В начале моря

(Мариуполь, октябрь 1995г)



Машина мчалась по Бердянской трассе. Слева виднелась серая полоска моря, справа раскинулись поля. За рулём, как обычно, сидела Карина. Летом она – королева азовских пляжей со смуглой золотистой кожей и тёмными вьющимися волосами – дочь Средиземноморья. Сейчас она выглядела наиболее практично из всех: серые джинсы, кожаная куртка, ботинки на низком каблуке, чтоб было удобнее на педали давить, и она давила. Рядом с ней сидела Наташа, и в своей извечной печальной задумчивости смотрела вперёд. Ира и Ангеля расположились сзади, Ангеля, сложив губки бантиком и держа спину ровно, Ира, развалившись, закрыв глаза.

- Наташ, включи музыку, - попросила Ира, не раскрывая глаз.

Салон автомобиля наполнили звуки электрогитар и синтезатора, и замогильный голос Вадима Самойлова запел: «Трали-вали крыша, где ты будешь завтра?».

- А поставь десятую, - попросила Ангеля.

Машина неслась в такт музыке, легко обгоняя попутные «Жигули» и автобусы, ветер задувал в приоткрытое окно, истеричный голос Глеба Самойлова пел про розу под наркозом. Уже были видны пустующие осенью корпуса мелекинских домов отдыха. Мелекино – ближайший к Мариуполю курортный посёлок в межсезонье представлял собой обычное рыбацкое село. Местный рынок – центральное место посёлка, самое многолюдное в летнее время, сейчас был практически пуст. То есть он был совсем пуст, пространство заполняли только «Ауди» Лёхи Бегемота и «БМВ», надо полагать, Сельдя. Между «Ауди» и «БМВ» друг против друга стояли братки. Карина лихо подрулила, резко затормозив буквально у них перед носом. Люди Бегемота и Сельдя посмотрели на «Паджеру», одни с довольной ухмылкой, другие с настороженным любопытством.

Первой из машины вышла Наташа. Она задумчиво посмотрела на людей Сельдя, от чего лишь усилила их настороженность. За ней появилась Ангеля. С удовольствием ощутив раздевающие её мужские взгляды, она сказала:

- Привет, бандиты!

Кто-то из бандитов аж присвистнул, а Сельдь, как и полагается старшему, первый пришёл в себя и произнёс в ответ:

- Привет, чувиха.

- Чувихи в кабаке, - резко ответила Ира, - а мы – барышни.

Увидев её, Сельдь сказал:

- О-па! Неужели сама Гимназистка?

- Как видишь.

- Значит дело настолько серьёзное?

- Ты даже не представляешь насколько.

Сельдь на мгновение задумался, видимо оценивая серьёзность дела, затем гневно произнёс:
- Слушай, Гимназистка, по-моему, это ты не представляешь серьёзность дела. Мои люди приехали по-человечески поговорить с местными бизнесменами о совместной работе, и какой приём устроили им твои быки?! А от меня, между прочим, приезжали сюда вполне уважаемые в Донецке деловые люди, можно даже сказать интеллигенты.

- Кто интеллигенты?! – возмутился один из людей Лёхи Бегемота, - эти твои что ли?!

- Да помолчи, - шикнул на него Лёха.

Наступила тишина. Даже ветра не было слышно, и только вдалеке можно было расслышать шум моря. Солнце утонуло в чёрных облаках, застилавших горизонт, на Мелекино спустилась тень.
- Сельдь, не будет у тебя в Мелекино никакого бизнеса, - нарушила тишину Ира.

- А что здесь будет? Базарчик этот паршивый, пара ларьков и бочка с пивом? Ты оглянись вокруг и сравни с тем, что в Сочи делается? Так в Сочи лететь надо, а тут час езды от Донецка. Я, между прочим, не с голым задом, а с солидными инвестициями сюда прихожу. У меня профессионалы есть, которые могут организовать здесь курорт европейского уровня, - Сельдь понизил голос и как можно миролюбивее добавил, - естественно, твоя доля здесь также будет присутствовать.

- Может быть, где-то ты и прав, теоретически, - согласилась Ира, - но только не здесь. Вы не знаете, что такое Мелекино. Ты пойми, у тебя здесь ничего не выйдет не потому, что я так хочу, а потому что Мелекино – не для вас. Впрочем, ты всё равно ничего не поймёшь, здесь логика бессильна, тут чувствовать надо. Мелекино чужих не любит.

- Что ты мне паришь? Ты думаешь, я поведусь на эту туфту? Пугать меня вздумала! Да меня такие пугали, и где они теперь?

Сельдь усмехнулся и оглядел своих братков, те поддержали его тихим смехом.

- Короче, Гимназистка, хочешь ты этого, или не хочешь, бизнес в Мелекино я делать буду.
 
Тебе могу предложить тридцать процентов, но эта цифра окончательная, и торг, как говориться, неуместен.

Ира хитро подмигнула Лёхе Бегемоту, и тот завёлся:

- Нет, погоди. Что значит, тридцать процентов?! Это вообще – наша территория! У нас тут сейчас все сто, а ты говоришь тридцать! Ничего себе заява! Да в гробу я видал твои тридцать процентов. Эти твои … интеллигенты блин ещё неделю назад пятьдесят предлагали, и то я их на *** послал с таким предложением. А теперь уже не пятьдесят даже, а тридцать! А через неделю вообще тут всё на хрен под себя заберёте?!

- А ты думал, на тебя будем смотреть? – резко ответил Сельдь, - кто ты вообще такой?

- Я кто такой? Это кто ты такой?!

- Да меня, между прочим, весь Донецк знает.

- Вот и ****уй в свой Донецк, а тут тебе не Донецк, тут тебе…

Последняя фраза жутко не понравилась людям Сельдя и те открыли перебранку.

- Что он тут раз****елся! Самый здоровый блин?!

- Налетели блин по беспределу, ещё и права качают!

Как у одного из мелекинских братков в руках появилась бейсбольная бита, Ира не заметила. Она увидела биту уже тогда, когда один из людей Сельдя упал от страшного удара по голове. Потом раздался выстрел и Лёха Бегемот упал Ире под ноги. Потом Наташа открыла огонь.