Неудача

Готовиться к «прослушиванию» она начала за день вперед. Завтра она этим заниматься не будет. Повесила готовое темно-синее вечернее платье в шкаф. Даже приготовила бутерброды на завтрак и положила с вечера в холодильник. Заказала такси на завтра. Такси ей не по карману, но ехать на метро в вечернем платье – неудачная идея.
Встала поздно – к обеду. Не хотелось весь день думать о «прослушивании» и смотреть на часы. Позвонила матери и знакомым, чтобы они пожелали успеха. Пыталась отогнать тревожные мысли. Не вышла в магазин за кофе, пила чай с лимоном. Боялась, что подхватит грипп, и у нее будет першить горло вечером. Конечно, это глупость. Вернее, паранойя. Тем более, что она уже болела два месяца назад, а болеет гриппом она всегда только раз в году.
Таксист задавал дурацкие вопросы. Зануда попался. Спрашивал, куда она едет и зачем. Отвечала односложно, чтобы отстал.
«Креативный директор» был в отличном настроении. Заставили посидеть у него в кабинете. Какие-то проблемы с микрофоном. Вызвали техобслуживание. Прошло тридцать длиннющих минут.
Наконец, она в комнате, где проводятся «прослушивания». Сцена готова, микрофон сдвинут в центр. Ярко-зеленые шторы задвинуты вплотную. Тусклый свет четырех маленьких прожекторов освещает сцену. В углу – рядом с ударниками – за синтезатором сидит работник, готовый запустить аранжировку. Комната выглядит как концертный зал, только нет сидений и рядов. Только три обыкновенных высоких стула прямо в центре, на которых уже сидят «зрители».
В горле слегка щекочет, и она просит «креативного директора» принести ей немного воды. Графин с простой водой услужливо ставят на угол сцены. В комнате тишина, все будто застыли в ожидании ее появления на сцене.
Нет, это совсем не концертный зал. Иначе она вышла бы на обозрение «публики» сбоку от сцены. Сделав глубокий вдох, она ступает на ярко-красный кавралит, ведущий к сцене, проходит вперед, поднимается по ступенькам.
Всплеск адреналина, слегка учащенное дыхание. Главное – сейчас не заволноваться. Когда она волнуется, у нее дрожит голос.
Она уже стоит у микрофона. Лиц зрителей не видно – в центре комнаты темно. Жаль. Как бы сейчас было хорошо ощутить на себе взгляд «креативного директора». Ведь он ей восхищается. Смотрел бы он на нее так же, как на собеседовании, и это придало бы уверенности. Здесь он не задавал бы неудобных вопросов, не лез бы ей в душу, а морально поддерживал бы ее. На энергетическом уровне. Его взгляд был бы как седатик для человека, переносящего стресс. Но к нервному возбуждению примешивалось и ощущение собственной важности и уникальности. И большой ответственности. Будто она выступает перед миллионами. Она представляла себе публику, взрывающуюся после каждой исполненной песни. Рукоплещущие фаны, вытянутые вверх руки с горящими зажигалками. Камеры, транслирующие концерт по нескольким телеканалам. В центре сцены огромное пятно, святящееся ярким переливающимся светом десятков прожекторов. Сегодня она в центре внимания, а всего остального для ее поклонников просто не существует.
Песня сложная. Есть «подъемы» и «спуски». Особенно припев. Она вспомнила слова старой учительницы из ее родного города. «Главное – слушай музыку. Все остальное за тебя сделает твой голос. А если собьешься с ритма, заставь всех поверить, что так было задумано».
Музыка играет. Начало не сложное. Главное – справиться с тональностью, когда будет припев.
«Еще несколько секунд до припева. Все мысли прочь! Все получится». Последняя мысль, что промелькнула у нее в мозгу – взять побольше воздуха в грудь перед третьей строчкой припева. Она сильнее сжала микрофон слегка потеющими от волнения ладонями.
Первые в жизни аплодисменты. Аплодируют лишь три человека. Но она представляет себе, что их тысячи. Так легче себя настраивать на исполнение следующей песни.
Потом мелодичная песня. Ничего сложного. Все на примерно одной тональности. Можно «отдохнуть». Она уже не раз это пела на караоке. Аранжировка попалась сносная, хотя и не то, к чему она привыкла. Мелодию обработали. Ничего страшного. «Crazy» она оставила на конец. Осталось лишь повторить то, что она сделала на «демке». И то, что эта песня нравится «креативному директору», ее успокаивает и придает уверенности.
Свет слегка поблек, пространство позади нее на сцене обволакивает искусственный сизый дым, струящийся с потолка. Она слегка двигается в ритм мелодии, обхватив руками микрофон. Будто она слилась с этим микрофоном, и он выполняет ее указания и капризы. Кажется, зал замер в безмолвном обожании, и силуэты трех присутствующих, вырисовывающиеся в середине комнаты, застыли на месте. Она не ждет окончания песни, а, напротив, хочет, чтобы она не кончалась. Этот момент волшебный, и он может больше никогда не повториться. По крайней мере, она так думает сейчас.
Наконец, свет становится ярче, и музыка стихает. Она видит трех зрителей. Один из них – это был Миша – хлопает как сумасшедший. «Креативный директор» сидит на месте не двигаясь, потом наконец поворачивается к Мише и что-то ему тихо говорит, указывая на центр сцены, где стоит она. На лице другого – широкоплечего брюнета огромного роста в костюме, сидящего в центре, - безразличие. Но он все же аплодирует несколько секунд, потом поворачивается к Эльтону и делает какое-то замечание. Она вдруг соображает, что это их босс, от которого, возможно, зависит все.
Она проходит в угол сцены, где ступеньки, ведущие в зал. Медленно приближается к «зрителям». «Креативный директор» куда-то вышел. Как же не вовремя!
Сергей Николаевич несколько секунд как-то вопросительно смотрел на нее, потом сказал:
- Что ж, неплохо, Диана. Спасибо вам. Только ритма не хватает. И над вокалом надо поработать. А почему вы выбрали такие старые композиции?
Несколько секунд она стояла не шелохнувшись, и от волнения подкатил комок к горлу.
- Старые мелодии у меня получаются лучше всего. А Патти Пейдж – вообще мой конек. Признайтесь, что получилось неплохо…
- Музыка заглушала ваш голос, особенно на последней песне, - заметил Сергей. - Вы думаете, надо было сделать аранжировку потише?
Она стояла в нерешительности секунд десять.
- Нет, не думаю… Просто это медленная песня. Я достаточно хорошо изучила музыку из репертуара Патти Пейдж, поверьте мне. Все получилось как надо. – В ее голосе появилась уверенность. Никто и никогда не сможет ее убедить, что она плохо исполняет «Crazy». Потому что это неправда.
Наконец, в дверях появился «креативный директор» и направился к ним.
- Нам надо посовещаться, - сказал он, вновь присев рядом с Мишей и повернувшись к Сергею. – Хотя…может, сначала послушаем Диану? Еще одну песенку?
- Нет, достаточно, - отрезал шеф и, переведя взгляд на девушку, добавил: - На сегодня все. Через пару дней мы вам позвоним.
Она уныло посмотрела на него, потом вопросительно уставилась на Эльтона. В голову закрались тревожные мысли. Она пыталась не выказывать беспокойства.
- Я сам вам перезвоню, - сказал Эльтон, одобрительно кивнув ей. Потом он откинулся на спинку стула и стал смотреть перед собой. Настроение у него постепенно начинало портиться.
Сергей Николаевич поднялся со стула и поправил костюм. По его виду можно было предположить, что он уже принял решение.
- Пойдем поболтаем пару минут, - небрежно сказал он Эльтону, направляясь к выходу.
- Как же вы быстро решили отказать ей, - заметил Эльтон, пытаясь скрыть раздражение в голосе. – Мы с Марком по нескольку месяцев отбираем подходящих кандидатов для прослушивания, а иногда на это уходит и полгода.
- Я знаю, Эльтон. Но весь смысл прослушивания – определить, насколько человек готов к сцене. И какие у него способности. Это не домашние заготовки, где можно смухлевать. А если заключать контракт с каждым, кто пройдет собеседование, мы просто разоримся.
Сергей направился к своему кабинету. Эльтон последовал за ним. Зайдя в кабинет, он уселся на свое обычное место и указал Эльтону на свободное кресло.
- А как же ее голос? Если убрать некоторые шероховатости с вокалом…
- Как ты знаешь, будет еще «коллективное» прослушивание с нашими консультантами через пару дней. Если мне посоветуют, можно пристроить ее к какой-нибудь начинающей группе. Например, для подпевки. Если, конечно, кто-нибудь захочет с ней работать. Иначе я не вижу, как ей помочь.
- Нет, как же можно ее для подпевки… Я с полной ответственностью могу вас заверить, что она должна выступать одна. Хотя бы в местных клубах.
- Она и так может там выступать. Но контракта с нами у нее не будет. – Он внимательно посмотрел на Эльтона, будто пытаясь прочитать его мысли, потом сказал:  -  Слушай, а чего это ты так ее защищаешь? У нас полно достойных кандидатов. – Он указал на стопку авто-биографий на столе. - И кроме Дианы есть с кем работать.
- Просто впервые в жизни я чувствую, что это будущая звезда, понимаете? Еще никогда не был в этом так уверен. У нее большое будущее. И дело вовсе не в стиле. При хорошем вокале можно стили и «смешивать». Если бы вы меня послушали…
- Знаешь, Эльтон, - сказал босс, покосившись на него как-то подозрительно, - не хочется тебе этого говорить, но по-моему тебе просто понравилась эта девушка, и ты хочешь ее продвинуть. Такое с тобой уже было. Да и твое пристрастие к старым стилям всем известно. Вы с Мишей меня уже достали. Не пойдет ваш джаз или блюз на рынке. А на концертах – тем более. Зрители заснут от музыки, подобной «Crazy». Твое дело – отбирать и советовать, а мое – заключать контракты, так что предоставь это мне. 
- Понятно, - вяло сказал Эльтон. - Мне сказать ей, что мы отказываем? Не хочется ей обещать, что «мы ей перезвоним», пусть обращается еще раз, и так далее…Она ждала этого дня очень долго. – И он уставился на шефа в упор, словно пытаясь воззвать к его жалости.
- Впрочем, как и все, кого мы прослушиваем, - заметил Сергей. – Можешь передать ей, что у нее неплохой голос, пусть продолжает работать над вокалом. И что мы можем ее прослушать еще раз через несколько месяцев. Большего обещать не могу.
Эльтон вышел и прошел к себе в кабинет. Взял со стола помощницы пустую хрустальную пепельницу. Курить в кабинете не разрешалось, но вдруг очень захотелось. Потом он перелистал ярко-зеленую рекламную брошюру, лежащую на столе. Вяло проверил «входящие» электронной почты, потом выключил компьютер, спрятал бумаги в стол. Потом присел на рабочее место еще раз, откинулся в кресле. И опять представил себе Диану на сцене. Ему казалось, она создана для нее. Она и музыка – неразрывное целое. Как две дополняющие друг друга половинки. Он ее совсем не знает, но трудно даже представить ее без микрофона. И из всех молодых исполнителей, что ему доводилось проверить, она одна смогла заставить его отвлечься от всего окружающего на эти пятнадцать минут и слышать только ее голос.
Впервые в жизни ему показалось, что не устраивает его работа. Он не может поступать так, как считает нужным. Завтра он опять отберет тех, чья музыка ему особенно понравилась, а «зеленый свет» получат другие. И он станет делать вид, что их песнопение ему тоже по душе. И ходить на их глупые вечеринки, которые руководство утраивает, чтобы привлечь спонсоров.
Лучше было бы сейчас сидеть в баре с кружкой «Эфеса» или дома перед телевизором, чем в этом кабинете, подумал он, потушив «сотку» белого Мальборо в пепельнице. А когда поднял голову, заметил, как в дверях появился Миша. Не дожидаясь приглашения, он прошел и уселся в кресло напротив.
- Чего здесь сидишь? Оплакиваешь Диану? – подшутил он. – Кстати, она все еще здесь. Сидит в зале для прослушиваний. Ревет как сумасшедшая. Пойди поговори с ней.
- Просто не верится. Он ни секунды не сомневался перед тем, как ей отказать. Хоть бы тебя послушал.
- Это неудивительно. Надо было ее предупредить, чтобы сменила мелодии. На те, что нравятся Сергею и Мересьеву.
- Да как можно сказать человеку: смени-ка ты свой репертуар? Забудь про музыку, ради которой ты живешь и творишь? Да и ради чего?
- Ну, скажем, ради контракта, - сказал Миша. – Разве мало было у нас случаев, когда после собеседования и прослушивания выяснялось, что у исполнителя совсем другой стиль, и он начинают гнуть свою линию и диктовать студии, что он хочет петь и включать в свои альбомы? Такое сплошь и рядом. Вот они и стараются предупредить подобное.
- Это уже неважно, Мишутка. Она не прошла. Я тут ничего не могу поделать. Пойду утешу ее, может, предложу выпить кофе на следующей неделе. - Он поднялся и надел пальто. – А ты чего здесь засиделся? Тебя, наверно, уже жена заждалась.
Он прошел по длинному пустому коридору и спустился на первый этаж, зашел в комнату. Она сидела у края сцены. Он подошел вплотную и подал ей чистый носовой платок.
- Мне очень жаль, Диана, - начал он, присаживаясь рядом. – Уверяю вас, что не я решил вам отказать. Это решение шефа. Надеюсь, я вас не слишком обнадежил на собеседовании. – И он чуть наклонился, пытаясь заглянуть ей в лицо. Она не подняла головы.
- Я была уверена, что вам понравится, - сказала она подрагивающим голосом. – Выложилась по полной. Я уверена: это мое самое лучшее выступление. Еще никогда я не чувствовала такого единения с музыкой. Музыка – все, ради чего я живу. Я поняла это очень давно, еще будучи ребенком. И сегодня я думала, что…
- Ну, перестаньте уже плакать, - мягко сказал Эльтон и даже дотронулся до ее плеча. – Еще будет так называемое «коллективное» прослушивание, и я опять попытаюсь их убедить. Правда, как правило, это ничего не меняет. Я могу любому устроить собеседование с господином Мересьевым и даже с Сергеем Николаевичем, но окончательное решение принимает все же генеральный менеджер.
- Не поняла, что ему не понравилось, - сказала она, бросив платок на пол.
- По-моему, вы были на высоте, - сказал Эльтон. – Хотя есть моменты, над которыми стоит еще поработать. Например, вы всегда слишком вытягиваете последнее слово. И вам бы прибавить громкости в голосе. – Он сделал паузу, потом продолжил. – Ну, скажем, наш Сергей Николаевич изящным вкусом не обладает. Это мое мнение. И Миши тоже. А уж мы то об этом можем судить. Он бизнесмен и думает скорее о популярности музыки и продажах. Я никогда это не говорю нашим кандидатам, но вам скажу. Чтобы пройти здесь прослушивание, лучше подбирать более современные стили. Поэтому у нас проходят в основном только исполнители поп-музыки. А вы пробовали обращаться в другие студии?
- Я обращалась повсюду, - с досадой в голосе сказала она. – Писала мейлы, звонила, даже по почте отправляла обращения. Они даже не захотели встретиться со мной. Надежда была на вас. Я даже в американские студии писала. Глупость, конечно. Понятное дело, из Sony Music Entertainment или Columbia Records мне не ответят. 
Эльтон пододвинулся ближе и заглянул ей в лицо.
- Послушайте, Диана, - начал он бодрым голосом, - это не конец света. Вы можете через некоторое время обратиться к нам повторно. Я расскажу вам определенные хитрости, как пройти собеседование и прослушивание. Что скажете?
- Спасибо вам. – Она начала подниматься с места.
- Присядьте, - сказал он вдруг почти приказным тоном. – У меня идея. Я устрою вам повторное прослушивание через несколько недель. Мне не это не трудно.
Она удивленно уставилась на него, и ее глаза блеснули.
- Я вам помогу, но вы должны делать то, что я вам скажу. Если мой план сработает, вы обязательно пройдете прослушивание. Но вы должны репетировать. Шероховатости с вокалом будет убрать несложно, но на это уйдет время. Также вы должны подобрать другие композиции. Что-нибудь более зажигательное, ритмичное, что понравится руководству. Я готов с вами порепетировать. Прямо здесь, если хотите. Я пользуюсь этой комнатой когда хочу. А потом, – когда вас одобрят, – вы будете исполнять все, что душе угодно и раскроете свой творческий потенциал. Поверьте, если вы будете слушать меня и немного поработаете над вокалом, ни один промоутер мимо вас не пройдет.
- Спасибо вам, Эльтон. - Она наконец улыбнулась. – Буду рада с вами поработать.
- Я тоже. Но с одним условием, - добавил он, улыбнувшись, - завтра вы поужинаете со мной.
- Что ж, если это единственное ваше требование, я согласна, -  усмехнулась она.