Глава 1, 3

На следующий день Денис обнаружил себя в той же детской кроватке. Факт этот не изумил, даже показался естественным: быстро же человек принимает небылицу за истину. Более того, он заметил, что если бы очнулся в Москве, то, верно, испытал бы самое сильное разочарование в жизни.
В квартире стояла тишина - родители убежали на работу, готовился заезд на геологическую базу. Его, разумеется, собирались брать с собой. Нужно ему это или нет - он ещё не разобрался. А разбираться во всём следовало! Позиция ведомого пацана устраивала меньше всего. В нём играла природа взрослого человека: определиться с приоритетами, поставить цели, действовать, наконец!
Вчера он проштудировал свежую прессу. Долго слонялся по комнатам. Ничего не требовал и не просил, чем вызвал приступ беспокойства у матери. Отец, как и на даче, лишь молча на него поглядывал, воспринимая, должно быть, изгибы в поведении сына, как естественное.
Надолго Денис прилип к телевизору, внимая серой, ровной картине с чужеродными вкраплениями - "Ошибки! Долой! Покаяние!" Его с трудом оттащили от экрана, уложили спать.
Определиться с приоритетами... Собственно, на что он может рассчитывать? Родители - люди с другой планеты. Друзья - несмышлёныши. Профессия - учитель истории. Не станет же он учить своему крайне противоречивому предмету оболтусов, что старше его. Наконец, он - мужчина. Но и тут, видимо, комендантский час.
Он оглядел свои руки, сжал для солидности в локте, усмехнулся: с такими бицепсами не особенно поборешься за жизнь. Между тем, его буквально распирало, разрывало на части. Юное тело жило какой-то забытой собственной жизнью. Сложно было просто устоять на месте!
Так, всё-таки, кто? Мальчик, которого тянут за руку? Не годится. Вундеркинд? Подвох. Огорошивать взрослых кубометрами информации - станут ли его воспринимать всерьёз? Эй, пигалица, а ну заткни хлебало! Такому мудрецу он и сам бы дал леща. А может пророк? Броситься в полымя и разъяснять окружающим, что через год-другой их не станет? Сочтут за полоумного. А может за провидца? Ну да, и с интересом станут ждать исполнения прогнозов...
Денис маялся бестолково, ходя из угла в угол, пока не вспомнил детский совет матери. Когда у него что-то не ладилось, она говорила - "Слушай себя". Садилась рядышком, обнимала и успокаивала - "Слушай, слушай себя".
Денис прислушался к внутреннему голосу.
В первую очередь хотелось покинуть тесные квадратные стены.

Избегая невнятных и ненужных встреч, Денис спешно пересёк двор. Миновал строительную площадку, пустырь, автобусную остановку.
Путь этот, знакомый до нетерпеливого зуда в подошвах и поражающий каждый раз новизной после долгого отсутствия, вёл в "город", в центр. Его как магнитом тянуло сейчас туда. Как степным ветром гнало, бесцеремонно толкая в спину.
Пробегая мимо одного из домов, он машинально повернул голову. Здесь, у крайнего подъезда, много лет подряд он встречал маленького лохматого пса. Впервые Денис увидел его, учась ещё в школе: дожидаясь, должно быть, бабушки-хозяйки, выпустившей погулять питомца, подарившей целый день ненужной ему воли, тот сидел и никак не реагировал на окружающее - ждал. Спустя полгода Денис увидел этот чёрный клубок на том же месте снова: это удивило и позабавило, словно пёс никуда не уходил, а сидел тут, как изваяние преданности, все эти долгие месяцы. Наконец, повстречал его с хозяйкой, действительно, бабушкой - передвигая грузные ноги, старушка шла тротуаром, преобразившийся пёсик, хвост пистолетом, важно семенил рядом. Но каково же было удивление Дениса, когда он увидел старого знакомца на той же самой лестнице лет через десять! Денис уже переехал в далёкую Москву, уже отучился университете. И вот, ступая по обветшалому кварталу как гость, глядя слегка свысока на застывшую провинциальность, он машинально оглянулся у этого самого дома, будто в поиске чего-то важного… Не чёрный уже, но серый, седой, нахохлившийся, как в мороз, потрёпанный собачьими годами, пёс сидел на том же самом месте! Спокойно, невозмутимо. И только чуткий слух мог уловить протяжный вздох животного, а внимательный взгляд разглядеть в собачьих глазах отражение хозяйки, ненаглядной, единственной. Денис остановился, подошёл к подъезду. Отворил дверь. Посвистел. Старый знакомец, для которого Денис так и остался одним из пробегающих мимо прохожих, лишь прищурил мохнатые брови и передёрнул вислыми ушами. Денису стало неловко за своё вторжение. Он прикрыл дверь, и отступил, вновь поразившись необыкновенной твёрдости маленького существа.
Обернувшись на подъезд сейчас, Денис увидел детей - они крутились вокруг опор бетонной лестницы. Молодых мам - беззаботных, сбившихся в пёструю стайку - они болтали о своём. Трудно было представить, что этот двор, эта солнечная поляна, завянет когда-то, утратит светлые мягкие краски. Что на место детским весёлым крикам придут хмурые окрики молодых людей, вздохи одиноких пенсионеров...
Сразу за соседним проспектом простиралась укрытая каменной оградой геологоразведочная экспедиция. Денис перебежал дорогу и остановился у заборных плит. Погладил их горячие, родные. С ранних лет этот забор был для него фасадом второго дома. Воротами, где дают путёвки в иные пространства. Трамплином, откуда начинается отсчёт нового времени!
Визит был чреват встречей с родителями, и потому он собрался было идти дальше, но слух его привлёк рокот тяжёлых моторов. Из-за поворота вывернул блестящий бензовоз "Зил", за ним великолепный "Урал", затем настырный "Газ-66". Заметив на борту машин домашний магический штемпель "геологоразведка", Денис улыбнулся, как если бы увидел сейчас молодых отца и мать (геология - она была жива!). Машины двигались, как верблюды в караване, с достоинством, торжественно, плавно. Прохожие замедляли шаг, робели, любовались колонной. Меньше всего Дениса волновало сейчас, зачем ему даны эти видения, для чего переживает терзающее дежавю. Он был заворожен развёртывающимся перед ним полотном, смотрел на машины, и не отделял их от себя. Он был водителем в молодцеватом тельнике, держащим твёрдые руки на тугом руле. Длинными трубами для буровых, что торчали из кузова, посылая наружу протяжные свисты. Крепкой, как яичная скорлупа, пластиковой будкой "вахтовки", в окнах которой покачивались пыльные лица. Вот так, пройдёт день-другой, отправятся в дорогу и его родители, возможно - он. Вот так будут отправляться они за своими открытиями год за годом, год за годом...
Машины почти скрылись из виду, как в стройной мелодии удаляющейся колонны брякнула лишняя нота. Будто над ухом каркнула ворона. На мгновение Денис учуял неприятный запах. Запах гари. Ему стало не по себе. Окружающее было по-прежнему благостным. Но по душе скользнуло что-то тревожное. Наваждение вынуло его на мгновение из состояния созерцания, капнуло кляксой. И сгинуло. Он проводил машины глазами, и, гоня неясные мысли прочь, припустил дальше.

Площадь перед драматическим театром была праздна, многолюдна. Денис сновал среди толпы, смотрел на лица, слушал разговоры.
- Новые бензовозы идут в республику, - сообщал приятелю парень у бочки с квасом. - Шофера в автопарк требуются. Меня брат подтягивает. Скоро начну в рейсы ходить. Засиделся после дембеля.
- Куда? - интересовался собеседник.
- В горы, с геологами. Если всё ладно пойдёт, вызову и дядьку из-за Саян. Дорог много, работы много. Республика перспективная!
У сверкающей новенькой "восьмёрки", выставив на крышу кассетный магнитофон, кучковались парни.
- Гена, давай, твой звёздный час настал! - толкал друга высокий балагур в солнцезащитных очках. И опережая того, кричал проходящим мимо красавицам:
- Девчонки, айда к нам в видеосалон на просмотр французского кино! В довесок к культурной программе - коньяк и лимоны!
Девушки смеялись, торопились пройти их, заманчивых, опасных.
- Ну, если вас больше интересуют фильмы о единоборствах, мы готовы предложить и это блюдо, - не унимался высокий. - Не откажите испытать приёмы с самой достойной из вас!
Парни выглядели вальяжными, сильными. Дениса не смущали их шутки. Ему было приятно смотреть на них. Что-то новое, точнее - хорошо забытое старое, переполняло этих современников эпохи.
У фонтана, любуясь шумящей водой, стояла молодая пара. Мужчина в форме. Хрупкая женщина в лёгком платье.
- Новую вертолётную площадку открываем в июне, - расслышал Денис, - начнём летать на Тоджу. Свожу тебя и детей. Полюбуетесь на это великолепие! Кристальные озёра, полные рыбы. Луга, горящие от жарков и земляники. Острые ледники под палящим солнцем.
- Алёша, не хочу на кристальные, холодные озёра, хочу на море! - капризно отзывалась женщина. - Мама звонит, говорит - приезжайте, привозите внуков! Фруктов наедимся на год вперёд. Загорим под сладким южным солнышком!
- Настоящую тувинскую природу как не посмотреть, Марина? - улыбался мужчина. - Будет что рассказать ленивым южанам...
Две подруги, расположившись на траве, сняли туфли, нежились на солнце.
- Осенью ордера будут выдавать, - вздыхала одна. - Никогда в благоустроенной квартире не жила, и не хочется! Дом на окраине. Девятый этаж! Я у тебя с пятого-то вниз смотреть боюсь.
- Привыкнешь, - смеялась подруга.
- Тут - огород. Соседи, как семья одна. Боюсь я в эту бетонную глыбу переезжать. Что я там делать буду?
- Дачу заведёшь. А посмотри вечером на дворы этих новых кварталов. Народу - не протолкнуться! И стар, и млад. И кого только нет! Будет тебе новый дом, как новая семья.
Денис разглядывал людей вокруг. Лица их - твёрдые ещё. Ни намёка на ту подозрительность, ощеренность, что будет так характерна всего через несколько лет. Несмотря на лихорадку, которая уже сотрясала страну, люди были спокойны и расслаблены, сплочены и безмятежны. Не превратились ещё в развеянные одинокие крупины, которые норовит склевать любая ворона. Тёмное будущее казалось отсюда фантомом, дурным сном, детским страхом...
- Полыхнёт скоро! - каркнул рядом голос.
Денис поднял глаза. Над ним стояли мужчина в плаще и пожилая женщина.
- Докатится и до нашего медвежьего угла, - улыбался незнакомец. - Трещит по швам глобальная иллюзия!
Лицо его, смазанное гримасой скептицизма, ухмылки, какой-то корявой, внутренней торжественности, показалось знакомым Денису. Он припомнил: людей с такими выражениями можно было с избытком обнаружить на перестроечном телевидении. Словно прозрачных, голых, освобождённых от всего. До неприличности гибких, развитых, компетентных.
Женщина молча поддакивала, улыбалась предрекаемому спутником тёмному будущему.
- Хлебнём теперь по полной, - говорил мужчина. - Заслужили! Смотри теперь перед собой, Капа - иллюзия! Прозрачная, лживая действительность! Что пар от этой воды! Мираж!!

Денис сидел в квартире, вжавшись в кресло. Контакт с этим, пропавшим для него миром, был невыносим. Как с ребёнком, больным неизлечимым недугом, который не знает, что жить ему осталось до рассвета, а он, блаженный, бегает, смеётся, радуется окружающему.
Всё ведь ясно, расписано на двадцать лет вперёд. Буквы на горе - мираж! Перспективная республика - мираж! Будущее - мираж!
А может, нет, а?! Кто сказал, что этот хлыщ в двубортном плаще - прав? Что мне не приснилось всё моё двадцатилетнее будущее? Ведь вон они - камни-буквы, горят, светят, выгляни в окно! Вот они, дворы, полные безмятежной детворы и молодёжи! Вот они - родители, покупающие дачу на отшибе, устраивающие свой быт, верящие в доброе, светлое будущее! Почему я должен трепетать, как осенний лист, который сейчас оторвёт ветер? Почему должен верить, что ребёнок завтра умрёт? Почему?! Ведь жив он, посмотри вокруг!