (Мрачно). Я знал, что мир тесен... но чтобы настолько...
Конец первого действия.

Второе действие

Сцена пятая

Там же. Финал первого действия плавно переходит в начало второго. Допускается некоторая перегруппировка лиц, но Соня все так же крепко держит Квасоффа за талию.

Луиза. (Подойдя к Квасоффу вплотную). Нет, сестрица, это Убер... Куда же вы тогда запропастились, проказник? Вас опять запускали с секретной миссией в космос?
Соня. Я же тебе говорила, Луиза, не злоупотребляй ультрафиолетом! Ты перегрелась в своем «Кетлере»! Мсье Пьера никто и никогда не запускал. Мсье Пьер – врач...
Луиза. Это не мсье Пьер, а мсье Убер, секретный космонавт, доктор наук физики твердого тела!
Эмиль. Прости, какого тела?
Квасофф. Твердого...
Соня. (Заметно нервничая). Пьер, ты не хочешь объясниться? Что это еще за бред о секретном космонавте? Луиза обозналась или ты все же Убер?
Левен. (Спасая положение). Мсье Квасофф никакой не космонавт, тем более секретный! Мсье – врач. Он меня лечил. (К Квасоффу). Не так ли, мсье?
Квасофф. Совершенно верно, лечил... (К Луизе). Понимаете, мадам, если вам кажется, что я не есть я, то это еще совсем не означает, что так оно на самом деле и есть! …Я вас убедил?
Луиза. Абсолютно! У вас на щеке родинка!
Квасофф. У меня много родинок!
Соня. Что ты говоришь? Мне будет интересно посмотреть!
Эмиль. И мне...
Левен. Ты разлюбил Роже? Он будет сильно огорчен...
Луиза. Ну, нет, или вы меня разыгрываете, или...
Квасофф. (Использовав спасительную мысль). Возможно, мадам, вы были знакомы с моим братцем? Мы с ним близнецы... как две капли. Однако его зовут не Убер, а Жан Квасофф!
Луиза. Но у вас такой же золотой зуб, как и у Убера!
Квасофф. (Ничуть не смутясь). А я вам о чем толкую?! Мы с ним как две капли! Близнецы мы... от рождения... так иногда случается. Двое людей появляются на свет одновременно... от одной матери...
Луиза. С золотыми зубами...
Квасофф. Да нет же, мадам! Вы такая наивная... Зубы у мальчишек были нормальные, но однажды один из них, я уже не помню кто, я или брат, пришел к отцу и попросил его раскошелиться на золотой зуб. Но вы же понимаете, что происходит в семьях, где с близнецами обращаются по-разному! Так что пришлось каждому из них вставить по золотому зубу.
Соня. (Просияв лицом). Что, сестрица, съела?! Близнец он, понимаешь? Пойдем, Пьер, не то у меня все контакты оплавятся... (Вытаскивает Квасоффа из комнаты).
Луиза. (Проводив сестру взглядом). Что это с Соней? Куда она поволокла близнеца Убера? Она же терпеть не может мужчин! Кстати, я вчера официально вступила в общество феминисток!
Левен. А Соня только что из этого общества вышла! Как тебе это нравится?
Эмиль. Не травите ей душу, дядюшка! Вам уже настолько лучше, что вы в состоянии опять выделять яд?
Левен. А ты мечтаешь о том, как бы побыстрее мой прах пристроить в колумбарий? Не выйдет! Я еще вас всех переживу!
Луиза. Я полагаю вам, дядюшка, не стоит нервничать. Все мы рады тому обстоятельству, что вы так стремительно поправились! Это же просто чудо! Менее суток пролежать в коме! Послушайте, дядюшка, а, может, комы и не было?
Левен. (Заметно испугавшись). О чем ты толкуешь, деточка? Не хочешь ли ты сказать, что ваш дядюшка жульничает?
Луиза. Ну что вы! У меня нет основания вас в чем-то подозревать... Просто мне подумалось, а не случился ли с вами затяжной обморок? Я понимаю, что вам, как эпикурейцу, претит любое прикосновение к разного рода жизненным коллизиям, зачастую приводящим к стрессовым ситуациям. Единственное, что беспокоит вас в жизни, это женщина, а единственная устраивающая вас стрессовая ситуация – обнаженное женское тело и эякуляция. Поэтому я хочу спросить: она была так хороша?
Левен. (Облегченно вздыхая). Чудная версия... мне нравится... однако женщина, к сожалению, конечно, не стала причиной случившегося со мной несчастья. Все гораздо сложнее... Видимо я переусердствовал в своем искреннем стремлении постичь тайну добровольного воздержания и смирения... (Со скорбным выражением лица подходит к окну).
Эмиль. Я понимаю... С вашей головой произошло то же, что и с моим компьютером в прошлом году.
Луиза. Что же?
Эмиль. В прошлом году я, шутки ради, задал своему  новому  компьютеру заведомо невыполнимую программу и он сгорел.
Луиза. Уж не хочешь ли ты сказать...
Эмиль. Да, именно это я и хочу сказать. Дядюшка ненавязчиво нам сообщает о том, что расставаться со своими привычками и пристрастиями не намерен. Я правильно вас понял, мсье?
Левен. (Пряча глаза). Я старался...
Луиза. Так... понятно... Мсье передумал принимать постриг...
Левен. (Переменившись в лице). А почему, черт вас всех подери, я должен идти в монастырь?! Потому, что так хочется Эмилю? Этому голубому недоноску?! Потому, что этого хочется тебе, Луиза? Тебе, не имеющей зеленого понятия о том, что это за зверь такой – счастье? Тебе, предпочитавшей отдавать все свое внимание своим же ногтям, а не мужу? Потому, что этого хочется Соне? Этой застоявшейся без дела самке, потащившей первого же попавшегося на ее пути проходимца к себе в постель? Потому, что этого хочется Жану? Этому слабовольному болвану, обросшему, благодаря женушке, рогами от макушки до пят? Нет, нет и еще раз нет! (Идет к двери). Честь имею, родственнички... После комы мне нужно принять ванну и немного расслабиться... (Выходит).
Луиза. (Заметив выходящую с комнаты на цыпочках мадам Шарлотту). Стоять!!! Мадам Шарлотта, вы ведь знали о намерении мсье Эллиота остаться в миру? Признавайтесь!
Эмиль. Да и с этой его комой не все понятно... Что-то здесь не так... Мадам, если вы располагаете какой-то информацией, я могу эту информацию купить. За довольно приличные деньги...
Мадам Шарлотта. Прошу прощения, мсье, а у довольно приличных денег сколько будет нулей?
Луиза. Вы торгуетесь? Это хорошо... Значит, вам есть что продать нам...
Мадам Шарлотта. Я не торгуюсь, мадам Луиза... Я пока спрашиваю... Мне весьма интересно: какую цену назначат на семейном аукционе за шкуру моего хозяина.
Эмиль. Чем убойней факты, тем интереснее цена.
Мадам Шарлотта. (Глядя мимо Эмиля). Я когда-то любила его...
Эмиль. Пятьсот тысяч!
Мадам Шарлотта. (Тем же тоном). Я когда-то очень любила его...
Эмиль. Семьсот тысяч!
Мадам Шарлотта. Я...
Эмиль. Сколько?!
Мадам Шарлотта. Миллион и да обрушатся все возможные и невозможные кары небесные на голову этому беспутному мерзавцу! А можно двумя чеками по пятьсот тысяч?
Луиза. Но вы еще не сказали ни слова!
Эмиль. Я плачу, когда вижу товар! Мсье Квасофф вывел дядюшку из комы я ему тут же чек!
Мадам Шарлотта. А комы не было! (Немая сцена).

Сцена шестая

Затемнение. Особняк Жана Левена. Каминная комната.  Присутствуют Соня, Луиза. Жан и Эмиль.

Эмиль. (Отпив из чашечки глоток кофе). Странная у нас дискуссия получается... На уровне чувств... Стоило ли в таком случае собираться в воскресный день в таком мрачном доме? Все уважающие себя парижане еще с вечера потянулись из города. Бедный Роже! Он приготовил такую программу!
Жан. Твой Роже бездельник. Ему бы только развлекаться!
Соня. Ну вот, началось... (Подходит к камину). Я же не причитаю по поводу загубленного уик-энда! Мы с Пьером...
Луиза. Твой Квасофф мошенник!
Соня. Пьер не мошенник, а заложник обстоятельств!
Эмиль. А мои деньги? За полчаса он выманил у меня миллион триста тысяч! Чтобы заработать эти деньги, мсье Квасоффу пришлось бы копать могилу до центра Земли!
Соня. Данный факт говорит о его расторопности... Кстати, теперь Пьер копает могилы только во фраке и под аккомпанемент сонат Бетховена!
Жан. Советую сводить твоего могильщика к психиатру. При таких деньгах копать могилы! Да еще во фраке... Под музыку Бетховена... Мрак!
Соня. Зря ты, кузен, потешаешься... Пьер весьма тонкая натура. Ты бы видел, как его вдохновляет музыка мсье композитора! Он не просто копает землю, он ее копает!!! Понимаешь? Не думаю, что мсье Бетховен, наблюдая за работой могильщика, смог бы среагировать на ситуацию адекватно Пьеру и, стоя у свежевырытой ямы, родить нечто шедевральное!
Луиза. Разумеется, Соня... Магия совковой лопаты понятна только избранным... Тебе не надоело ломать комедию? Мы собрались здесь не для того, чтобы узнать новости с кладбища Монмартр! Тем более что этот мошенник в свое время обманом лишил меня невинности!
Соня. Это был его брат.
Луиза. Как же, брат! Нет у него никакого брата! Он нагло надругался надо мною и бросил! Мерзкий обманщик!
Эмиль. Не понимаю, как это можно лишить девушку невинности во второй раз? Насколько мне известно, твой одноклассник Жан-Поль...
Луиза. Нашел о чем вспоминать! Та ночь с Жан-Полем на твоем дне рождения не в счет. Мне совершенно не понравилось!
Жан. Воистину историческая фраза! Ты что же предлагаешь отныне считать девушку невинной до первого удачного соития?
Луиза. Не нужно обобщать, дорогой кузен. Мое понимание невинности несколько отличается от общепризнанного определения. Потеря невинности для меня это не только физиологический процесс, но и процесс нравственный. Твой Квасофф, Соня, когда-то расплескал мою душу по фьордам отчаянья!
Эмиль. Это фраза из скандинавского эпоса «Осуускауппа»...
Луиза. Вот так всегда! Как только ты сконструируешь приличную мысль, сразу же находится человек, которому эта мысль уже известна! Обидно!
Соня. И все же тебя прокатил не Квасофф! Шерше ля мсье, мадам!
Жан. Давайте все же перейдем к делу! Мсье Эллиот Левен в очередной раз продемонстрировал свое отвращение к честной игре, и мы просто обязаны отреагировать соответствующим образом. Нас уже и так за глаза называют четверкой инфантильных кретинов, а газета «Ле Латин» в последнем своем номере даже поместила рисунок, на котором все мы изображены в виде ножек кровати, на которой наш досточтимый дядюшка резвится с грудастой мадмуазель!
Соня. Как мило!
Луиза. Не ерничай! Журналисты в скором времени могут докопаться и до твоей персоны, и тогда нас с Эмилем и Жаном будут изображать в виде черенков от лопат твоего друга-гробокопателя!
Соня. Мой друг-гробокопатель помог вывести на чистую воду дядюшку! Не заберись он тогда, случайно, в окно дядюшкиной спальни, кто знает, сколько еще этот старый развратник водил бы нас за нос!
Эмиль. Справедливое замечание, хотя и не оправдывающее мсье Квасоффа. В тот момент он преследовал исключительно личные цели.
Жан. Послушайте, братья и сестры, а не поступить ли нам с вами аналогичным образом и разыграть мсье Левена? Только уже на более удобренной здоровыми идеями почве?
Соня. Что ты имеешь в виду? Предлагаешь одному из нас впасть в кому? Какая глупость! Дядюшка наверняка спит и видит всех нас, покоящихся рядом с родителями в семейном склепе на Пер-Лашез!
Жан. Сочувствуя обществу феминисток, ты была более сдержана, кузина! Я не предлагаю никому из нас впадать в кому. Это уже из области телесериалов. Я предлагаю продолжить затронутую дядюшкой «комовую» тему в совсем ином ключе. На днях я приглашал к себе мсье Сореля и он взялся в недельный срок изготовить муляж нашего дядюшки в полный рост из латекса. (Немая сцена).
Луиза. (Срывающимся шепотом). Я поняла... Ты решил дядюшку убить, а под капельницу положить муляж... О боги!!! Я в этом не участвую! Теперь... (Смотрит на Соню). Теперь я поняла, почему Эмиль не заявил в полицию на Квасоффа! У вас тут сговор... Как же! Ложите резинового болвана под капельницу, а дядюшку тяжелым предметом по голове и ночью на рабочее место к мсье Квасоффу. Уж он-то свое дело знает! Но я не желаю вместе с вами садиться в тюрьму!
Жан. Угомонись, Луиза! Ты, видимо, начиталась романов! Никто не собирается убивать нашего дорогого дядюшку. Тем более, зачем бить человека тяжелым предметом по голове, если для этого существуют пистолеты?
Эмиль. С глушителем...
Жан. Вот именно. Муляж нам понадобится для того, чтобы разыграть нашего неуемного мсье Эллиота!
Соня. Я как-то не очень понимаю...
Эмиль. Признаться, я тоже...
Луиза. Я после развода вообще стала плохо соображать, зато теперь я знаю, что является самым важным в жизни...
Эмиль. Что же?
Луиза. Независимость!
Соня. Какая глупость! Самое важное в жизни – это оргазм!
Эмиль. Солидарен!
Жан. Э-э-э-э! Куда вас опять понесло?! Неужели нельзя выслушать человека до конца?
Соня. Мы внимательно слушаем тебя, Жан... слушаем... Продолжай, пожалуйста. Тебе изготовят резинового двойника мсье Левена и...
Жан. И мы действительно кладем его под капельницу.
Луиза. Ну, я же говорила! А то: романов начиталась!!!
Жан. (С жалостью глядя на сестру). Но дядюшку не убиваем... Понятно?
Луиза. Не пугай меня! По законам жанра появление двойника, как правило, служит побудительной причиной к совершению преступления.
Жан. К счастью, у нас не детектив. Повторяю еще раз: дядюшку не убиваем. Никакого криминала и насилия... Все предельно просто. В конце месяца у Эмиля намечается вечеринка по случаю дня его рождения...
Эмиль. Ты помнишь?! Я растроган!
Жан. Приятно слышать... Однако на этой вечеринке должны быть только самые близкие, то есть мы. Мы и дядюшка Эллиот, поскольку во время вечеринки дядюшка должен уснуть...
Луиза. Навсегда!
Соня. Прекрати, сестра! Продолжай, братец...
Жан. ...И проснуться уже как бы в своем сне. Мы оборудуем один из залов в доме Эмиля под больничную палату, подключим аппаратуру к муляжу и сделаем все для того, чтобы дядюшка поверил, будто он находится в коме, а мы, да и он сам, не что иное, как персонажи его же видений.
Соня. Лихо! А зачем нам это нужно?
Жан. Для того чтобы дядюшка подписал все необходимые бумаги по передаче руководства компанией нам.
Эмиль. Он никогда не подпишет свой приговор! Даже в самом страшном сне!
Жан. А откуда ты знаешь, что может подписать дядюшка, пребывая в придуманном нами сне? Это ведь не одно и то же. И я думаю, он подпишет. Мы постараемся убедить его в том, что только стресс невиданной силы, пережитый им во сне, поможет ему выйти из состояния комы! И этот стресс – отказ от кресла президента компании.
Соня. Я так понимаю, мы должны сыграть духов в дядюшкином сне? А если он не поверит?
Жан. Если он не поверит, нас ждет многомесячная затяжная война адвокатов, огромные расходы и потеря деловой репутации... Франция будет в неописуемом восторге от наших судебных приключений! Как же, опять эти чудаки Левены! Никак не съедят друг друга!
Луиза. Твоя правда, братец... По количеству скандалов наша семья давно обогнала семейство графа Альби и семейство потомственных склочников Молюнсонов! Слышали новый анекдот о Левенах?
Соня. Скабрезный?
Луиза. Ну, не то чтобы очень...
Эмиль. Рассказывай, не томи!
Луиза. (Пристально посмотрев на Эмиля). Тебе этот анекдот не понравится...
Жан. Пусть не слушает! Рассказывай...
Луиза. Ладно, уговорил... У одного мудрого мсье спросили: «Скажите, мсье, могут ли французы одновременно умереть со смеху?» «Могут!» – ответил мудрый мсье: «Если Эллиот Левен вдруг возненавидит секс, Эмиль Левен женится на женщине, Элиза Левен перестанет изменять Жану Левену, а Соня Левен перестанет появляться на приемах в прозрачных платьях на голое тело».
Эмиль, Соня, Жан. А о тебе???
Луиза. А обо мне ни слова...
Соня. Разумеется! Кто же это о себе любит рассказывать гадости? Подозреваю, что самая гадкая гадость была именно о тебе!
Луиза. Я сказала правду. Меня не удостоили плевка по той причине, что я, во-первых, оставлена мужем, а во-вторых, я являюсь соучредителем общественного фонда помощи жертвам бульварной прессы.
Жан. А мне всегда почему-то казалось, что брошенная мужем жена как раз и является тем самым персонажем популярных анекдотов, который полоскают чаще всего. И причем тут твое соучредительство?
Соня. Я поняла. Не так давно фонд объявил конкурс среди щелкоперов всех мастей и рангов на лучший незлобивый анекдот! Думаю автор анекдота намеренно не удосужил Луизу своим вниманием. Руку дающего не кусают! Я права, сестрица?
Эмиль. Можно было и не спрашивать... Если бы Луиза умела лгать, от нее бы в свое время не ушел муж! Иногда все же нужно лгать...
Луиза. Ты говоришь глупости, братец!
Эмиль. Глупости?! Запомни, милая, одно правило: чтобы удержать подле себя супруга, необходимо время от времени напоминать ему о том, что если бы секс был его профессией, он не заработал бы ни франка. Неуверенность мужчин в своих силах – вот что предохраняет большинство семейных пар от разрыва, а не какая-то там мифическая любовь!
Соня. Эмиль, ты вульгарный циник! Любовь существует!
Эмиль. Да, я знаю... Об этом много писали...
Жан. Может, мы вернемся к нашему делу?
Соня. Пожалуй... Не знаю, как все у нас получится, но то, что это будет весело, я полагаю, очевидно.
Эмиль. (Без особого энтузиазма). Смотри, Соня, не обхохочись... Вы забыли, друзья, о самом главном – об адвокате мсье Левена. Не уверен, что мсье Лангон захочет участвовать в нашем триллере!
Жан. И совершенно напрасно, Эмиль! Мсье Лангон зол на нашего дядюшку как сто чертей! Поэтому в разговоре со мной он уже выразил готовность сменить фантастически необязательного клиента на более покладистого.
Луиза. Ты его купил?
Жан. Зачем же так грубо? Сейчас это называется несколько иначе... Мсье Лангон изъявил желание принять участие в нашем, скажем так, проекте, в обмен на некие гарантии, касающиеся стабильности роста его годовых доходов...
Эмиль. Ты намерен ввести мсье Ренара Лангона в совет директоров? Не слишком ли большая цена за адвокатские услуги?
Жан. Дело того стоит. Иной раз, рискуя всем, не грех и переплатить...
Луиза. Должна признать – ты прав... А теперь, я думаю, самое время приступить к написанию сценария нашей буффонады.
Соня. Или своего приговора...
 
Сцена седьмая

Затемнение. Некоторое время спустя. Особняк Эмиля Левена. Холл. Только что закончился праздничный обед. Гости, во главе с Эмилем Левеном выходят из дверей столовой и, не спеша, рассаживаются. Присутствуют: Эллиот Левен, Соня, Луиза, Жан, Роже. Все слегка пьяны, сыты и весьма довольны обществом и собой.

Левен. (Тяжело усаживаясь в кресло). Никогда не ожидал, что смогу столько съесть! Кошмар!
Соня. Да, устрицы были превосходны! (К Эмилю). Ты приглашал бригаду поваров?
Эмиль. (Устраиваясь на диване). Нет... над всеми этими вкусностями колдовали повара из ресторана Роже. У него там есть потрясающие специалисты!
Луиза. (К Роже). Приятная новость, Роже. Ты, наконец, занялся делом?
Роже. Откровенно говоря, поначалу я не хотел ввязываться в эту затею с рестораном. Эмиль настоял...
Эмиль. И, как видишь, был прав! Последние три месяца ресторан «Бонсуар» у Нового моста бьет все мыслимые рекорды посещаемости среди ресторанов этого класса. Парижские знаменитости валом валят к Роже!
Левен. Голубая тасовка?
Роже. Как раз наоборот, мсье Эллиот. Большинство моих гостей так далеки от голубой идеи, как вы, мсье, от идеи праведной жизни... В основном к нам приходят мужчины, имеющие несчастье симпатизировать только женщинам. Мне же кажется, что единственной объективной причиной, оправдывающей романтические отношения между мужчиной и женщиной, является потребность в продолжении рода. И только...
Соня. А вот это уже перебор, Роже! После таких слов женской половине человечества стоило бы объявить голубому сообществу бойкот и отказать им в праве на размножение. Раз уж вы такие крутые – размножайтесь делением! Или почкованием! И вообще, выдавать генетические отклонения отдельных особей мужского пола за нечто само собой разумеющееся, по крайней мере, смешно. На то вы и меньшинства, что вас меньшинство.
Эмиль. Давно замечено, что женщина, поев мяса, становится агрессивной... Не перейти ли нам к напиткам, господа?
Жан. (Выразительно посмотрев на мсье Левена). Самое время, Эмиль...
Эмиль. Что будете пить, дядюшка?
Левен. Я, пожалуй, выпью немного красного. Надеюсь, у тебя есть «Бежоле»?
Эмиль. Разумеется, дядюшка... Сейчас я подам... «Бежоле» у меня в столовой... Остальным, я полагаю, шампанского? Роже, позаботься, пожалуйста, о наших дамах. (Выходит. Роже, достав из бара пару бутылок и бокалы, подходит к столику у камина, не спеша, наполняет бокалы шампанским. Появляется Эмиль с бокалом вина на серебряном подносе, подает бокал мсье Левену, который, не дожидаясь остальных, тут же пьет. Все, замерев, наблюдают за процессом).
Левен. Вы никогда не видели, как я пью вино? (Подает бокал Эмилю). Благодарю... (Потирает пальцами виски). А какое крепкое! Странное дело, я мгновенно захмелел... я... я пьян... (Засыпает, уронив голову на грудь).
Луиза. Он проснется?
Соня. Действительно... Как-то слишком быстро дядюшка уснул...
Роже. Оставьте этого болвана в покое. У меня такое впечатление, что вашего дядюшку не убьет ничто. Ни цианистый калий, ни даже яд кураре. Он вечен, как разврат. Давайте лучше выпьем за наш, прошу прощения, за ваш успех, которому я буду очень рад...
Жан. И приступим к делу. Это снотворное действует не более двадцати минут...

Сцена восьмая

Некоторое время спустя... Там же. Эмиль и Роже, переодевшись в длинные белые одежды, заканчивают переодевать в такой же белый балахон Эллиота Левена. Покончив со спящим дядюшкой, Роже вместе с успевшим переодеться Жаном, принимается раздвигать ложную стену, перегораживающую холл на две половины. За «стеной» обнаруживается хорошо оборудованная больничная палата, работающая аппаратура и подключенный к ней муляж мсье Левена на скромной больничной кровати. Холл отделен от «больничной палаты» высоким, до потолка толстым стеклом. Белыми привидениями в холл входят Соня и Луиза.

Соня. (Приглушенным голосом). Я вижу у вас все готово...
Жан. Расслабься, Соня... у тебя дрожит голос... Все будет нормально... Главное, никто ни на минуту не должен забывать во имя чего мы все это затеяли. (Подходит к Левену и, наклонившись к его лицу, прислушивается).
Луиза. Дышит?
Жан. Еще как... с минуты на минуту, видимо, проснется. Соня, твой Квасофф готов?
Соня. Разумеется. Мой Квасофф всегда готов! (Прикрывает ладонью рот).
Жан. Отлично. Не вздумай войти в палату к Левену в этом балахоне
Соня. Я все помню. Я медсестра... сиделка... Послушай, а почему ты считаешь, что монашка-сиделка лучше просто сиделки?
Роже. Хорошее блюдо должно быть не только острым, но еще и пикантным!
Эмиль. Внимание... (Переходит на шепот). Просыпается... (Роже, Эмиль, Луиза и Соня быстро ретируются. В холле остаются Жан и мсье Левен. Минуту спустя, мсье Левен нехотя открывает глаза и какое-то время непонимающе смотрит на стоящего напротив него Жана).
Левен. Уже вечер? (Осматривается).
Жан. С чего вы взяли?
Левен. Но ведь ты же в ночной сорочке! А если человек в ночной сорочке, значит уже вечер...
Жан. Это не ночная сорочка, дорогой дядюшка... Здесь, в тонком мире, у всех сущностей такие одежды... Это не сорочка, дорогой дядюшка Эллиот. Это оболочка нашей души...
Левен. (С подозрением глядя на Жана). Ты перебрал, племянничек?
Жан. К сожалению, перебрали вы...
Левен. Я?! Ты шутишь! Я немного поспал и сейчас чувствую себя великолепно!
Жан. (Все тем же скорбным голосом). Совершенно верно, дорогой дядюшка Эллиот, ваша душа действительно чувствует себя хорошо, а вот тело...
Левен. А что тело? (Ощупывает себя). Все нормально с моим телом!
Жан. Мне жаль, но вы ошибаетесь... В данный момент ваше многострадальное тело лежит в коме в палате госпиталя «Бон Марше»...
Левен. Жан, у тебя определенно не все в порядке с головой! (Опускает глаза). Зачем ты меня переодел?! Я не собираюсь ночевать в доме у Эмиля! (Ощупывает себя более тщательно). Святая Елена! Вы раздели меня догола!
Жан. Вы, видимо, никак не поймете, дядюшка, что вы – это не вы... То, что вы видите – это только ваш дух, ваша духовная сущность, ... а тело ваше...
Левен. Я уже это слышал! И с меня хватит! (Резко встает с кресла и замечает «больничную палату»  Ч-ч-ч-что-о-о-о это?
Жан. Ваша палата, дядюшка... Мне очень жаль...
Левен. (Пятясь назад). А... а... а... а... на кровати кто?
Жан. Неужели вы не видите? На кровати вы, дорогой дядюшка Эллиот...
Левен. (Хватая Жана за широкий рукав). Н-е-е-е... Не может того быть... Я здесь! (Заглядывает Жану в глаза). Вот он я! Потрогай! Я разрешаю... Вот здесь, вот здесь и вот за... Послушай, а почему же я тогда себя ощущаю? Если я, как ты соизволил выразиться, сущность? А? Я ведь тоже когда-то читал всякое такое о загробной жизни!
Жан. При чем тут загробная жизнь? Ты ведь еще не умер! Вот когда ты действительно умрешь...
Левен. Я не хочу умирать! Я не должен!
Жан. (Воздев руки). Все в руках Всевышнего, дорогой дядюшка... и медицины, разумеется...
Левен. (Некоторое время собирается с мыслями). Бред... сущий бред...
Жан. Совершенно верно, мсье... бред... Если бы ты умер, ты бы не смог вот так, запросто, беседовать с живой сущностью своего племянника.
Левен. А я и не собирался с тобой беседовать. Просто в холле никого другого не оказалось...
Жан. Ошибаетесь, мсье. Я потому и здесь, что вы в своем подсознании пожелали увидеть именно меня!
Левен. Так значит, я могу пожелать увидеть еще кого-то?
Жан. (С опаской поглядывая на дверь). Ну... разумеется... Объект вашего желания тотчас явится вам...
Левен. (С жаром). Желаю!
Жан. Кого?
Левен. А не скажу! И почему ты, собственно, спрашиваешь? Ты ведь должен знать! Ты должен читать мои мысли! …А я – твои... Послушай, я же могу читать твои мысли?
Жан. Нет, дорогой дядюшка... Это и многое другое – после смерти. Вы не можете, лежа в коме, читать мысли ничьей сущности. Вот умрете... Так кого вы, мсье, желали бы видеть?
Левен. Одну красотку из массажного салона Катрин Кайю! Ее зовут Лизетта. У нее силиконовая грудь и силиконовая задница, однако, как она делает массаж!!! Умереть и не жить!!!
Жан. (Мрачно). Что, собственно, с вами чуть и не произошло... Однако Лизетта к вам, мсье, не придет...
Левен. Почему?
Жан. Я вас обманул... Но это была ложь во благо... И вы, и я всего лишь плод больного воображения вон того человека... (Показывает рукой на муляж). Не более того...
Левен. Ну ладно, Жан... подурачились и хватит... (В этот момент в «палату» входит озабоченный Квасофф, облаченный в халат и шапочку. Подойдя к кровати, со знанием дела осматривает приборы, капельницу. Щелкнув несколькими тумблерами, собирается уходить). Как?! А он что здесь делает?! (Направляется к «врачу», больно бьется лбом о стекло). Что за черт! Почему здесь стекло?!
Жан. (Подхватив Левена под локоть). Это не стекло, дорогой дядюшка... Это ваше сознание... Оно не дает вам возможности слиться с телом...
Левен. (Вырывая локоть). Прекрати меня дурачить! В конце концов, я же не круглый идиот! Не знаю, что вы задумали, но... (В «палату» входит Соня, переодетая монахиней. Благодаря замаскированным в одежде микрофонам, голоса Сони и Квасоффа звучат как бы со всех сторон, многократно повторенные эхом).
Соня. (Подойдя к кровати). Здравствуйте, мсье врач! Вы уже давно здесь?
Квасофф. Только что, сестра Марта...
Левен. Какая Марта?! (Стучит о стекло). Соня! Ку-ку! Я здесь!!!
Жан. Сестра Марта вас не слышит, мсье. (Соня и Квасофф начинают проделывать какие-то манипуляции с муляжом, отвернувшись от Левена и Жана).
Левен. Но ведь это же Соня! Что же я свою племянницу не могу отличить от монашки?!
Жан. Повторяю, вам только кажется, что вы видите Соню, а на самом деле это монахиня Марта. Ее прислал его преосвященство кардинал Кобриньи. Должен же кто-то сидеть подле вас! Немощного и жалкого... Выгребать из-под вас... переодевать... Кому такое может понравиться? Даже за деньги... А монахиня лицо подневольное своей вере... обязана терпеть... (Колдующий над муляжом Квасофф пытается обнять «монахиню» за талию).
Левен. (Удивленно). Ничего себе! А почему Соня, то есть Марта, не сопротивляется? (Более того, она решительно берет руку Квасоффа и ложит ее себе на ягодицу). Святая Елена!!! Что я вижу?! И это монахиня?!
Соня. (Томным голосом). Мсье врач... что вы себе позволяете? Вдруг кто-то войдет в этот склеп!
Квасофф. Сюда мало кто входит, досточтимая Марта... Кому нужна эта куча дерьма?!
Левен. Я бы вас попросил, мсье!!!
Жан. Мсье врач вас не может услышать... Он в настоящем мире, а мы с вами в вашем воображении...
Соня. Я только что разговаривала с Эмилем... Он собирался на службу...
Квасофф. А я вам о чем толкую? Никому нет дела до старика Левена. И мне тоже... (Прижимает Соню к себе). В данную минуту у меня есть дело к вам...
Соня. (Оплетая руками талию Квасоффа). Вы так настойчивы, Поль... так напористы... (Что есть силы прижимает Квасоффа к себе). Я бы даже сказала, так грубы в своем желании! Вы, наверное, хотите взять меня силой?! Силой не получится! Я невеста другого!
Квасофф. Наслышан, досточтимая Марта... Однако я не думаю, что Бог многоженец. Наверное, у него, как и у каждого уважающего себя мсье, есть одна супруга и вам, тысячам монахинь, я уверен, в том, лучшем мире, вряд ли что обломится...
Соня. Коварный! Вы хотите взять беззащитную монахиню не только силой, но и еще обманом! (Валит Квасоффа на кровать).
Левен. (В сильнейшем волнении). Что... Что они хотят делать?!
Жан. (Невозмутимым тоном). Наверное, они хотят заняться любовью...
Левен. Как?! На мне?!
Жан. А почему бы и нет? Вам же все равно... вы в коме... А людям нужно... Не заниматься же им этим на полу?
Левен. (Прыгая у стекла). Вы... вы не имеете права так обращаться с тяжелобольным! Я буду жаловаться вашему руководству... я... (К Жану). Нет, ты видел нечто подобное?! Человек в коме, а... а... а... они... (Стучит кулаком о стекло). Прекратите это безобразие!
Соня. Постойте, Поль... у меня что-то там такое снизу... твердое...
Левен. (Почти счастливо). Услышала! (Теребит Жана за рукав). Она услышала!!!
Квасофф. Это ноги мсье Левена, досточтимая сестра...
Соня. А почему они здесь? Вы не уговорите меня заниматься с вами любовью на чьих-то худых ногах! Здесь вам не Швеция!
Квасофф. (Весело). Тогда помогите мне, несравненная Марта... (Оба встают и, недолго думая, сбрасывают муляж на пол). Царское ложе свободно, досточтимая сестра! (Хватает Соню в охапку и ныряет под одеяло).
Левен. (В полной прострации). Нет... я сейчас умру... Они бросили меня на пол... (Отворачивается). Я не могу этого видеть... Меня... меня головой об пол... немощного... беззащитного... тихого... (Сорвавшись на крик). Негодяи!!! Сейчас же положите меня на место!!! (Прильнув лицом к стеклу). Посмотри, Жан, с капельницей все в порядке? Я плохо вижу... (Из-под одеяла доносятся характерные для момента соития стоны и возгласы). Хоть бы кто пришел! Ну, хоть бы кто! Слышишь, как ее разобрало? Стерва! Если я выкарабкаюсь, я ее уничтожу... я ее в порошок сотру... я... (Из-под одеяла показывается голова Сони. На лице блаженная улыбка).
Соня. Вы негодяй, мсье врач... Вы все-таки изнасиловали меня!!! За это вы будете гореть в аду...
Квасофф. (Также высвободив голову). Полагаю, вам понравилось, сестра?
Соня. Не вгоняйте меня в краску, мсье... (Приподняв голову, смотрит на муляж Левена). Он еще жив?
Квасофф. (Безразличным тоном). По всей видимости, да... Скажите, сестра... Невинность входит в боекомплект монахини или это сейчас не актуально?
Соня. Вы хотите меня оскорбить? Конечно! Взяв у девушки самое дорогое, можно и поиздеваться! Но нет! Я не допущу подобного обращения со мной! У меня тоже есть своя гордость! Знаете, мсье врач, что я сейчас сделаю с вами?
Левен. Кастрируй его!
Соня. Я вас также изнасилую! Подло и цинично! (Набрасывает на Квасоффа одеяло). Не все же мужчинам потешаться над слабыми женщинами!
Левен. Нет. (Отворачивается). Я ее убью... выкарабкаюсь и убью... вот этими руками... Слышишь, Жан? Я разорву эту недотрогу на части! Я...
Жан. Вы сначала выкарабкайтесь... (Тихо входит Эмиль).
Левен. (Бросается к нему). О, Эмиль! Племянник мой! Посмотри, что эти нелюди, эти похотливые животные сделали с твоим беспомощным дядюшкой!
Эмиль. (Умиротворенным тоном). Я знаю, любезный моему сердцу дядюшка... Они действительно поступили плохо... Нужно было просто сдвинуть вас к стене, а не бросать на пол... Однако что с них взять... темных людишек... Справедливости ради должен заметить: эти двое бледный отпечаток того беспомощного человека, который тихо лежит на полу, утыканный проводами и трубками... Ваше тело, мсье, на порядок похотливее тех двух тел, копошащихся под одеялом...
Жан. Эмиль, ты слишком суров к дядюшке... Он ведь хотел уйти в монастырь... Неправда ли, дядюшка?
Левен. (Сглатывая). Хотел... да... очень сильно хотел... Я даже мечтал!
Эмиль. Кто знает, суждено ли вашей мечте сбыться... (Прислоняется лбом к стеклу). Припав к вашему сознанию, я вижу, что вы выглядите не очень хорошо... Я бы сказал, скверно вы выглядите... ужасно...
Жан. Да... шансов мало... Вы, мсье, заметно посинели... А это признак...
Левен. Чего?! Признак чего? (Пристально всматривается в лицо муляжа). Нормальное у меня там лицо. Хотел бы я видеть, что стало бы с твоим лицом, если бы тебя, мирно лежащего в коме, как последнего бездомного пса сбросили с твоей постели, чтобы самим, на нагретом твоим слабеющим телом скорбном ложе, заниматься изощренным сексом!
Эмиль. Не такой уж он и изощренный... (Берет Левена под локоть и ведет креслу). И не стоит так волноваться... (Усаживает его). Они сейчас непременно закончат и положат ваше изнуренное все тем же сексом тело на место. Тем более, в вашем теперешнем положении стрессы как раз и необходимы... (Тем временем в «палате» происходит замена. Соня выпархивает по знаку Жана из-под одеяла, а ее место мгновенно занимает переодетая монахиней Луиза).
Левен. Что ты имеешь в виду? Меня должны сбрасывать с постели, на мне должны заниматься сексом... но зачем?! Неужели от того, что больного бьют по голове, он быстрее выздоравливает?
Жан. Вы как всегда предельно категоричны, дядюшка. Чтобы выйти из комы, иногда достаточно хорошей встряски... (Входит облаченная в белый балахон Соня).
Левен. (Молнией соскакивая с кресла). Как?! Со...?! (Бросается к стеклу. Из-под одеяла показывается голова Луизы).
Луиза. Мсье врач, по-моему, вы плохо питаетесь...
Квасофф. (Отбрасывая одеяло). Вы намекаете, досточтимая Марта на плохой цвет моего лица?
Луиза. При чем здесь цвет вашего лица? Разве от цвета лица зависит потенция?
Левен. (Изумленно). Луиза? (К Жану). Она тоже сестра Марта?
Жан. Вероятно да... Это же ваше больное воображение, а не мое...
Соня. Как плохо обошлись с вами, дядюшка, вот эти люди... Ваше стареющее тело позвало меня и вот я здесь... (Обнимает Левена). Мы все будем с вами до конца...
Левен. (Отстраняясь). Что вы все здесь о конце да о конце!
Эмиль. Но мы плод вашего воображения! Вы сами моделируете ситуацию...
Левен. А что ты там говорил о стрессе? Мне нужен стресс, как стимулятор?
Эмиль. Вашу мысль о встряске озвучивал Жан...
Левен. Да, совершенно верно... у меня голова кругом... Но почему же я не воскрес от увиденного?
Соня. Видимо вы уже на полпути к вечной жизни... Вам необходим стресс невиданной силы!
Левен. Например?
Эмиль. Думайте сами, дядюшка... Это же ваша проблема и вам из нее выпутываться...
Левен. Но ведь я же призвал ваши сущности к себе не для того, чтобы любоваться вашими физиономиями! Зачем-то же вы мне понадобились! Раз вы здесь, значит должны мне помогать... (Квасофф и Луиза выбираются, наконец, из-под одеяла и, весело смеясь, укладывают, а точнее бросают «больного» на кровать). Что делают! Нет, что делают!!! Я этого так не оставлю! Я...я... (Горящим взглядом впивается в пустоту). Стресс... Мне нужен стресс!!! Стресс!!! Я должен выйти из этой проклятой комы! Не может такого быть, чтобы я умер!!!
Соня. Все в руках Всевышнего, дорогой дядюшка... все в его руках... Тем более что там, в лучшем мире, тебя ожидает далеко не лучшая жизнь...
Левен. А я никого не убил! Мне бояться нечего!
Жан. Но ведь ты холост! И никогда не был женат...
Левен. Какой же это грех?
Эмиль. Совершенно верно, мсье... Отсутствие жены грехом не считается... Однако холостяки, отойдя в лучший мир, не смогут приятно проводить время в райских кустах с дамой, поскольку там, в лучшем мире, холостякам дама не положена.
Левен. А женатым, значит, положена?
Соня. Разумеется! Тем же, кто в земной жизни имел двух, трех жен, законных жен, разумеется, и в лучшем мире может рассчитывать на такое же количество. И что самое интересное – одновременно!
Жан. Такой своеобразный вид наказания...
Левен. А мне как бы и ничего... Тогда лучше выйти из комы и жениться! Так, на всякий случай...
Соня. А как же монастырь?
Левен. Э-э-э-э... женюсь – и тут же в монастырь!
Эмиль. А жена?
Левен. К черту жену! В лучшем мире разберемся! Главное обеспечить себе райское будущее в раю! (Квасофф и Луиза выходят из «палаты»).
Жан. Я, кажется, придумал, дядюшка, как вам выйти из комы... То есть придумали вы, а я только озвучиваю...
Левен. (Нетерпеливо). Давай... давай, озвучивай! Скорее! Мне уже до чертиков надоело вот так лежать с трубкой в носу!
Жан. Я думаю вам нужно подписать бумаги, отрешающие вас от дел. Мне кажется, ваше сознание должно убрать после такого стресса защитный барьер и вы вернетесь в сознание...
Левен. Вот видишь! Я всегда был необычайно сообразительным малым! Подписать! Непременно подписать! Я гений! …А подписать как, мысленно?
Эмиль. Мы не знаем, как это должно произойти, дорогой дядюшка... (Входит Роже в белом балахоне и с папкой в руке). А вот и ваш адвокат, мсье Лангон!
Левен. Это не мой адвокат, это голубой друг Эмиля – Роже...
Соня. Послушай, дядюшка... монахиня, ухаживающая за вами, тоже виделась вам то мною, то Луизой... А это мсье Ренар Лангон...
Роже. Дорогой друг, вы представили себе меня в облике Роже по причине понятной только вам... Я действительно Лангон и я принес бумаги...
Левен. (Потирая виски). Кошмар... Я, наверное, сошел с ума... Интересно... (Подходит к стеклу). Что они мне вводят? У меня от этого дерьма, вероятно, чертовски болит голова! Да... выгляжу я действительно не очень хорошо...
Жан. Мерзко выглядите... сущий покойник... А, может, это и к лучшему?
Левен. Что?! Мне еще рано лежать в семейном склепе! Стресс!!! Мне нужен стресс!!! Мсье Лангон, несите-ка сюда свои бумаги! Все!!! Все сейчас отпишу!!! Этим проклятым племянникам и племянницам, чтоб им пусто было!!! (Роже кладет раскрытую папку с бумагами на стол, заведенный Левен хватает протянутую Роже ручку и размашисто подписывает несколько листов, любезно подкладываемых Роже). Вот! Вот так!!! Нате, получите!!! Все вам, безмозглым кретинам! Берите мою компанию! Я ее вам отдаю!!! В монастырь хотели меня упрятать??! Сейчас я выйду из комы и задам вам монастырь!!! Я пущу вас по миру!!! (В изнеможении падает в кресло). ...Нагишом... (К Жану). Ну, как? У меня получилось? Да?
Роже. (Убирая бумаги в папку). Лучше и не придумать... (Подает папку с документами Эмилю).
Жан. Замечательное получилось шоу, мсье Эллиот... (Снимает с себя балахон). Просто великолепное... Не знал, что вы, мсье, до такой степени не любите нас...
Левен. Я вас ненавижу... Постой, а почему ты сбросил? (Остальные следуют примеру Жана и сбрасывают балахоны). Что происходит, Соня? (Эмиль и Роже раздвигают стеклянную перегородку, освобождая проход к муляжу). Я выхожу из комы? (Встает и медленно подходит к кровати). Надо же какой я синий! (Берет муляж за руку). ... И холодный... Надеюсь, я не умер? Жан?
Жан. (Мрачно). Пока нет... Вы что, мсье, еще ничего не поняли?
Левен. (Не обращая внимания на реплику Жана). Сейчас, сейчас эти недоумки исчезнут, и я проснусь... сейчас...
Соня. Эти, как вы выразились, недоумки, обвели вас, дядюшка, вокруг пальца, как последнего идиота!
Левен. (Начиная вникать в суть происходящего). Обвели? Меня? (Все молча кивают головами). Э-э-э-э... нет!!! Кто же тогда по-вашему лежит на кровати под капельницей? Не я?!
Жан. (Отключая аппаратуру). Конечно не вы! Это же кукла! Болван резиновый...
Левен. (Потерянно осматривается). К-к-кукла-а-а-а? (Отбрасывает одеяло в сторону). Кукла?! (Хватает муляж за причинное место). Ничего нет!!! (Ощупывает себя). Все на месте!!! Кукла... кукла... (Хватает муляж и в бешенстве сбрасывает его на пол). Кукла?! Обвели вокруг пальца... Кого??? Меня?! Нет, это абсолютно невозможно! Вы все это придумали?! Никаких сущностей не было? Я... я догадывался... я догадывался, что это не сознание, а стекло... И еще этот мерзавец Квасофф... (Входит Квасофф, следом за ним Луиза).
Квасофф. Не мерзавей вас, мсье!
Левен. (Хватает воздух ртом). Кажется мне плохо... (Садится на кровать). Голова... (Валится на подушки). Какой же я кретин... какой кретин... так купиться... Недооценил... (Затихает).
Соня. Что это с ним?
Роже. (Щупает пульс). Пульс еле прощупывается!
Луиза. Может, он умирает? Квасофф, сделайте что-нибудь! Вы же врач!
Квасофф. (Выпучив глаза). Ты что, милая?! Вошла в роль и не можешь оттуда выйти?! Вот умрет твой дядюшка, тогда я что-нибудь сделаю! Я его закопаю!
Жан. (Бросается к телефону). Надо вызвать врача! Черт бы побрал этого Левена!
Соня. Мне кажется, что наш дорогой дядюшка все же подсунул нам свинью... (Все вопросительно смотрят на Соню). На сей раз он действительно впал в кому! (Немая сцена).
Занавес
Конец второго действия.

Брест-Прага-Киев