Черные дыры

Наше поселение находилось неподалеку от города, в довольно удобном месте – рядом текла река, лес был богат грибами и ягодами. С другой стороны дорога, идущая в город была очень разбита, поэтому получить, скажем, свежего хлеба было довольно проблематично. Это освобождало от необходимости принимать чужих – можно быть собой. Сюда доезжали только те, кто действительно сильно хотел.
Что-то общее было между нами всеми, мы любили оружие, были молоды и свободны, не согласны жить в городе, считаться с его вычурными правилами. Хотя климат был довольно благоприятен, начало холодать. Сначала отвалились бесцветные листья, пожухла трава, заморосили холодные и сырые дожди. Шли месяцы, но зима не наступала. Мы застряли в сырости, среди леденящих ветров, без красок и звуков. К тому же вода окончательно размыла дорогу в город, уехать отсюда нельзя было ни на чем. Рацион также очень оскудел – серые сушеные грибы, темное соленое в бочках мясо и подгнивающая картошка сводили на нет и без того вялый аппетит. Есть не хотелось даже непереборчивым котам и псам, чья когда-то лоснящаяся шерсть вылезала мокрыми сбивающимися клочьями. Мокрым от постоянной влажности летать не хотелось, поэтому они скреблись в грязи, среди остатков гниющего урожая, выискивая прокорм.
По вечерам мы больше не пели песен, а молча пили мутную и мерзкую домашнюю водку, тихо переговариваясь, хотя раньше царила радость и смех. Уже несколько раз случались драки, и кто-то в азарте поджег сеновал, сгорел весь запасенный корм для скота, заготовленный на зиму. Но это были только первые признаки наступившей беды.
Мой сосед убил ножом свою женщину, а потом выстрелил себе в рот крупной дробью. Я зашел к ним взять немного соли и увидел залитую кровью комнату. Более пугающим было другое – тела очень медленно проваливались в черноту земли. Земля словно затягивала их, прямо сквозь дощатый деревенский пол. Вокруг тел было что-то жидко-воздушное, черное, мокрое и холодное. В ужасе я попятился назад и позвал остальных. Пока мы собрались у дома погибших, их тела ушли полностью в землю, похоронились. Дома и сада больше не было, на том месте зияла огромная лужа концентрированно-черной жидкости, как маленькое озеро. Посредине в глубине черного озера, в двух воронках лежали их тела. Лица нервно дергались, словно от холода, хотя точно были мертвы. Тела окутывал плотный прозрачный воздух, они точно находились в капсуле, сверху сочилась черная вода.
Ночью шел дождь. Мы разбрелись по своим норам. Темный лес мрачно шумел под стеной черного дождя. Ветер завывал сквозняками в печах и дырах окон. Мы были окончательно деморализированы случившимся. Я уставился в окно, обессиленный ужас и мраком.
На улице раздались хлопки выстрелов. Еще кто-то не выдержал – в каждом доме было охотничье ружье и у каждого началась охота на себя. Хлопки раздавались все чаще и чаще, сводя с ума. Что-то сломалось в нас, сам не заметив я зарядил ружье, уперся ногой в курок и не выдержав дальше, сделал заветный выстрел. Волна невозможной боли захлестнула тело, отброшенное назад. Погибло мое тело, но не я. Привязанный за  пупок к мертвому телу, я погрузился в черную лужу, и она сомкнулась сверху. Теперь всегда сидеть в этом застрявшем между мирами лифте. Здесь очень тесно, холодно, кажется, мы идем все ниже и глубже…

Жарким летним выходным, маленькая девочка погрузила свой подросший цветок в багажник велосипеда и отправилась искать место, где можно будет безопасно его высадить. Спустя полчаса велопрогулки она наткнулась на заброшенную и сильно разрушившуюся деревню. Посреди маленького поля черной, очень питательной земли, она высадила растение, а затем, очень довольная, отправилась восвояси, наслаждаясь солнечным светом и свистящим от быстрой езды воздухом.