Легенда о Верблюд-горе

Легенда о Верблюд-горе.

      Широки и бескрайни степи Оренбургские. Табунами коней необъезженных пронеслись через них века. Оставили за собой лишь курганы сарматские да загадки — наподобие Верблюд-горы. Посмотришь на гору ту издали: притомился верблюд, с караваном идущий, да так и лёг отдохнуть вместе с поклажей. Легенда гласит: бросил верблюд вызов хребту Уральскому, и за дерзость да гордыню свою обращён был Богом в камень. Идёт время, рождаются новые легенды. Вот одна из них…

***
       Богат Кара-бай, шибко богат. Лучшим войлоком крыты юрты, лоснятся бока у коней в табунах, отборных жеребят приносят год от года кобылицы, кумыс на все аулы славится, овец с баранами не счесть, а уж верблюды хороши на диво — выносливые, сильные. Три жены у бая, сыновей шестеро взрослых да дочь единственная — красавица Айнагуль.
       Кичится Кара-бай богатством. Сыновьями да жёнами хвастает, но больше всего гордится дочерью своей. Редко степь рождала на свет таких красавиц: волосы смоляные чёрные, косы в руку толщиной, брови — крылья ласточки, глаза, что небо — синие, румянец зарёй алеет, кожа нежная белая. Ай, и хороша! Как дева небесная.
       Не один юноша сватался. Из лучших родов казахских. Большой калым предлагали. Но бай всем отказывал — не видел для сокровища своего, доченьки, мужа достойного. Если б не обычаи, вообще бы дочь замуж не отдал, при себе оставил.
       Посватался к Айнагуль и Едель. Не был он ни бедняком, ни батраком, а был — старшим сыном Ергали-бая. Но и ему дал отказ отец красавицы. Отправился Едель восвояси. Далеко уже отъехал, когда нагнал его Кара-бай, как раз около горы, что посреди степи возвышалась. Говорит бай:
    — Тебе скажу. Другим женихам скажу. Отдам тому дочь свою, кто вот эту гору в верблюда превратит. Вот моё последнее слово.
       Развернулся, да назад поскакал. А Едель призадумался. Коня к горе направил, вокруг объехал. Спешился, рукой потрогал: камень. Головой покачал, языком поцокал, улыбнулся внезапно мыслям своим.
       И пропал Едель. Год его не было. Куда ездил — никто не знал. Приехал, привёз диковинные вещи — резцы для работы по камню, таких здесь отродясь не видели. И раздавались с тех пор над степью стук, да скрежет с раннего утра до позднего вечера.
       Смеялись над Еделем, с дальних аулов приходили посмотреть на безумца. Мать с отцом уговаривали: «Отступись, сынок. Найдём тебе другую невесту, если хочешь: двух. Добра на калым не пожалеем!» Никого не слушал Едель, всё долбил непокорный камень.
       Трудился мастер ни праздников, ни отдыха не зная, лишь сточившиеся резцы новыми заменял. Люди уже не смеялись, привыкли. Мать с отцом рукой махнули, смирились, что не дождаться им внуков от первенца. Шли годы. Не заметил Едель, как виски седина тронула, как на лоб морщинки первые легли.
       А Айнагуль в юрте богатой томилась, жён братьев мирила, племянников и племянниц нянчила. Своих бы деток завести. Ради того уж и второй бы женой пошла, и третей, хоть к некрасивому мужу, хоть к старому. Да непреклонен отец: как сказал, так и будет.
       И вот однажды последний раз стукнул мастер резцом о камень. Отошёл, посмотрел, да к Кара-баю отправился. Вновь со всех аулов народ сбежался. Чудо свершилось — превратилась в верблюда гора. В каменного верблюда.
       Скрипнул зубами Кара-бай с досады, да сделать ничего не смог. Сам не сказал в уговоре, каким верблюд быть должен: настоящим или каменным. Пришлось отдавать дочь Еделю. И обрели Едель и Айнагуль своё позднее счастье. Дети у них пошли: дочери в мать красавицы, сыновья в отца — умельцы.

***
       Всё так же гонит ветер ковыльные волны лет, сплетаются годы в столетья. Стоит посреди степи Верблюд-гора, и рождаются новые легенды…