Завод

 
(Фрагмент автобиографической повести «Память – мой злой властелин»)

Томск. Август 1949-го. Инструментальный цех подшипникового завода (ГПЗ-5, эвакуированный во время войны из Москвы), где я учусь на шлифовщика.
 У меня замечательный учитель Айзик Моисеевич Клигман – москвич, рабочий высшей квалификации, интеллигент, философ.
Говоря, что я буду хорошим шлифовщиком, он, тем не менее, упорно уверяет, что «это» не моё, и придет совсем другое.
В цехе прекрасные мастера и много друзей. Месяцев через 7-8 я имею пятый разряд и ученика.
Ночная смена.
 Приглушённо шумят немногие работающие станки, в том числе и мой. Состояние дремотное; руки работают, а мозг спит. И вдруг, как молния, мысль: «Я же не то делаю»! Я «запорола» всю партию деталей, и завтра утром меня ждет разнос, ибо детали эти ежедневно нужны в основных цехах.
Иду к Рихарду Вагнеру (был у меня такой взрослый друг и покровитель со знаменитой фамилией) – токарю-артисту, работой которого можно любоваться часами. Рихард склонился над станком. Весело, завиваясь в колечки, шелестит металлическая стружка, индивидуальный свет выхватывает умные руки Мастера. Тихо подхожу сзади. Под взглядом Рихард оборачивается:
– Ты чё?
– Я запорола детали, - шепчу обречённо.
– Ну и чё! Чё горевать-то! Через час закончу свою работу и выточу тебе новую партию, шлифуй на здоровье. Успеешь до утра, или помочь?
– Успею, успею, – отвечаю торопливо, сбрасывая с радостью груз огромного напряжения.
– Иди спать. Выточу – разбужу.
Мой станок на время замирает, зато Рихард пашет,  не покладая рук.
– Что с тобой, Рихард? Чой-то ты шибко стараешься, – окликает его дежурный мастер.
– Да вот Нэлка детали запорола, я их заново точу.
Утром раненько, ещё до конца ночной смены, прибегает мой мастер; глазищи испуганные – “девять на двенадцать”:
– Говорят, ты детали запорола?
С деланным спокойствием подаю ему ящик с великолепными деталями и наряд. Взял микрометр, выборочно промерил несколько и, покачав головой, унес сдавать.