Гонки на выживание

   Семену очень нравилась девушка Оксана, краснощекая, улыбчивая, с пышными русыми волосами, умная, скромная и работящая. Вон, какой порядок в ее с родителями доме!
   Одно плохо, жила она в другом селе Раздольном в десяти километрах от Сени. Хотя для такого парня, это не проблема.
   Был у него любимый скакун, велосипед, которого еще в войну привез из Германии его дед Пахом и юноша преодолевал это расстояние по грунтовой дороге за час.
Хуже было осенью и весной. В эту пору скорость падала вдвое. Да и дождик донимал. Бывало, что приходилось пешком идти, а то и велосипед на себе тащить. А, что делать, уж очень ему хотелось побыть с Оксаной!
   Зимой дороги заносило глубоким снегом. Да и уроки нужно было делать. Все-таки выпускной десятый класс.
  Зато летом ему был просто рай! Хотя дома было много работы по хозяйству. Но, парень с ней бойко справлялся и вечерами уже крутил педали к своей любимой девушке.
   Там подъедет ко двору заветному, спрячет своего железного Сивку-Бурку в ближайших кустах и зальется соловьем у знакомого палисадника.
   В это самое время отец Оксаны дядя Кузьма, ужиная со своей семьей, удивленно спрашивал свою супружицу:
   -Настя, что это в этом году с соловьем приключилось? Уже конец июня, а он все не успокаивается.
   Та, глянув на попунцовевшую дочь, ответила в тон мужу:
  -Такой уж нам, отец, соловей демисезонный попался. Того, глядишь, он и под Новый год трели распускать под окном будет. Одна надежда на то, что найдя себе пару, он все же угомонится и наступит для нас всех спокойная жизнь.
   Дочь не отрывая глаз от своей тарелки, быстро покончила с ужином. Затем, поблагодарив родителей, встала и попросилась у них сходить к своей подружке Любке.
   Отец, строго взглянув на красавицу дочь, молча, кивнул головой. Девушка, стрельнув на маму своими огромными серыми глазами, выбежала из комнаты.
   И что удивительно, как только за ней захлопнулась наружная дверь, соловей неожиданно замолк и до самого вечера следующего дня уже не донимал своими беспокоящими сердца трелями, округу.
   Как-то кузнец дядя Прокоп, задержавшись допоздна на работе, возвращался домой и издалека услыхал сладкие соловьиные призывы.
   У своего палисадника он увидел высокого плечистого, симпатичного парня не из их села, который замялся, узрев то же не маленького кузнеца, вежливо поздоровался.
   Тот в тон ответил парню и, погрозив сначала пальцем, затем показал ему свой огромный кулачище.
   Парень понимающе кивнул.
   Таким образом, обе стороны обменялись верительными грамотами и приняли на себя определенные обязательства. Первый не мешает молодым людям встречаться, второй ни под каким видом не обижает дочь первого.
   Быстро пролетело звонкое, яркое и теплое лето, не спеша проползла, шелестя желтыми листьями и хлюпая дождевыми каплями, хмурая осень, пришла, богатая снегопадами и метелями, морозная зима.
   Как только проселочные дороги расчистили бульдозерами, Семен покатил, опять же на своем любимом и единственном велосипеде, к своей любимой Оксане в Раздольное. Та радо встретила его, и они весь вечер пробродили по протоптанным в глубоком снегу дорожкам. Но, в указанное родителями время девушка, поцеловав своего милого в щеку, убежала домой.
   Тот, тяжело вздохнул, достал из-за своей пазухи мамин большой шерстяной платок, обмотал им свою светловолосую голову вместе со щегольской фуражкой, вскочил на своего двухколесного железного друга и помчался в свое село.
   Худощавый месяц слабо освещал дорогу, но парень знал ее отлично и мог ехать по ней с закрытыми глазами. 
   Где-то на середине пути, он увидел несколько огоньков на дороге. Должно быть, раздолинские ребята возвращались из его села от своих девчонок и курили на ходу. Но, свет от их папирос был не красным, как это обычно бывает, а былым. И двигались они низко над дорогой…
    - Волки! - мелькнуло молнией в голове юноши. - Шесть огоньков, это три зверя. 
  Семен остановился, взвалил велосипед на плечо и бросился в проходящую вдоль дороги густую лесополосу, надеясь обойти волков за ней.
   Пробежав шагов пятьдесят, он снова увидел впереди все те же зловещие огоньки, но уже значительно ближе от себя.
   Направиться в поле совсем бессмысленно, догонят. Деревья в посадке были молодыми и тонкими. На них от таких зверей не спасешься. Оторваться от них он мог только на дороге с помощью своего ветерана велосипеда. И нужно не теряя ни секунды  возвращаться назад, в Раздольное, не ждать когда они окажутся совсем рядом.
   Выскочив опять на твердую поверхность дороги, юноша повернул велосипед вправо. К своему величайшему ужасу, увидел и там эти ужасные, горящие белым светом, волчьи глаза, но уже четыре пары.
  Семен понял, что попал в капкан, теперь деться ему уже некуда и помощи ждать не от кого. Все свершиться за две-три минуты. Его сейчас завалят стаей и утащат в поле, где никто не найдет. Только велосипед будет лежать на дороге. Волкам он ни к чему, они и так хорошо бегают.
   Жуткий волчий вой подтвердил, что те уверены в своей близкой победе.
   В такую морозную ночь юноша от страха покрылся потом.
   Даже ножа нет. Он его с собой принципиально не носил, будучи уверенным в своих крепких кулаках. Но, здесь они были бессильны. Нужно было что-то придумать.
   Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти хоть какой-то выход. Вот если бы был огонь! Стоп! У него в кармане есть две полных коробки спичек. Можно сесть на велосипед и в движении бросать в стаю зажженные спички. Но, до деревни на оставшиеся пять километров их не хватит. Да и руки будут заняты рулем. Значит это не выход. Снова вернуться в лесополосу, наломать веток и развести из них костер он явно не успеет. Осталось, один за другим поджечь оба коробка, и, бросив их в оскаленные морды, попытаться проскользнуть меж ослепленными хищниками.
   Сев на своего верного, хоть и немецкого педального коня и выждав когда, серые тени с горящими от голода глазами, приблизились впереди на пять шагов, он поджег спичечные коробки и метнул их в оскаленные пасти с огромными острыми зубами.
   Тени, взвизгнув, метнулись в стороны и Семен, нажав педали, ринулся в образовавшийся проход.
   Какое-то время ничего кроме скрипа покрышек велосипедных колес по укатанному снегу он не слышал. Затем сзади послышался вой разгневанной волчьей стаи. И в его уши ворвался шорох снега под лапами преследователей и их тяжелое дыхание. Эти звуки все наростали и юноша гнал своего железного коня как мог.
   Для него уже ничего в мире не существовало, кроме этих страшных звуков и снежной дороги, плохо различимой в свете зарождающегося месяца.
   Короче, гнались за ним волки до средины села,  до самого сельсовета.
   Подкатив на скорости к забору своего двора, Семен, бросив велосипед на улице, одним махом перемахнул через высоченную ограду. Вскочил на крыльцо родного дома, толкнул входную дверь и оказался в сенях. Лишь там он почувствовал, как его сердце бьется где-то в горле.
   Тихонько, чтобы не разбудить родителей, парень прошел в свою комнату, разделся, и, упав в кровать, провалился в бездну сна.
   Весь остаток зимы Семен ездил к своей девушке, только положив отцовское охотничье ружье, поперек руля велосипеда и приличным запасом патронов.
   Весной, он, с отличием окончив школу, поступил в сельхозинститут механизации на заочное отделение. Одновременно стал работать шофером в родном колхозе.   Теперь он без опаски ездил по вечерам в любое время года к своей любимой невесте Оксане. И все же, возвращаясь от нее темными зимними вечерами, увидев в поле у дороги несколько пар белых волчьих зрачков и услышав их жуткий вой, он каждый вздрагивал. Его, то бросало в пот, то обсыпало морозом…