Знакомство с Палаником

Очень странно в три часа ночи прочитать это (http://www.proza.ru/2008/11/10/453). Три восемнадцать. Я читаю, курю и собираюсь лечь спать. Очень странно прочитать это в три часа ночи и совершенно случайно. Пока я читаю, я думаю, что бы написать в ответ, хотя нет, враньё. Я просто вспоминаю себя пять лет назад. С горячими бутербродами перед сном. Зимой. У открытого окна с сигаретой. С чаем без сахара. Мне было двадцать. Прошло пять лет. И сейчас три часа ночи. И ничего с тех пор не изменилось. Всё так же. Я похож на психа или наркомана. Я по-прежнему смотрю в окно, вглядываясь то в своё отражение, то в чёрную пустоту заоконья. Я уже и забыл, как пишет Паланик. Но тут вдруг вспомнил.

В 2008ом году. Мы с мамой ездили куда-то к Казанскому собору. Зима. Холодно. Мы вышли от этого странного человека, который меня внимательно осматривал и рассказывал о том, как излечиться от преследующего меня недуга. Ну да ладно, я сейчас не об этом. Я о Паланике. Я проводил маму на метро, где меня уже ждал Хома. Холодно. И назавтра мне сдавать зачёт по философии, и в рюкзаке книжка Платона, а Хома настаивает на том, чтобы поехать на Старую деревню, к какому-то интересному, как он говорит, человеку. Вроде бы его зовут Джон. Хома из Иркутска. Он совсем недавно в Питере, и ему тут всё интересно, а я просто хочу спать. И перед сном почитать Платона, чтоб хоть немного подготовиться к зачёту. Хома меня не слушает, он просит не бросать его, поехать с ним, иначе какой же я друг. И я недовольно, но соглашаюсь. Последний поезд метро увозит нас на Старую деревню, а там оказывается, что надо ещё ехать на электричке куда-то дальше. И деваться уже некуда. Мы едем.
На платформе нас встречает какой-то нелицеприятный волосатый тип. С ним его девушка, по внешности можно догадаться, что ей наверняка нравится творчество Янки Дягилевой и Егора Летова. Мы в пригороде. Здесь двухэтажные деревянные бараки. Зима. Холод собачий, пронизывающий. Да и мы как собаки. Идём чёрт знает куда чёрт знает к кому. В один из бараков.
Ночь прошла дико, и казалось, она никогда не закончится. К Джону постоянно приходили какие-то странные люди. Мы с Хомой сидели на кухне и общались с младшим братом Джона, который учился тогда в лесопилке и воодушевлённо рассказывал нам о своей мечте стать лесничим. Это был единственный во всей этой компании адекватный и трезвый человек. Остальные набились в комнату к Джону, оттуда доносилась какая-то громкая паршивая музыка. Оттуда доносились упоротые голоса. Когда я зашёл в комнату, я увидел людей, которые что-то подогревают на ложечке. Людей, которые ищут, куда бы вколоть подогреваемое. Людей, сидящих на полу среди продырявленных пластмассовых бутылок. Я увидел Джона за полуразобранным компьютером. Этой ночью к Джону приходили покупатели. Я постоянно выбегал покурить в сени, чтобы хоть ненадолго избавиться от этого кошмара. Девушка Джона сказала, что учится на философском. В сенях она пересказывала мне платоновский миф о пещере. Потом мы с Хомой уселись спать. Спать можно было только на креслах в "гостиной". Хома сразу заснул, а у меня дико болела голова, и я всё таки пытался читать Платона. Но не пошло. Я стал изучать взглядом книжную полку, и наткнулся на одну книгу, на корешке которой чёрным по оранжевому было написано "ЧАК ПАЛАНИК УДУШЬЕ". Мне кажется, слово "удушье" идеально подходит к моему тогдашнему настроению. С "удушьем" в руках я и заснул. С утра, когда ехали обратно, я обнаружил у себя в рюкзаке эту книгу, от которой трудно было оторваться. Учитывая, что это было моё знакомство с Палаником. Мне иногда кажется, что его тексты как маска из того фильма с Джимом Керри. Прилипают. И надолго. Это было в 2008ом. Мы с Хомой тогда снимали хату на проспекте Обуховской обороны. Я тогда ещё учился в университете. Я тогда был влюблён. Платонически. Зачёт по философии был сдан.

Прошло пять лет. Многое изменилось. Я живу в другом районе. С Хомой почти не общаюсь. Я почти ни с кем сейчас не общаюсь. Учёбу бросил. Сигарету докурил. Текст дочитал. Ответ дописал. Уже два часа собираюсь лечь спать. Лето. Белая ночь. Светает. Чай без сахара остыл. Вот и все перемены.