Прыжок лавины

     Тридцать кг груза в «абалаковском» рюкзаке, подвешенные лямками к плечам, впечатляли. Плюс ещё и восьмикилограммовая рация, висящая на шее. На шее потому, что в рюкзак уже не убралась, в руке тащить тяжеловато и должна же и шея чем-то заниматься. Да  ею, рукой, ещё и надо размахивать для равновесия всего моего организма плюс рюкзак и рация.  А  в другой руке ледоруб. Но им на этот раз надо не лёд рубить, а опираться на него. Чтобы  уберечь камни от столкновения со мной. И всё это надо перемещать в пространстве не по ровному месту и не по паркету, а вверх по горной  тропе. Если тропой можно назвать нагромождение камней, по которому идти ещё как-то можно. В  отличие от  хаоса камней же, по которому идти уже нельзя. Да ещё и перепрыгивать через  ручьи и ручейки.   А при прыжке  рация  болтается в разные стороны, вредина, стараясь сбить с курса и с ног… Тропа местами крутизны такой, что до неё можно достать рукой, не наклоняясь.
       Наша группа идёт  на пик Шоколадный. Пять альпинистов:  три штурмовика и два наблюдателя. Штурмовики для восхождения на вершину пика, наблюдатели для связи с базой по рации  и на всякий случай, дай Бог, чтобы его не случилось. По болтающейся рации на моей шее издали можно было определить мою роль – наблюдатель.  Мой напарник профессор Яблоков, в горах абсолютный новичок-«чайник». Идёт молча – экономит энергию. Мы обсуждаем интересный вопрос: как к той вершине пройти. При условии, что никто из нас к ней близко никогда не подходил, а придти нужно на штурмовой лагерь под вершиной.
         Миновали  Поляну туристов с её  роскошными соснами, поднялись по тропе метров на двести всего  среди экзотического леса и вошли в ущелье Мырды. Здесь  деревья уже не растут. Только стелющийся можжевельник и цветущие рододендроны с белыми и чёрными  крупными цветами.  Идём по коридору между хребтами с шеренгами  скалистых вершин, украшенных  коврами и гобеленами  вечных снегов. Из-за них выглядывают  хмурые папахи  громадных облаков. Клубясь, они сходятся в чёрные тучи по обеим сторонам ущелья, как бурками накрыв  вершины… Что-то готовится. Раздаётся  угрюмое ворчание. Мы с опаской поглядываем на клубящихся небесных чудовищ, но над нами  чистое небо. Пока чистое… Мы не против того, чтобы оно таким и осталось.  Но вот всё содрогнулось от оглушительного грома. Грянула  гроза.
         Гроза в горах – это вам не на равнине. Там тучи где-то  вверху, где и молнии посверкивают, и громы погромыхивают. А в горах гроза рядом с вами – тучи почти на одном с вами уровне. А то бывает и ниже вас, если вы забрались на хорошую высоту. Удар грома раздаётся в то же мгновение, что и выстрел молнии. Она – рядом с вами.  На биваках всё металлическое приходится  убирать подальше от палаток – молния способна врезаться в любой стальной предмет и не промахнётся.  Риск прямой. 
       А вокруг нас – буквальное светопреставление.  Молнии змеями и драконами простреливают небо и вспыхивают беспрерывно одна за другой в разных направлениях. Гром уже не гремит, а ревёт канонадой гигантских небесных орудий. Грозное,  завораживающее зрелище. Мы останавливаемся, загипнотизировано смотрим. Даже рация перестала болтаться. От бомбовых ударов грома сотрясается не только воздух, но и вершины с лежащими на них снегами… Неподалеку  от нас гора, похожая на трамплин  для прыжков на лыжах.   Сорвалась и по  склону этого трамплина понеслась вниз мощная лавина, как разъяренная белая тигрица с распяленной гневной пастью.  Вот на вымахе горы она прыжком бросается в воздух и  врезывается, кусает  высокую скалу, плоским щитом стоящую на защите горы.  Грохот ударившей в неё лавины-тигрицы заглушает тучевой гром. Звериная  морда лавины разбивается в белые вихри снежных струй, как фантастический фейерверк. В тот же момент ослепительная стрела молнии врезалась метрах в пяти перед нами и по нашим головам шарахнул оглушительный тресо-гром.  Ноженьки наши невольно подогнулись, спины сгорбились, руки закрыли головы, мы присели. Профессор  Яблоков упал на спину, удачно вклинившись между двух здоровенных валунов. Здорово! Скала удар отразила успешно. Как стояла – так стоять и осталась. От  атакующей красавицы  лавины-тигрицы остались только  беспорядочные клочья шкуры - сугробы снега…  Этот разряд – взрыв и гибель атакующей лавины прогрохотал заключительным аккордом грозы. Она   внезапно, как нередко и бывает в горах, началась и так же неожиданно  прекратилась. Словно она и не бесновалась только что. Профессора мы выковыряли из щели.  А горы мило улыбнулись под солнцем: а разве тут что-то было?
        До  стоянки на островке камней среди снежника дошли уже ночью. На крутейшем подъёме  профессор «сдох». Остановился  и сел, хватая раскрытым ртом разреженный воздух - сил не осталось. Пришлось разгружать – перераспределять груз. С меня сняли рацию. Вместо неё навесили профессора рюкзак… В довесок к моему. И к профессору, навязанному мне в напарники… Лучше бы осталась рация. Кое как  уложенный  профессорский рюкзак впился в меня каким-то острым углом и это ощущение я помню до сих пор… С другой стороны это премиленькое ощущеньице отвлекало от мыслей о странно онемевших от морозного холода ступнях: что такого острого профессор умудрился утюкать в свой рюкзак?.. Но, слава Богу, вскоре дошли до места. Устроили, или, профессионально выражаясь, разбили бивак – палатки-памирки поставили между камней и льдин… Оттёрли и  отогрели ноги у мирно жужжащих примусов – «шмелей», попили чайку, вышли из палаток обсудить ситуацию. И увидели…
        Под нами расстилался ковёр  пелены светящихся облаков с торчащими из неё  разнообразными вершинами гор.  Казалось, они поют в звенящей тишине гонной ночи какую-то свою загадочную, обволакивающую душу, песню. Над нами – другой слой облаков, ещё более светлых, с чёрными узорами прорех. В них тихо сияют огромные звёзды и горит неправдоподобно большая полная Луна… Она-то и освещает облака. Да так, что можно свободно читать текст  газеты, что отдышавшийся  профессор Яблоков тут же и продемонстрировал. Он же, в экстазе от увиденной волшебной красоты, восторженно:  «Вот ради только того, чтобы т а к о е  увидеть, надо идти в горы! Только в горы! «Внизу не встретишь, как ни тянись за всю свою счастливую жизнь, десятой доли таких красот и чудес!»
       Пик «Шоколадный» ребята взяли без особых проблем. Кстати, такое сладкое название он заслужил не за свои кулинарные свойства. Просто тем, кто взбирались на него первыми, не повезло с погодой. Пока отсиживались несколько дней в палатке, съели все продукты. Кроме шоколада. Им на восхождении и питались, ни в чём себе не отказывая. Дольками по счёту: «тебе половина и мне половина, а» - как в песне пелось.
       А по крайней мере килограмм пять из общей суммы груза, который на мне висел в моём рюкзаке,  тащил я напрасно – вилки капусты. Для щей. К ним ещё должны были быть несколько банок тушёнки. Говяжей. Их предназначили  нести профессору. Но он их не нёс. Счёл лишними: подумаешь – тушёнка какая-то. Проза жизни. И  оставил внизу – на базе. А без тушёнки  какие  щи?  Лучше бы я капусту забыл. Так и провалялась она в углу палатки.  Вместо тушёнки почтенный профессор прихватил с собой три толстенных увесистых тома научной литературы – почитать на досуге для расслабления ума. (Один из них и впивался в меня острым углом переплёта). Но не читал – досуга не случилось. Соорудил из них изголовье… Рядом с коим стоял пребольшой домашний будильник. Тоже довольно-таки увесистый…