Где же ты -черный падишах!?

Чтобы жизнь не казалась такой бессмысленной - её надо наполнять событиями.
Пусть даже  глупыми и смешными.                                                                                (Граф Калиостро)

Мужчина запустил свои руки в шелковистые волосы юной блондинки и замер в предвкушение — того мгновения, когда вокруг его члена, сомкнутся девичьи губы, что вот-вот уже и должно было бы случиться.

Ещё немного, ещё чуть-чуть ещё и… Кажется, что он даже почувствовал на своём детородном органе её дыхание. Ну же… нуууууу…

Телефон зазвонил, как обычно, не во время. Девичий образ растаял мгновенно, оставив после себя атмосферу не сбывшихся надежд и лёгкий аромат французских духов. А телефон продолжал настырно названивать. Не найдя телефона Лёва Давыдов выматерился и… Проснулся. Компьютер мерцал молочно-белым экраном и противно звонил, приглашая на связь к Скайпу.

— Да чтоб тебя ирода заглючило, — ещё раз выругался Лёва спросонья, подходя к своей электронной машинке.

— Ну и чего тебе надо? — включив связь, спросил он у своего незримого абонента. — Ты соображаешь, в какое время ты позвонил? Или вы там совсем офонарели, от скуки?

— Извини внучек за поломанный кайф, хотели как быстрее, поздравить тебя с наступившим Новым годом.

— Считайте, что извинения и поздравления приняты. Что ещё?

— Хотел спросить, что у тебя нового есть, на твоём культурно-литературном поприще? Может надо написать какой сценарий или на подходе какой-нибудь конкурс? — не отставал от Лёвы его незримый собеседник.

— Не, ну вы там вообще от скуки подурели! Вам, что там совсем, первого января, заняться нечем? Пошли бы лучше в честь праздника амброзии бы усугубили, а там и по бабам можно, — дал ему совет Лёва.

— Нехорошо внучек делаешь. Смеяться над бестелесными грех! А заняться нам действительно нечем. Ты же знаешь, я тебе объяснял, здесь нет ни времени, ни пространства. Чем можно заняться в галактическом эфире? Одна надежда на тебя. Ну, давай не томи, что есть новенькое? Да, и поставь нам музычку, что-нибудь эдакое весёленькое типа шансона.

Лёва выполнил просьбу своего невидимого собеседника; поставил шансон и закурив сигарету задумался. Тот собеседник, который таким беспардонным образом разбудил его в Новогоднюю ночь, доводился ему далёким родственником, чуть ли не прапрадедушкой.

— Честь имею представиться поручик князь Дурново, геройски погибший на Галицийских полях, в мае месяце шестнадцатого года, прошлого столетия. Ваш родственник. Прошу любить и жаловать! — произнёс полночный гость, войдя в свободное время на Скайп.

Этот разговор произошел два года назад, в такую же в Новогоднюю ночь. Сказать, что Лёва, выпивший литрович своего домашнего конька и выкуривший кальян с какой-то экзотичной дрянью, слетел с кресла, значило бы ничего не сказать: «Добухался! Галюны!» — подумал он крестясь и тщетно пытаясь вспомнить слова молитвы.

— Что не получается? Попробуй ещё раз, — издевательски продолжал тот же голос.

— Ну чего к парню привязались? Не видите он и так на грани карачуна! — вмешался второй голос и как показалось с участием добавил. — Не бзди племяшь: свои.

— Свои в такую погоду дома сидят, водку пьют, а не розыгрывают честных людей! — попытался отшутиться немного пришедший в себя Лёва Давыдов, по жизни писатель-реалист, атеист и художник-баталист.

— Мы бы тоже сидели, но как видишь не судьба, так что прекращай дурковать, лучше давай знакомиться по хорошему.

— А то, что будет, если я выдерну штекер из розетки? — попробовал похорохориться Лёва.

— Попробуй, но не советую, — произнёс явно с угрозой первый голос.- Здесь такая скука, что лучше сюда не спешить. Денис Давыдыч подтверди!

— Поскорее кружку дай, ставь бутылки перед нами, всех наездников встречай, с закрученными усами! — пропел от куда-то издалёка чей то голос, принадлежавший по видимому когда-то бравому балагуру и записному шутнику. — Истинная правда правнучек, скучно-с. Слово чести.

— Шутить изволите мужчины, — оробев не по детски, поняв с кем имеет дело, прошептал побелевший и сразу протрезвевший Лёва.

— Отнюдь! Ты себе накапай-то грамульку. Тебе сейчас выпить пользительно будет. Пей, пей не стесняйся, а мы тебя пока введем в курс дела. Почему мы здесь и почему для нас выбрали именно тебя.

— За ваше здоровье, пить не буду, оно, как я понял вам уже ни к чему, значит за Новый год! — произнёс тост Лёва, выливая в себя полный стакан коньяка.

— Вот это правильно, вот это по нашему, по гусарски. — одобрил Лёвин поступок, голос принадлежавший бравому балагуру. — Выпросили мы тебя себе в помощь. Будешь нам помогать?

— Да легко! — чтобы побыстрее от него отстали, согласился на его предложение Лёва. — Но только предупреждаю сразу, делать я ничего не умею.

— А делать-то ничего и не надо будет делать; коньячок попивай, табачок покуривай, музон забойный ставь нам, с девками трахайся, а всё остальное мы сделаем сами.

— Как это? — не понял Лёва.

— А так это! Истосковались мы тут, и так на земные утехи и радости, здесь наложено табу, а у здешнего информационного поля потенциал огромный, то будем мы с тобой заниматься интеллектуальным трудом. Давай тему; стихи, проза, кроссворды, шарады, картины — будем сочинять, решать, изобретать и рисовать. Ну, а ты уж будь любезен организовывай выставки, пиши, печатай и в мировую сеть, — популярно ответили ему его гости.

Или уже партнёры?

— Эй на шхуне, ты там где? Ты чего задумался, прервав его воспоминания прозвучал с компьютера, недовольный голос ночного собеседника. — Так есть что-то?

— Да есть, за войну первую империалистическую, надо написать конкурсную работу. Есть кому взяться за эту тему? — спросил Лёва после некоторого раздумья.

— Мне, мне, мне, мне, мне, мне, мне, мне!!! — захрипел от возбуждённого крика компьютер. — Это моя тема.

— Да спокойнее князь, мы знаем, что Ваша — на неё никто и не претендует. Слышь, Лёва, а с авторскими песнями и со стихотворными конкурсами, сейчас как? — спросил бывший гусар, бравый рубака, поэт и балагур.

— Увы, никак! — ответил ему Лёва.

— Жаль, тогда хоть трубочку закури. Дай хоть из далека кайфануть!

Лёва взял свою старую, хорошо обкуренную трубку; достал с заначки пачку табака «Гецоговина Флор», набил трубку и подкурив выпустил облако ароматного дыма в компьютер.

— Балдейте господа, оставляю её вам, а я пошел спать. И попробуйте меня только снова разбудить на самом интересном месте!



ГДЕ-ТО НА ГАЛИЦИЙСКИХ ПОЛЯХ

Брала русская бригада, Галицийские поля —

И достались мне в награду, Два кленовых костыля…

(из песни «Галицийские поля»)



— Куда Вы прёте со своим вальтом, подпоручик бью его по усам своим королём. За Вами ещё две атаки. Изволите рассчитаться сегодня или ещё партейку-на квит? — спросил у сидевшего напротив в блиндаже, молоденького подпоручика, усатый грузный поручик с крестом Георгия на френче.

— Да сколько той жизни, а карточный долг — это дело чести. Свожу людей в атаку, а там можно и на квит. Готовьтесь поручик, я Вам не спущу, — ответил юноша подпоручик, поднимаясь со снарядного ящика.

— Будьте осторожны подпоручик, немцы сегодня злы, как черти, а мне не хотелось бы терять партнёра по картам, — крикнул поручик ему вслед.

— Братушки славяне!! — через несколько минут раздался снаружи звонкий голос юного подпоручика. -За веру, царя и отечество, братцы не посрамим славу российского воинства! За мной- урааааааа!!!



Поручик зябко поёжился, выпил рюмку водки, накинул на плечи вылинявшую, прожжённую шинель и вышел из блиндажа в окопы.

— Сопляк, мальчишка — точно без партнёра оставит! — выругался он наблюдая в свой бинокль, за атакой и за подпоручиком, который покуривая папирдоску, неторопливо шел под ураганным пулемётным огнём, по нейтральной полосе, к линии заграждения, похлопывая себя стеком по голенищу сапога. — Горниста ко мне, — приказал он своему денщику. — Труби отход, — приказал он подбежавшему горнисту.



Над полем покрытом пятнами тумана и трупами солдат, пронёсся серебряный звук горна, призывно отменяющий атаку, безрассудного подпоручика.

— Вы что подпоручик белены объелись или Вам жизнь надоела? Какой урод Вас учил так атаковать неприятеля? Перебежками, перебежками и ползком! Вам знакома такая тактика? — устав читать нотации, спросил поручик у щеголя подпоручика.

— Да ладно Вам князь шуметь, успокойтесь. Сегодня, после обеда пулемётами командует наш камрад обер-лейтенант Ганс, его люди стреляют очень прицельно — поверх голов.

— Точно, — вспомнил и поручик, он же сегодня сменил роту Адольфа. Интересно он ночью придёт играть в карты?

— Скорее приползёт. Да и денег у него наверное нет. Всё в городе на шлюх опять спустил. Снова будет играть в долг.

— Адольф сволочь, сколько наших положил. Далеко пойдёт, если не остановит наша пуля. Надо что то с убитыми делать, — задумчиво проговорил поручик.

— Сейчас распоряжусь.

— Надо убитых собрать, — вызвав санитаров приказал им подпоручик.

— Сделаем Ваше благородие, туман плотнее ляжет и уберем, -ответил хорунжий.

— Вы уж постарайтесь братцы, за мной не заржавеет.



Шел май 1916 года. Над окрававлённым полем боя взошел месяц и осветив окопы и траншеи, где зарывшись по самую маковку, уже два месяца стояли друг против друга, две пулемётные роты, в ужасе от дел рук человеческих, спрятался за облака. Война которая должна была продлиться всего два месяца и закончиться сокрушительной победой русского или прусского оружия, тянулась с кровавым шлейфом по Европе, уже третий год, наматывая на танковые гусеницы, колючую проволоку, с человеческими внутренностями. Правящая царская и кайзеровская верхушка-по своему боролись со скукой. 
Не удивительно, что офицеры противоборствующих сторон стали относиться к друг другу, если не дружески, то с пониманием, заключая не гласно временное перемирие. Или как в нашем случае даже захаживали по ночам в гости-перекинуться в картишки на деньги, которые потом просаживали в прифронтовых борделях, но чаще за неименеем оных играли в долг, на исполнение желания или просто на шалабаны.

Так, что не было ничего удивительного в том, что той же ночью русский патруль задержал возле своих позиций немецкого обер-лейтенанта с его ординарцем фельдфебелем и какого-то подозрительного штатского.

— Честь имею доложить господин поручик, задержаны два немца и большевик-агитатор, — доложил полный бантист хорунжий Будёный, старший патруля.

— Немцев ко мне на допрос, агитатора на осину, — распорядился командир рот. — Выполнять.

— Уже выполнено.

— Что выполнено? — удивился поручик.

— Немцы здесь стоят рядом с блиндажем, а агитатор; за отсутствием осины, повешен на яблоне.

— Жаль. Такое дерево загубили, семь лет теперь не будет плодоносить, — сокрушенно произнёс поручик. — Ладно, давай заводи сюда немцев.



Плащ-палатка, закрывающая вход откинулась и в блиндаж вошел немецкий обер-лейтенант.

— Добрый вечер князь, — на довольно, таки правильном русском языке поздоровался вошедший немец, выходец с лифляндских баронов, имевших имение под Перемышлем.

— И Вам барон-не хворать. С чем пожаловали? — поздоровавшись, поинтересовался у Ганса поручик.

— Если я скажу, что пришел с предложением о мире. Вы же мне не поверите? — пошутил барон. — Поэтому цель моего визита прозаически примитивна, как наша окопная жизнь. Карты, только карты. Увы денег у меня нет.

— Забавно. Весьма забавно. Хотя откуда у обрусевшего пьющего барона могут взяться деньги?

— Сдаётся князь Вы хотите меня оскорбить?! — возмутился барон, которому замечание князя попало-не в бровь, я в глаз.

— Вас? Да сохрани меня господь от этого, ваше сиятельство. Потерять, из за мелкой ссоры, партнёра по картам и такого любезного собеседника? Я даже не усомнюсь в Вашей платежеспособности. -Кстати подпоручик, а сколько его сиятельство, должен нашей казне? -спросил князь у своего младшего товарища.

— Перед тем как отбыть на отдых, его сиятельство задолжало нам, не много не мало, восемь тысяч пятьсот рублёв серебром-с. Извольте убедиться сами господин барон — пошелестев расписками ответил подпоручик, протягивая немцу ворох бумажек.

— У меня ещё с памятью, всё в порядке. За свой долг чести я помню хорошо и не дам себя укокошить, пока с вами не рассчитаюсь, -пафосно ответил барон.

— Зело барзо похвально с Вашей стороны барон. А как — это будет выглядеть в натуре?

— Смотрите, — отвинчивая рукоятку своего кортика, сказал барон.-Вы это видели? — спросил он подбрасывая на ладони выпавший из тайника, черный сверкающий камень.

— Подумаешь стекляшка, да у моего батюшки в поместье такого добра, в каждом крестьянском дворе, как грязи, — разочарованно протянул подпоручик.

— Не мечите биссер перед свиньями. — процитировал стих из Священного писания барон. — Вы тоже считаете это за утиль? -обратился он к князю.



С поручиком-князем, творилось что то странное. Его лицо превратилось в маску, а глаза неотрывно буравили бриллиант. — Откуда — это у Вас? — еле смог выговорить он свой вопрос.

— А я вижу Вам князь знакома эта вещица. Интересно откуда же? — удивляясь реакции князя, спросил барон.

— Там на одной из граней, должен быть скол. Покажите, —

потребовал поручик у немца. — Черный падишах! Он, — увидев скол, еле слышно пробормотал поручик.

— Что Вы там бормочете, князь? Играете на этот камень или как?

— Да камушек-то плёвенький, к тому же со сколом. Дорогого не стоит.

— Ну стоит, не стоит-а другого у меня нет. Играем камень на мой долг и с вас ещё две тысячи наличными.

— Одна. Одна тысяча и то, только из уважения к Вашему древнему роду, да и Ваш кортик попрошу в придачу, — проговорил князь, доставая деньги с загашника.

— Идёт, — легко согласился гуляка барон. — Алексашка Русанов — позвал поручик своего холуя-денщика из Питера. — Карты, свечи ещё водки и что нибудь поесть. Живо на стол.

— Уже готово вашбродь, — крутнувшись на одной ноге, отрапортовался бывший половой.

— Молодца, хоть и шельма. Держи полтину на водку.

— Рад стараться вашбродь! — гаркнул бывший половой и исчез в своём закутке.

— Ну с, — поднимая рюмки с водкой, сказал тост поручик. — За её величество госпожу Удачу. Раздавайте князь… Понеслась манда по кочкам, яйцами тряся…



***



Лёва Давыдов дочитал рассказ до того места, где он заканчивался, подкурил табачок в своей трубочке и задумался. Что-то не срасталось, чего-то в этом рассказе не хватало.

Окончания, наконец-то дошло до него. Рассказ был явно не дописан. Вдруг монитор компьютера замигал, кто-то выходил по Скайпу на связь.

— Привет Лёва, — раздался голос поэта-гусара. — У вас, что сейчас; день, вечер, ночь, а что ты куришь? — забрасывая хозяина вопросами не унимался ночной гость

— Поздний вечер, ближе к ночи. На небе полная луна. Тихо. Слегка метёт позёмка. На улице гуляет народ. А у вас, что там нового, и где автор этого недописанного рассказа?

— Эх, сейчас бы с барышней-дворянкой; да на санях бы, да по морозцу, да по Васильевскому, да по самые гланды бы её в тех санях, — не отвечая на Лёвин вопрос размечтался гусар. — А кстати ты когда последний раз был в нашем Питерском дворце?

— Нет дворца, разрушил во время войны фашист, а во флигеле живёт понаехавшее в Питер хамло. Вы не ответили на вопрос! Сейчас потушу трубку, — пригрозил Лёва своему невидимому собеседнику.

Экран замигал и через некоторое время раздался голос поэта-гусара, на которого подействовала угроза остаться без табака.

— Нет его здесь.

— Не допонял! А где же князь, где он? — Лёва, даже не смог сразу осознать всю нелепость сложившейся ситуации. — Уехал в отпуск, что ли? — пошутил он

— Уехал, только не в отпуск, а в самоволку смылся. Познакомился, с каким-то спиритом, договорился с ним, пообещав тому половину бриллианта «Черного падишаха», подселился к нему в тело и исчез. Ни князя найти не могут, ни спирита. Видно задела его твоя тема, за больное место, — закончил гусар свою невесёлую историю.

— Н-дааа дела. Так значит история за «Черного падишаха» правдива?

— Куда уж правдивей, если князь за него и погиб.

— Так значит он его выиграл?

— Конечно. Попробовал он бы не выиграть, тем более, что это наша семейная реликвия, — начал свой рассказ поэт-гусар — Давно это было, наш предок Данила Дурново, служивший в опричниках у Ивана Грозного, был правой рукой Малюты Скуратова, служил ему верой и правдой и вершил суд над боярами: словом и делом. Более подробно, что они в то время творили на Руси, если тебе интересно, можешь услышать от него самолично. Позвать?

— Нет уж увольте — наслышан! — наливая себе рюмочку ароматного ликёра, сказал опешивший от такой новости, за свой род Лёва Давыдов. — Кровавые подробности можете опустить.

— Как тебе будет угодно. Хотя если я не буду всё это живоописывать, как оно было в природе, что тогда останется? — удивлённо спросил голос бывшего бравого рубаки. — Кстати правнучек, тебя-то и выбрали из большего количества наших потомков, лишь потому что ты сам прошел, через огненное пекло боевых служб и от запаха крови не должен морщить нос, — и добавил подождав пока Лёва осмыслит всё сказанное им, спросил.- Будем продолжать или будем водку пить?

— Водку пить — не дрова рубить. Рассказывай дальше.

— Ну, вот это по нашему, а то кровавые подробности ему, видите ли, не по вкусу, кокетничаешь, как барышня-институтка…

— Ну вот это по нашему, а-то кровавые подробности-кокетничаешь, как барышня-институтка.



Экран монитора мигнул и динамик прохрипел жестким голосом,

— Добрый вечер всей честной компании. Разрешите представиться — Данила Дурново, помощник Сильвестра — учителя и советника Государя нашего Иоана Грозного, твой Лёва далёкий предок, и человек который и положил начало путешествия камня Черный падишах, по нашему роду. А началось вся эта история с географией в месяце июне в девятнадцатый день Петрова поста года 7060 или в 1552 года, по вашему календарю. Мы тогда выступили из Москвы, в третий поход на крепость Казань. За предыдущие два рассказывать, не имеет смысла, так как; ни богатства, ни славы они, ни нам, ни нашему государю-не принесли. В тот раз перед штурмом; наш фортификатор Выродков, за месяц, построил рядом с Казанью, град Свияжск, в котором мы и укрывались от набегов конницы хана Епанчи. Мы обложили город Казань 150-тысячной армией. Защищало город воинство, числом в тридцать тысяч человек, неподалёку же на укреплённых позициях Высокой горы и сгуртовалось воинство князя Епанчи. Сам же город был хорошо обеспечен разными запасами, кремль и стены посада были заново отремонтированы. 
Больше всего нам досаждала конница хана Епанчи, её внезапные нападения. В начале сентября было принято решение выступить в поход, специально для разгрома Арского острога, созданной армией из трех полков. Вокруг Арского острога, на Высокой Горе, построенного среди лесов и болот из бревенчатых срубов — имелись засеки. Взять его можно было только штурмом, что мы и сделали. После непродолжительной перестрелки, не выдержав натиска острог пал и был нами уничтожен. Пленных не брали. Мы пошли на город Арск, сжигая по дороге сёла. В течение непродолжительного времени город Арск был разграблен, разгромлен и уничтожен. В плен, как вы понимаете, мы не брали никого — горе побеждённым. Город Казань мы осаждали более сорока дней. Когда стены города были разрушены, мы ворвались в город. Мужчин рубили всех, кто был выше меча. Женщин насиловали, а потом вместе с детьми угнали в рабство. Прокладывая своим мечом себе дорогу, я ворвался в ханский дворец одним из первых. Связав перепуганных женщин, я потащил их к себе в в лагерь, надеясь со временем, получить за них приличный выкуп. 
Казань в тот день потеряла более двухсот тысяч человек. 
А я обзавёлся алмазом-Чёрным падишахом. 
Спросите как? Отвечу, не буду делать из этого тайны. Одна из пленённых мной женщин, в обмен на свою свободу и свободу своему ребёнку, показала мне тайник жены хана Едигера, там был ларчик, в котором я и нашёл этот камешек. Ларчик я перепрятал, не сдал в общий котёл — утаил, а камешек забрал и с верным человеком, передал своей жене. Думал воспользоваться спрятанными сокровищами попозже, но не судьба. Не отпустил я ту женщину, не отпустил. А зря. Оставил я её у себя в услужении. Постель согревать, пятки чухать, ну и всё-такое прочее по женской части. Сопельдона же её при первой оказии продал нехристям. Жадность моя, меня и сгубила. Заколола она меня пьяного ночью, как кабана, — тяжело вздохнув опричник продолжил своё повествование. — А ларчиком-то я так и не успел попользоваться. Так и лежит без толку в земле. Ждёт нас.

— Да конечно, — недоверчиво хмыкнул Лёва, — так он и лежит ждёт нас, держи карман шире.

— Лежит, лежит. Можешь не сомневаться. Нам всё известно. Да и охраняю я свой клад. Не подпускаю к нему никого.

— Можете нарисовать карту? — спросил Лёва у опричника.

— Угу, неси бумагу, карандаш и как у вас говорят, губозакаточную машинку, — засмеялся Лёвин собеседник. -Ты поедешь, найдёшь ларчик загонишь, если всё будет хорошо, его барыге и будешь гужбанить с барышнями. А я? Как быть со мной? Молчишь? То то.

— Я так понимаю, — обдумав слова своего собеседника, ответил Лёва, — у Вас ко мне есть предложение. Какое же?

— Тебе оно не подойдёт.

— И всё же? Говорите. Я настаиваю!

— Эка тебя разобрало. Сразу видно, что свой засранец. Смотри как бы потом не жалел.

— Ближе к делу! — прорычал Лёва обидевшийся на засранца.

— Вы горячитесь князь, позвольте мне объяснить въюноше, суть возникшей у нас проблемы, вмешался в разгорающийся конфликт, голос бравого гусара. — Во первых; позвольте мне принести извинения за предыдущего собеседника, — продолжил с извинения разговор, гусар. — Вы конечно же не засранец, Вы такой же князь Дурново, прямой потомок ушкуйника Дурыны, с Муромских лесов, как и все мы. Во вторых; как Вы понимаете оказались мы все здесь не даром, хоть и каждый за своё, но объединяет нас одно -у каждого из нас, руки по плечи в крови. Так, что сколько нам здесь быть — неизвестно. Но шанс есть. Махонький такой крошечный, но есть. А поручик может всё испортить.

— Если уже не испортил, -вмешался в разговор помощник Малюты Скуратова.

— Да Вы правы, его надо срочно найти.

— Да фиг с ним, нагуляется — сам придёт, — думая о чем то своём сказал Лёва, которому не улыбалась перспектива болтаться по миру, в поисках беглеца. — Вы лучше объясните тему за шкатулку, — попросил он гусара.

— Ты въюноша не можешь понять одного; стоимость алмаза Чёрный падишах, не соизмерима со стоимостью ларца. Тем более, что ларец никуда не исчезнет, а алмаз исчезнет вместе с поручиком. Да и мы отсюда никогда не выберемся. Не хочу тебя пугать, но по истечению некоторого времени, ты можешь тоже к нам присоединиться.

— А меня-то за что!? — ужаснулся Лёва.

— А, что неужели не за что? А ты подумай хорошо.



Лёва, по босяцкой привычке отхлебнул с горла водки, закурил и задумался.

— Что надо делать?

— Ай молодца, вот это по нашему, по гусарски, — одобрил Лёвино решение, бывший кавалергард. — Какая, никакая карта мира у тебя есть? Давай неси. Будем плясать от печки. Пардон, — извинился бывший гусар, — от места гибели поручика. От города Пшемышль.

— Почему? — задал Лёва резонный вопрос.

— После проигрыша алмаза, на следующий день; Ганс барон Остенбахен, не вынеся позора проигрыша алмаза, скорректировал огонь артиллерийской батареи на ротный блиндаж, где мирно отдыхали русские офицеры. Выжившие после арт. налёта солдаты, ничего раскапывать не стали, а поставив памятный знак, закидали всё наскоро землёй, получив подкрепление — пошли в атаку. Где почти все, под немецкими пулемётами и полегли. Там камень с тех пор и лежит. Вот туда и направился наш поручик, туда. Больше — не куда. Понятно? 
-Понятно-то, понятно, — ответил Лёва, рассматривая на карте бывшее поле битвы у Пшемышля, — а где именно, у какого села, речки, холма -ориентир какой нибудь есть?

— Сейчас точно узнаем. Господин барон, Остенбахен, — обратился бывший гусар, к невидимому собеседнику, — потрудитесь прояснить, где происходили эти события?

— Дела давно минувших лет? Снова Чёрный падишах? -вопросительно произнёс кто-то, на довольно правильном русском языке, с небольшим прибалтийским акцентом, — по поводу минувших событий поясняю; выше названный эпизод проистекал на поле возле селения Мостиска, русский блиндаж был возле балки, по дну которой протекал ручей.

— Сколько лет прошло, да его давно наверное откопали, чёрные археологи, — не мог успокоиться Лёва.

— Там они, никуда не делись, так и лежат вперемежку с картами. А кортик в пустом снарядном ящике, — успокоил его барон.

— Тем более поручик, со спиритом, его наверное уже выкопали! -всё никак не хотел успокаиваться Лёва.

— Кончайте въюноша тянуть резину, — проговорил бывший гусар, сейчас на том месте скоростная дорога, бетон быстро не взорвёшь. Вы с бароном ещё успеете, мы на Вас надеемся, — проговорил Лёвин собеседник в компьютере. — Не подведите.

— С бароном, я ещё успею?! Интересно, как Вы — это себе представляете?! Своё тело я ему не дам! — возмущению новоиспеченного князя Лёвы Давыдова, не было предела.

— Больно надо мне Ваша; потасканная, триперная, бренная оболочка, — фыркнул бывший барон. — Мне дали добро, временно правда, на тело юной невинной девицы. Помните барышню из вашего новогоднего сна? — лукаво поинтересовался он у Лёвы.

— Это тебе внучек стимул — дополнительный, — захохотал бывший повеса-гусар.

— Да я вроде как и не отказывался, — облегчённо вздохнул Лёва,

— Когда прикажите приступить?

— Завтра она тебя будет ждать; на вокзале, в полдень. Деньги, инструкции, билеты всё у неё. За его светлость господина барона она не знает, ему можно проявлять себя, только в экстремальных ситуациях. Она считает себя избранной, будет с тобой спасать мир. Не разочаруй её своим членом, — снова не удержался от шутки гусар.

— Если он будет совать мне его в рот, я за себя не отвечаю. Оторву! — не поддержав шутки, возмущенно предупредил барон.



***



Утром Лёва прибыл на вокзал и сразу заметил одиноко стоящую у колонны эффектную блондинку. Стараясь подсластить пилюлю, а может по совпадению, но эта блондинка была ночью в Лёвином сне, так, что войдя в вокзал он узнал её сразу. Возле её ног стоял чемодан на колёсиках, в простонародье называемый — мечта оккупанта

— Позвольте представиться — князь Давыдов, — галантно представился Лёва, целуя её ручку. — Потомок легендарного поэта и гусара — Дениса Давыдова, будем знакомы.



— Элен, хотя мне кажется, что мы с Вами уже знакомы, — пропела барышня мелодичным голосом и слегка ударив новоиспечённого князя рукой по губам, добавила. — А Вы князь однако шалунишка. Мне ночью Вы во сне понравились, надеюсь, что Вы и в жизни не хуже, но довольно лирика, — её голос внезапно огрубел, приобретя властные нотки, — билеты у нас в СВ, купе на двоих, поезд отходит по полудню. Алесс форвертс, — почему то неожиданно добавила она по немецки.



Лёве ничего не оставалось делать, как подхватив её чемодан, тащиться к поезду, стоящему уже на перроне. «Барона шутки, — подумал он про себя, войдя в купе, — ну и что с ним делать, как от него избавиться?»

— Не бзди внучек, — услышал он неожиданно у себя в голове, голос гусара. — Прорвёмся!

— Боже мой Вы-то тут откуда?! — ещё больше расстроился Лёва.

— Оттуда. Да ты не парься — я тебе в обузу не буду. Барона надо контролировать. Я возьму его на себя. Раскинь колоду карт, да табачку хорошего сыпани в трубочку-вот в принципе и всё. Мешать вам никто не будет.

— Хотелось бы вам верить, — пробурчал Лёва, не веря ни одному слову своего собеседника, или лучше сказать соглядатая.



А тем временем Элен нимало не стесняясь, своего соседа по купе, начала переодеваться. Оставшись в одних гипюровых трусиках и явно провоцируя Лёву, она повернувшись к нему задом, наклонилась над своим необъятным чемоданом. Лёва почувствовав в мудях прилив мужских сил, было рванулся к столь обольстительному предмету женского туалета, как, вдруг, сквозь ажурную материю женских трусиков, увидел — явственно проступившее перекошенное от злобы лицо барона: «Только попробуй».

— Переодевайтесь Элен, да пойдёмте обедать в ресторан, — поняв, что кино не будет, предложил Лёва своей спутнице.

— Сию минуточку и я готова, — сказала Элен, призывно покрутив на прощанье своим задом, от чего мужская рожа, скорчила Лёве ещё несколько гримас, накинула на себя сарафан.

— Выпьем там по чуть-чуть виски, за встречу и знакомство, — проговорила Элен, доставая из своего необъятного чемодана, бутылку виски «Белая лошадь».

— Умная мысль.



Они заняли в вагоне-ресторане свободный столик и сделав заказ Лёва разлил по фужерам виски.

— Ну-с за знакомство, которое я надеюсь перерастёт в крепкую дружбу, — произнёс тост Лёва.

— А Вы, что Лёва — верите в дружбу, между мужчиной и женщиной? — явно насмехаясь спросила его дама. — Может Вы ещё и верите в любовь, после первого секса?

— Стараюсь, — опрокидывая в себя виски, пробормотать Лёва, и покачнувшись упал на пол и потерял сознание.

ГЛАВА 8


Лёва очнулся вечером, в своём купе, открыл глаза, пытаясь сконцентрировать свой взгляд на расплывающейся реальности. Ощущение своего тела, в этой уплывающей действительности было такое, как после контузии, полученной им в своё время на Голландских высотах — никакое.

— Очнулся, аника-воин? — услышал он голос гусара. — Как самочувствие?

— А где остальные? — увидев пустое купе, спросил у голоса Лёва.

— Вышли-с ваше высокоблагородие. Как только напоили Вас в кабаке заряженной гадостью, так и смылись, прихватив деньги и карту, — просветил Лёву гусар,

— Понятно. Господин барон в своём репертуаре. Да и я хорош уши на эту сучку, развесил, ну и что будем делать дальше?

— Будешь делать, то, что ты умеешь делать лучше всего — водку пить и шмаль долбить. Ну а потом добро пожаловать к нам в бесконечность. Как тебе такая перспектива, — как показалось Лёве участливо спросил голос гусара.



— Я не хочу, я ещё не готов, — забормотал в ужасе от такой перспективы Лёва.

— Тогда подъём, аллюра три креста; умываться, одеваться, лёгкий завтрак и вперёд. Зайдёшь в соседнее купе, там увидишь пассажиров; мужик — основатель пирамиды, вывозит в кейсе, деньги доверчивых вкладчиков-пенсионеров, его замочишь наглухо, деньги заберёшь, бабу его шлюху не трогай, менты потом свалят всё на неё. Понял? А-то можешь, если боишься испачкаться, добро пожаловать к нам в бесконечность.

— Людей за меньшее уничтожают, — умываясь ответил Лёва, — а тут делов-то, гниду стереть с лица земли, что высморкаться.

— Да, там в тебе не ошиблись, — пробурчал голос гусара, — ты уж извини, без меня, я тебя здесь подожду. Отвык.

— Бывает, — ответил Лёва, выходя из купе.



Лёва дернул за ручку чужого купе, дверь на удивление открылась легко. В купе кроме спящей девушки больше не было никого. Осмотрев купе на наличие кейса и не найдя его, Лёва задумался.

— В тамбуре курит гнида, — услышал он голос гусара.



Лёва рванул в тамбур. Достал сигарету. В тамбуре стоял мужчина с кейсом куривший папироску с анашой.

— Афганская? — ещё успел спросить Лёва, перед тем, как отработанным ударом, бывшего спецназовца, послать мужика в вечное путешествие.

Подхватив обмякшее тело, он открыл универсальной отмычкой дверь вагона и аккуратно сбросил тело на насыпь.

— Не забудь кейс и сам прыгай, — дал совет голос гусара, — нам здесь делать больше нечего.



Показалась окраина какого то города. Состав начал сбрасывать скорость. Дождавшись первого фонаря, Лёва спрыгнул за ним, в освещаемое им пространство. Перекувыркнувшись через голову он влетел в темноту и врезался в подгулявшего, идущего со службы милиционера.

— Стой руки вверх, — вцепившись в Лёву ещё успел сказать милиционер, падая от Лёвиного удара на асфальт.

— Внучек, кончай глушить людей, так мы с тобой хрен куда доберёмся!

— Он сам напросился, — переодеваясь в милицейскую форму ответил Лёва.

— И то так.

***

Бензовоз залитый высокооктановым бензином, надрываясь двигателем, медленно выполз на горку. Водитель переключившись на нейтралку, поставил ногу на тормоз, собираясь спуститься с ветерком на холостых, когда на подножку его машины неожиданно запрыгнул милиционер.

— Сотрудник ДАИ капитан Петренко, — представился он, показав водителю своё удостоверение личности. -Проверка документов, съедьте на обочину, заглушите двигатель и предъявите свои документы, на машину и на груз.

— Капитан, а может договоооо… я, — затихая донеслось с глубокого оврага, куда капитан сбросил водителя.

— Я мзду не беру — мне за Державу обидно, — пошутил Лёва, заводя бензовоз.



Мы расстались с Лёвой и его голосом, когда он переодевался в милицейскую форму и встретились с ними уже на дороге, за экспроприацией бензовоза.

Одев форму Лёва проверил карманы и найдя среди жмени мятых долларов, удостоверение личности, с удивлением обнаружил, что он теперь даишник. С кейсом денег и удостоверением даишника, найти машину и доехать до Мостиска, было делом техники. На подъезде к этому населённому пункту, проезд им загородил знак «Проезд закрыт — объезд».

— Наши куролесят, — сказал бывший гусар. — Тарань его к едрени фени! А вот и они увидев компрессор, — добавил он.



Рядом с компрессором, с отбойным молотком в руках, суетился семипудовый пончик, в оранжевой жилетке, дорожного работника. Рядом с лопатой ковырялась Элен.

— Бог в помощь господа хорошие, — заряжая в ухо пончику, поздоровался Лёва.

— Это не я — это всё он спирит, сбил меня с пути праведного, -раздался плаксивый голос предателя-поручика.

— Что Вы делаете? — закричала Элен. — Уходите здесь спрятана атомная бомба, взорвётесь, а я Вас ведь люблю. Услышав этот бред Лёва опешил.

— Это барон ей мозги промыл, насчет того, что она избранная и должна мир спасти, — подал голос гусар. — Врежь хорошенько этой сучке, за отраву, а потом можешь её и на кукен квакен одеть.

— Это можно, это с нашим удовольствием, — вломив барышне по шее, сказал Лёва, выполняя просьбу гусара.



Не обращая никакого внимания на возмущенные вопли барона, грозившего ему всеми кругами ада, Лёва поставил барышню в стойло и въехал ей в очко, по самое немогу.

— Так ей и надо внучек — этой сучке, будет знать, как динамить честных людей, — подзадоривал бывший гусар, неутомимо пахавшего Лёву, на вошедшей во вкус барышне.

— Господа, господа извините, что я вмешиваюсь в процесс, но не пора ли заняться и делом. Дело к вечеру, а работы не початый край, — вмешался голос бывшего поручика.

— Да мы вроде и так, как будто были заняты делом, — прорычал Лёва, отваливая от дамы, хлопнув на прощание со всей силы, её по голой заднице.

— Докладывайте поручик, каков объём выполненных вами работ, -строго по военному обратился бывший гусар к бывшему поручику.

— Да никакой, с этого хлыста, штатской штафирки, работничек, как с воловьего хвоста-сито. Болтун и бузотёр-с. Ну а барышня, только задом и может работать. Увы работа не продвинулась ни на метр, -отрапортовался бывший поручик.

— Да если такими темпами будем работать, то засыплемся и сгорим, как шведы под Полтавой, — задумчиво произнёс Лёва.

— Надо -это всё взорвать, — подал голос обиженный бывший барон.

— А барон, то прав, — отметил сметку барона Лёва, — ай молодца. Вам бы всё взрывать! У Вас, что и динамит имеется?

— Динамита конечно нет, но можно использовать бензин в бензовозе и селитру, — подал совет бывший барон.

— А он ведь прав. Как ты Лёва считаешь? — спросил бывший гусар.

— Прав-то, прав, но одной цистерны будет мало, — ответил Лёва немного подумав и что-то подсчитав в уме, добавил.

— Надо ещё десяток мешков селитры. Я отцепляю цистерну, а ты жердяй, — обращаясь к пончику, сказал Лёва, — бери мою машину и поезжай к фермеру за селитрой.



Солнце, утомлённое ежедневной рутиной, окрашивая небосвод в кроваво-малиновый цвет, медленно уползло за черту горизонта. -Завтра должна быть хорошая погода, — сказал Лёва, поджигая фитиль, идущий к обложенному мешками с селитрой бензовозу. Взрыв прогремел на удивление тихо, но своё дело сделал. Воронка развернув дорожное полотно, обнажила опаленный бревенчатый накат.

— Блиндаж? — спросил Лёва.

— Блиндаж! Он родимый, — ответил голос бывшего поручика.

— Забирай Лёва быстрей алмаз и ходу.



Лёва, разбросав упавшие брёвна, включил фонарик и влез в блиндаж. В дальнем углу, привалившись к деревянной стене сидели, с картами в руках, два замшелых костяка, в истлевшей форме. Казалось, что они никак не допишут пульку.

— Мой тот, что слева, — произнёс шепотом бывший поручик. — Похож? — попытался он ещё и пошутить.

— Похож, похож! Алмаз где? Ящика-то я не вижу, — ответил Лёва бегло осмотрев блиндаж.

— Здесь он родимый, мой на нём сидит. Бери ящик и ходу отсюда.

— Да беру, беру, — вытаскивая ящик из под скелета, перешел на шепот и Лёва, которому почему-то, то же стало не по себе.

— Всё! Все в машины и сваливаем, — приказал голос бывшего гусара, после того, как Лёва открыл ящики все убедились, что кортик с камешком, на месте. 

*** 
Утопая в мягком кресле, в своём кабинете своего центрального офиса, в одной из столиц бывшего Союза; Лев Давыдович потянулся, размял кисти рук, вставив в глаз лупу и достав из коробочки черный камешек величиной с грецкий орех, стал его внимательно рассматривать. «Ты глянь какая безделица и смотреть то не на что, а кровищи на нём — не мерено», — подумал он про себя.

— Да и стоит он видимо тоже порядочно, — подала голос его секретарша Элен, вытирая батистовым платочком, свои губки после миньета.

— Стоит, то он стоит, вот только кто же его продаст? Может ты попробуешь? — обратился президент кредитного союза «Путь к обогащению» Лев Давыдович, к своей секретутке.

— Нет уж увольте, у меня другой профиль.

— Знаю я твой профиль! Иди к себе в приёмную, займись почтой и не морочь мне голову. Я немного вздремну. Ко мне никого не пускать и не соединять.



После благополучного возвращения Лёвы с полей былой славы алмаза Черный падишах, надо было, что-то решать с деньгами, которые находились в кейсе. Самое конечно простое было вернуть их вкладчикам, но списков кто, сколько и когда внёс не нашлось. Бывший банкир, по независимой от него причине, он проходил свои семь кругов ада, помочь ничем не мог. Потому решено было вложить деньги в общее дело, открыть кредитный союз и выплачивать вкладчикам, пенсионерам — повышенный процент. Сказано-сделано. Лёва из художника-наркомана, превратился в преуспевающего предпринимателя Льва Давидовича, кормильца и поильца нескольких тысяч пенсионеров, готовых пойти за него и в огонь и в воду. Алмаз же хранился у него в офисе, в сейфе. Несколько попыток проникнувших в офис налётчиков, после знакомства с бестелесными охранниками, закончились для некоторых из них инфарктами и карачунами, которые навсегда отбили желание лёгкой наживы, у этих незванных гостей. А так как молва, в блатном мире распространяется очень быстро, то Лёвин офис, любители лёгкой наживы, стали обходить десятой дорогой.

Как то в Лёвин офис пришли страховщики в кожанах, подстриженные под полубокс.

— Слышишь чмырдяй, — вежливо спросил их бригадир у Лёвы, — у тебя как насчет совести? Помогать Людям собираешься или как?

— Скорее или как? Пошли в жопу пацаны, — так же вежливо ответил им бывший участник боевых действий, а теперь преуспевающий бизнесмен Лев Давидович и посоветовал седеющим на его глазах рэкетирам. — Берегите своё здоровье.

— Извините, а кто это у Вас стоит за спиной? — немного очухавшись, спросил бригадир.

— Скажу -всё равно ведьне поверишь. Пусть твои хлопчики подождут тебя в машине, а мы с тобой; немножко выпьем, немножко вспомним молодость. Ты кстати где отдавал Родине свой интернациональный долг?

— В Афгане, за речкой на Саланге. А я тебя не сразу, но узнал, -ответил бригадир, отослав свою бригаду в машину. — Мы с тобой лежали в госпитале, в психиатрическом отделении для контуженных, -и в подтверждении своих слов, бугор завернув рукав, предъявил Лёве, на запястье свою наколку «Летающих убийц».

— Свои, — отметил её Лёва, разливая коньяк. — За вас, за нас и за спецназ, — поднимая гранённый двухсотграммовый стакан, выдал он тост. — За неё — за удачу. Всё иди отдыхай, — допив с бригадиром коньяк сказал Лёва, — будешь нужен я тебе позвоню. 
-Всё понял исчезаю, — ответил бывший воин-интернационалист.

— Охрана нужна? Если что, возьми моих.

— Благодарствую, — содрогнувшись от ужаса, ответил бригадир, -Но не надо.

— Понимаю. Самому от их черепов иногда становится дурно, -последнее Лёвино слово пришлось в пустоту закрываемой двери. С тех пор страховщики к Лёве не заходили, а бригадир периодически забегал. Как он говорил, чтобы хапнуть адреналина.



С той памятной встречи прошел месяц. Лев Давидович проснулся под вечер, потянулся, сладко пёрднул и не открывая глаз, замурлыкал свой любимый мотив из Луной сонаты Листа. Послеобеденный кайф обломал телефонный звонок с приёмной.

— Чего тебе, коза? — как можно вежливее спросил Лёва свою секретутку, — я же просил со мной не связывать никого.

— Прошу прощения Лев Давидович, но Вы назначали на 15—00 встречу. Человек пришел и уже полчаса, как Вас ожидает в приёмной. Что мне ему сказать?

— Хорошо пусть заходит, — распорядился Лев Давидович.

— Здравия желаю Лев Давидович, — заходя в кабинет по старой армейской привычке, поздоровался бригадир артели рэкетиров-страховщиков.

— Привет бродяга! Как дела не спрашиваю, по цветущей роже вижу, что всё хорошо.

— Чего звал Лев Давидович?

— По делу, всё по делу. Ты как ещё в столице не засиделся? В Казань прогуляться не хочешь?

— В Казань? Так это же другая страна?

— Страна то другая, а людишки те же. Подлые и жадные. Должен мне там один пассажир, немного денег. Надо съездить забрать их. Вернее не забрать, а откопать, — поправился Лев Борисович. -Плачу наличными сумму с шестью нолями. Возьмёшься? Или кого то другого подыскивать?

— Возьмусь, — почухав небритую щеку, ответил бригадир.

— Вот и ладненько. Встретимся завтра в 6—00 на моём лётном поле. Вещей много не бери, людей человек пять — не более. Вот пока тебе деньги на расходы, — отдавая бригадиру пачку долларов, сказал Лев Борисович.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Светало. Поднимавшееся после ночной спячки, солнце вставало красное, как варёный рак к пиву. Ничего хорошего по погоде оно не предвещало. Надо было поднимать в воздух борт и срочно улетать, пока не закрыли лётную полосу. Надо было, но нельзя. Не было ещё проводника к закопанному кладу, родовому ларцу. Опаздывал. Лев Давидович, нервно ходил возле своего самолёта, куря папироску, нервно жуя мундштук с золотым ободком. Наконец на конце лётного поля, показался белый шестисотый Мерседес. Подъехав, он с шиком развернулся и с его салона выпрыгнула секретутка Элка с ребенком на руках.

— Извини шеф — задержались, обосрался засранец, пришлось купать, пеленать, — начала объяснять причину задержки Элка.

— Оставь свои объяснения при себе, меня они не интересует, что этот сопляк действительно может указать нам путь к кладу? — удивлённо рассматривая младенца, тыкнув в него пальцем, спросил Лев Давидович.



— Ну ты, поаккуратнее тут с пальцем, да и выражения подбирайте, особенно ты сучка, — неожиданно, для своего возраста, грубым голосом произнёс малец.

— Вот теперь-верю, — сказал руководитель спец операции Лев Давидович. — Как себя чувствуете в новом теле ваше княжество? Не жмёт? — продолжал прикалываться он над опричником Ивана Грознова.

— Вот я ужо как выросту, так я тебе то волосики поповыдергаю и стакан воды на старости лет, не подам, — пригрозил малец, — Выполняйте условия договора, не то я забуду, что умею разговаривать.

— А ведь напугал засранец, — сплюнул на бетонку Лев Давидович, — И какого рожна я с тобой связался?



После удачного завершения операции: в благодарность за оказанные простым людям услуги, по возвращению их сбережений и за возвращение алмаза, была объявлена всем участникам, амнистия — души были возвращены в выбранные им самими тела новорожденных младенцев. Душа бывшего опричника выбрала внебрачного сына Элен и Льва Давидовича. Расчет был прост, дотянуться через отца, до своего ларца. В условиях договора заключенных на джентэльменских началах, опричник обещал показать место клада и отдать половину содержимого на благотворительность, в дома престарелых. А Лев Давидович, признать его за своего законного сына и помочь отыскать заветный ларчик. На том и порешили. 

Пройдя, без проблем, таможенный контроль, Лев Давидович арендовав вертолёт, разместил свою туристическую группу в Грандес Нотеле, благо там на крыше была своя вертолётная площадка. А это играло немаловажную роль в экономии времени. Совещание было назначено на после обеденное время, в конференц-зале президентских апартаментов, занимаемых председателем кредитного союза.

— Что я могу вам сказать, господа хорошие? У меня есть две новости: одна хорошая, вторая не очень, — начал свою речь председатель, — с какой начнём?

— На Ваше усмотрение, — внёс предложение бригадир археологической партии, по таким документам его бригада регистрировались в отеле.

— Первая новость — у нас всё в порядке, никаких эксцессов с властями республики Татарстан, у нас нет. Разрешение на раскопки в районе Высокой горы нами получено, нам разрешено копать в течении полугода. Вторая чуть хуже, с водворением души господина князя в тело моего сына, его астральная связь с кладом прервалась. Что Вы имеете сказать на это, господин князь? — обратился Лев Давидович, к своему сыну.

— Заводите свою летающую шайтан-арбу и полетели. Будем разбираться на месте.

— Ну, что же я считаю, что на этом совещание можно считать законченным, — подвел итоговую черту Лев Давидович Давыдов. — Тогда по коням, господа археологи.



Через два часа археологическая группа была на месте. 
Визуальный осмотр места будущих раскопок свежих следов раскопа, не выявил. Осталось подождать бульдозер и другую тяжелую технику, которая предположительно должна была подойти к вечеру. Самые нетерпеливые начали вручную бить пробный шурф.

— Ничего не получится, — сказал князь-проводник, — под скалу уходят лабиринты пещеры и чтобы их вскрыть, понадобиться взорвать полгоры. Что я предлагаю, в точках которые я покажу, заложить взрывчатку. Взорвать всю эту горку и только потом приступить к раскопкам. А пока, в нашем присутствии здесь, нет необходимости. Можем вернуться назад в отель.

— А если они в наше отсутствие найдут ларец и чего доброго перестреляют друг друга? Тогда как? — спросила Элен.

— Не найдут, клад заколдован, да и наша незримая охрана не даст им это сделать. Так что ночевать можем смело в отеле, — успокоил её сынок.

Сочтя доводы разумными руководители экспедиции отбыли на вертолёте в Казань, оставив за старшего бригадира, которому Лев Давидович передал инструкции, по дальнейшей работе. 

Экскаватор, вгрызался в скалу, издавая надрывные звуки, напоминающие хрипы астматика. Подняв ковш он ударил им по скале. Огромный валун отколовшись от скалы, сорвался вниз и покатился вниз по склону, к тому месту где стояли руководители экспедиции. Прежде чем их накрыло глыбой, Лев Давидович, ещё успел увидеть клочок голубого неба. По телу прошла судорожная волна, и к своему ужасу Лёва почувствовал, что он не только обмочился, но ещё и обгадился. Почему то сильно задёргалась правая рука…



— Лёва, Лёва, да вставай же Лёва, да очнись ты ради бога! — сквозь рёв экскаватора, в своём сонном кошмаре, стал разбирать слова своей секретарши Лев Давидович.

— Чего тебе? -спросил он, обливаясь холодным потом, вырвавшись с цепких лап кошмарного сна.

— Вставай быстрей, вставай, вставай, — талдычила она, как заведённая, дергая Лёву за правую руку.

— Да, что случилось? Ты можешь толком сказать! — ощупывая свои загаженные штаны, вызверился на неё Лёва.

— К нам пришли господа с полиции. Они ждут тебя в приёмной. У них плохие новости. Наши археологи все найдены мёртвыми. Даже не мёртвыми, а разорванными взрывом в клочья, — поправилась секретарша.

— Что все? — опешил от такой новости, её шеф и муж. — Не верю!!!

— Придётся поверить, — сказал вошедший в комнату полицейский.

— Позвольте представиться полковник Юсупов, начальник горотдела полиции. — Переодевайтесь и проедем к нам, уважаемый Лев Давидович, надо уточнить кое-какие детали.

— Не вопрос, вот только дождёмся представителя нашего посольства и моего адвоката. Вы же особо не спешите? -поинтересовался Лев Давидович у полковника.

— Зря Вы так уважаемый, — недовольно процедил полицейский и добавил угрожающе. — Не заставляйте меня применять к Вам силу!

— Да Вы я смотрю, батенька, принимаете меня за совка!? Или у вас здесь свои законы? Вы это видели? — спросил Лев Давидович, достав с барсетки паспорт гражданина одной уважаемой североамериканской страны. — Если не хотите международного скандала, покиньте мой номер и ждите меня в фойе отеля.



Паспорт возымел на полковника, своё магическое действие. Лёва посмотрел на дверь закрывшеюся за ним и мысленно поблагодарил своего юрист-консульта, посоветовавшего ему обзавестись вторым гражданством. Надо было срочно проанализировать ситуацию, которая сложилась за время его двухдневного загула, со своим случайно встреченным в ресторане бывшим сослуживцем. А может и не случайно? Если его побратим, прикрывающий ему спину на боевой, оказался подсадной уткой, то тогда мир точно перевернулся. Но это требовало доказательств.

— Какие тебе ещё нужны доказательства, что ты сам себя обманываешь? Зачем? — неожиданно раздался голос бывшего опричника, его сына.

— Ты где? — поинтересовался Лёва у невидимого собеседника.

— Где, где? Тебе в рифму ответить или сам догадаешься? Кстати — это по твоей вине я снова здесь оказался. Тобой здесь очень недовольны!

— Да что же всё таки произошло, — спросил ошарашенный Лёва.

— Кинули нас как поцев. Бригадир-то наш, оказался засланным казачком.

— Как это?

— А вот так это, — передразнил Лёву бывший опричник. — Бугор — внучатый племянник господина барона Остенбахена, внучек его внебрачного сына. О нём никто и не знал. Тоже ищет для своего рода Черного падишаха. А он тебе, что не представился? — не преминул подковырнуть он Лёву.

— Да ты что? Вот гнида! Где он? Жив? Надеюсь с ним ничего плохого не случилось?

— Ищут, — ответил голос бывшего князя. — Переодевайся. Лишнего с собой ничего не бери. Заводи свою шайтан-арбу и ходу отсюда. За такие деньги, что за тебя заплачены, тебя живым отсюда не выпустят.

— Это я сразу понял, — переодевшись в лётный комбинезон, ответил Лёва, выбегая с полуголой Элен из своих уже горевших апартаментов.



Врагам оставлять нельзя ничего. Эту истину его предок бывший партизан Денис Давыдов, сумел крепко вбить в Лёвино сознание. 
Подслушивать тоже нельзя, не усвоивший с детства эту истину, полицейский, охранявший и попутно подслушивающий под апартаментами, получил в голову резко раскрывшейся дверью. Лёва наскоро обыскал тело; забрал документы, оружие и пару гранат. «Надо поделиться с добрыми людьми», — мелькнула у Лёвы мысль, после того, как одна из гранат полетела в шахту лифта, а вторая в лестничный пролёт. В экстремальной ситуации старшина команды ПДСС, действовал на уровне первобытных инстинктов: «Сначала стреляем, взрываем, а потом ведём переговоры — если будет с кем!»



— Лёва шухер — сзади! — истошно закричала, сбитая на пол, взрывной волной Элен. Не целясь, на звук, Лёва выпустил всю обойму в подкрадывающегося к нему, со стороны спины, неугомонного полковника.

— Кто заказал?! — спросил он, упавшего и харкающего кровью полицейского. — Говори, скажешь правду, вколю морфий.

— Лёва ты что!? Совсем охренел. Будешь играть в доброго самаритянина или будем спасать свои шкуры?

— Извини, — сказал Лёва умирающему, бросившись в след за Элен, к лестнице ведущей на вертолётную площадку.



На его удивление полиции на площадке не было. Вертолёт никто не охранял. Самоуверенность сыграла с полицией и с теми, кто заказал им Лёву дурную шутку. Вертолёт почувствовав Лёвину опытную руку, завёлся от единственного прикосновения к кнопке. — Сваливаем, — поднимая машину в воздух ещё нашел в себе силы пошутить Лёва — От винта!



Купаясь в восходящих лучах утреннего солнца столица Татарстана Казань, медленно уплывала в сторону. Промелькнуло озеро Кабан, Старо-Татарская слобода. Вертолёт уходил в сторону Высокой горы. 


-Да грёбанный на хрен, здесь он должен быть, больше ему то и быть негде! — уставившись в пустоту взломанного сейфа, произнёс бывший бригадир, потомок барона Остенбахена.

— Почему негде? Есть ещё банки и тайники, — сказал задумчиво, развалившийся в кресле мужчина лет сорока с обезображенным шрамом лицом.

— Нет банкам он не доверял, здесь он должен быть, здесь!

— Зря я с тобой связался; друга предал, клад хоть и отрыли, но денег на нём не заработали — всё полковнику отдали, да ещё и камень не нашли. Говорил я тебе, что надо было подождать. А теперь, что будем делать?

— Тебя твой родственник Каин заждался, — выстрелив в голову своему собеседнику, ответил потомок барона. — А меня море, пальмы и кипарисы и открыв потайное отделение в сейфе он достал оттуда кортик.



Но долго погулять по жизни ему не дали. Высланные во все концы земного шара адовы ищейки, накрыли его на пляже самого престижного, переполненного отдыхающими курорта Ницы. Черный падишах был зашит у него в плавках, имитируя член. С ним не стали церемониться, камень отобрали, а чтобы и в дальнейшем не иметь с ним потом проблем, скормили его акулам.


Камушек-пропуск из мира мёртвых в мир живой, теперь храниться в надёжном, специально для него построенном банке. На время выдаётся Лёвой Давыдовым, за особые заслуги, только избранным, доказавшим делом свою преданность  его Роду. 


ПОСЛЕСЛОВИЕ

* Генерал Слащёв — незадолго до этого заставивший капитулировать и влиться в ряды белых петлюровскую Галицийскую армию и взявший Екатеринослав, нанесший батьке Махно настолько серьёзное поражение, что тот так и не смог от него оправиться — как военный специалист столкнулся с Крымом уже не в первый раз: он уже имел большой опыт боевых действий на полуострове. Еще летом 1919 года он был одним из тех командиров, чьи части отстояли Крым от красных войск П. Е. Дыбенко — в то время, когда полуостров был полностью большевистским. Небольшой белый отряд Слащёва намертво вцепился в крошечный плацдарм под Керчью, отбил все атаки красноармейцев и затем его командир неожиданно организовал десант под Коктебель, получил подкрепление, ударил на Феодосию, выбил красных из Крыма и преследовал их до самого Днепра. Затем, уже на пути к Перекопу, с весьма незначительными силами, отбросил 8-ю кавалерийскую дивизию «Червонного казачества» видного краскома В. М. Примакова.