Гроза. 12 июля

- Малыш, я дома.
Я слышу, как он закрывает дверь и бросает ключи на полку. Я слышу, но приглушенно, словно через ватную пелену. Когда утром он трижды попросил оставаться в постели и спать, или хотя бы смотреть анимэшку, но обязательно лежа, я не стал спорить, как обычно. Под мультик так и заснул. Но сейчас, еле подняв тяжелые веки, я пытался разглядеть хоть какие-нибудь очертания комнаты. Я понимал лишь то, что еще был день. Но остальное было как в тумане. И на задворках разума уже поднималась паника – да что же это со мной?!
Я снова чувствовал жар и слабость во всем теле. Но я даже не мог (или не хотел) протянуть руку за градусником. Поэтому я просто лежал и ждал, когда он зайдет в спальню и…
- Ну, как ты? Мерил температуру?
Губами ко лбу. Заглядывает в глаза. Что? Что там? Я хочу сказать, но…
- Тебе совсем паршиво?
Я прикрываю глаза. И хочу сказать, что…
Он целует меня. В мои сухие и горячие губы, проникая прохладным языком глубже. И снова смотрит мне в глаза. Ну что же там?
- Сейчас принесу последнюю таблетку. Больше антибиотики пить нельзя.

Аппетита нет. Мы смотрим «Тетрадь смерти». Он ест, а я думаю об Эл и Лайте. Но думается как-то слишком лениво. И я бы хотел представить их вместе, но…
Я засыпаю. Или падаю. В прохладное и нежное Ничто. Оно так ласково убаюкивает меня. Качает в своих руках. Я провожу ладонью в сторону. Оно течет словно мельчайший, невесомый черный песок. Сквозь пальцы. И я снова набираю его. И снова пропускаю сквозь пальцы. Можно бесконечно долго любоваться этим бездонным, плотным миром. Ощущать его. И в то же время – не осознавать его. Держать ветер в руках…
Нет, это не падение. Это полет. Медленный. Без притяжения и гравитации. Парить… И я бы остался здесь!

- Малыш? – я чувствую его руку на своем плече. – Слышишь? Проснись.
- Не хочу…
- Давай, вставай. Нам нужно идти.
- Куда?
- Поменьше разговаривай. Пойдем.
Я открыл глаза. За окном темно. В комнате лишь свет от телевизора, анимэшка на беззвучном. И шум. Дождь?
- Ливень. И гроза.
Я что, спросил вслух? Я встал. Он протягивает мне футболку и шорты. Я хочу спросить, но… Он берет меня за руку и ведет к выходу. Лифт. Последний этаж.

Крыша.
Город в самом эпицентре грозы. Гремит и сверкает прямо над нами. Мы оба промокли за считанные секунды. 
- Да ты что?! – я совершенно сбит с толку. В чем романтика? Но он прижимает меня  себе.
- Малыш,я тебя очень люблю. Но, пожалуйста, сделай сейчас так, как я тебя прошу, хорошо?
- О чем ты?
Поцелуй. Такой чувственный и проникновенный. Словно он целует меня где-то.. в глубине. В самое сердце. Заполняя легкие. Вытягивая из них страх. Еще никогда он не целовал меня так.. во мне самом.
- Давай мы тебя разденем, – его шепот перекрывает раскаты грома. Я слышу его голос внутри себя. И разве можно такому сопротивляться?
Я стою. Он снимает с меня всю одежду. И я стою… мокрый, обнаженный и босой на черном рубероиде. Ливень так и хлещет. Вода заливает глаза. Но… Моя дрожь утихла. Жар ушел. Сознание прояснилось. Настолько, что при долгих вспышках молний от края до края я видел весь город. Каждый его дом. Каждую крышу. Провода. Деревья. Мигающие светофоры. Зеркальные дороги.
И это – мое очередное освобождение. Свобода зрения и восприятия. Быть за пределами. Быть открытым. Для стихии. Быть ее другом. Ее ребенком, которого она никогда не обидит. Быть ее любовником, которого она так нежно ласкает. Быть ее частью, которую она никогда не отпустит…
Он просто стоял напротив, глядя мне в глаза.
- Не оглядывайся. Смотри только на меня и за меня.
- Мне и не нужно оглядываться.
И это было так. Я смотрел на него. Но видел и чувствовал все. И мокрый асфальт. И запах сырой земли. Электричество в воздухе. Жизнь воды…
Мы вернулись, когда гроза ушла дальше на запад, а дождь почти перестал. Температуру мерить не стали. Он дал мне снотворного. Закутал в одеяло.
- Спи, малыш. Сейчас тебе нужно спать. – Поцелуй. – Я люблю тебя! Очень люблю.
Последние его слова я слышал уже на грани сна…